О чувстве юмора царских тюремщиков.

Из воспоминаний М. Голубкова, осужденного в 1906 г. за принадлежность к анархистам и за сопротивление при аресте. Голубков был приговорен к смертной казни, которая через полтора месяца после оглашения приговора была заменена каторжными работами.

Появился дежурный помощник начальника тюрьмы. Узнав, что прибыли смертники, он скомандовал: 

— Кандалы, наручники, обмундирование! Да что похуже, всё равно скоро снимать. 

Началась процедура заковывания в кандалы.

— Быстрее, ставь ногу! Не бойсь, не убью, - молот бьёт по заклёпке, - удар отдаётся в ноге, хочется крикнуть от боли. Заявляешь, что хомуток тесный, будет нажимать ногу и, вместо ответа, удар, да уж не по кандалам, а прямо по ноге. 

Следующей ночью с шумом и треском начали открывать дверь. Всколыхнулось сердце. Надо готовиться.. Слышу смех:

— А, испугался! - оказалось, тюремщики решили потешиться. 

Администрация проделывала над приговорёнными к смертной казни такие вещи: вызывают смертника в контору, объявляют ему, что смертная казнь ему заменена тюрьмой, снимают тут же с него кандалы, и ведут обратно в камеру. Создав в приговорённом надежду на жизнь - вешают его в ту же ночь. В соседней камере сидели отец и сын Пилипенки, состоявшие членами подпольной крестьянской организации с.-р. и убившие урядника. Вскоре начальник объявил им, что смертная казнь им заменена арестанскими ротами, они сейчас же поделились со мной своей радостью. В эту ночь повторилась прошлая история: стук, а за дверью всё тот же хохот:

— Ну, теперь он уже привык, можно будет брать!

Но в эту ночь меня не брали, а набросились на спавших, уверенных в своей жизни, крестьян. На утро, когда я вышел на прогулку, около цейхгауза лежала одежда отца и сына Пилипенко.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram и паблик во «ВКонтакте».