Новый курс по-китайски

Многие считают, что Китайская коммунистическая партия (КПК) предложила «процветание без свободы» в ходе своих экономических реформ. Это отмечает и мой коллега Дэмиен Ма в своей книге 2013 года. Другими словами, партийная элита разрешила китайцам богатеть и извлекать материальную выгоду, но только до тех пор, пока они выполняют приказы партии и не пытаются бросить вызов её власти.

Если можно сказать, что эта формула правдиво описывала «большую сделку» после 1978 года, то прошедший в октябре прошлого года 19-й съезд Китайской коммунистической партии показал, что это больше не так.

Сотни миллионов китайцев улучшили своё благосостояние за 39 лет экономических реформ. Но для этих пресыщенных, очевидно, одного экономического процветания уже недостаточно. Их взоры устремлены дальше богатства и экономической мобильности. Они все больше требуют не только материальных, но и социальных благ: более справедливых стартовых возможностей, лучшего соцобеспечения, более безопасной пищи и питьевой воды, чистого воздуха и более отзывчивого (по-прежнему нерепрезентативного и недемократичного) правительства.

На 19-м съезде партийные руководители чётко дали понять, что общественный запрос замечен. Си Цзиньпин, генсек КПК и президент Китая, посвятил существенную часть своей трёхчасовой речи тому, что он обозначил как общественный запрос на «лучшую жизнь».

Старая повестка вновь актуальна

Конечно, «лучшая жизнь» - это совсем не новый политический термин в Китае. Десять лет назад последняя когорта китайских лидеров – тандем президента Ху Цзиньтао и премьер-министра Вэнь Цзябао – начала серьёзно говорить о необходимости улучшения системы соцзащиты и достижения социального равенства. Сейчас это одно из основных положений партии. Это можно увидеть как в речи Си, так в из партийных документах, которые были опубликованы через несколько дней после окончания съезда. Способность партии повысить социальные пособия будет своеобразным мерилом, показывающим, может ли партия (и если да, то в какой степени) выполнить собственные цели по достижению социального прогресса и улучшению управления.

Крайне иронично, что как раз эти темы не доминировали в освещении съезда, особенно за пределами Китая.

Вместо этого «высокие» темы китайской политики – кто поднялся, кто опустился, кто вошёл, а кто вышел – но не «низкие», связанные с каждодневными проблемами рядовых китайцев, – были в центре внимания. Именно эти очень локальные вопросы все больше беспокоят руководство. И это поразительно контрастирует с мощными ленинскими образами съезда, громкой музыкой триумфальных маршей и гимнами уверенному и возрождающемуся Китаю.

Главное политическое послание съезда было однозначным: «партия руководит и севером, и югом, и востоком, и западом и центром». Партийный руководитель проецировал образ уверенной, единой и сильной элиты, направленной на «великое обновление китайского народа», при этом обеспечивая контроль и формирование социальных и экономических институтов в наиболее предпочтительном для партии виде.

Но что означает для партии «руководить везде», когда те, кем руководят, – китайские граждане, – ожидают от партии нечто, отличающееся от того, что им давали до сих пор?

Партийные лидеры задаются этим вопросом. И важно видеть их неуверенность в вопросах управления и развития, скрытых за этим ленинским триумфализмом.

Си и его последователи понимают, что господствующий социальный и политический договор устарели.

Основное противоречие

Именно поэтому Си начал свой второй 5-летний срок с объявления о главном изменении в доктрине, которое признает нагрузку на китайскую экономику и растущие ожидания перемен со стороны граждан.

Китайские марксисты долгое время были вынуждены смотреть на мир через оптику «противоречий» – диалектических оппозиций разных сил и влияний. Мао Цзедун, самый известный председатель КПК, сделал свою интеллектуальную карьеру на разработке различных противоречий, которые легли в основу главного тезиса его самой известной работы 1937 года «О противоречии».

Разрабатывая стратегию реформ после 1978 года, наследники Мао отошли от хаоса, который он породил, переопределив т. н. «основное противоречие», чтобы направлять работу партии в будущем. Основным противоречием, по их мнению, был разрыв между «растущими материальными и культурными потребностями народа и отсталым социальным производством».

Проще говоря это означало, что новые лидеры Китая решили сконцентрироваться на модернизации экономики, повышении уровня жизни и удовлетворении материальных потребностей. Они надеялись, что это позволит выпустить пар из политического котла и снизить давление, которое после хаоса Культурной революции и застоя 1970-х угрожало дальнейшей политической фрагментацией и могло положить конец власти партии.

И тут на сцену выходит Си Цзиньпин.

На 19-м съезде его команда решила изменить «основное противоречие».

Вместо того, чтобы и дальше концентрироваться на разрыве между потребностями людей и отстающим экономическим производством, партия объявила, что отныне в центре внимания – социальные потребности в справедливости и различных гарантиях со стороны государства. Си довольно чётко обозначил это в своей речи: «Сейчас мы столкнулись с противоречием между несбалансированным и неадекватным развитием и растущими потребностями людей в лучшей жизни».

Другими словами, Си предложил своеобразный «Новый курс» для Китая, которые выходит за пределы экономического процветания и обещает улучшение государственного управления и увеличение объёма социальных гарантий. И хотя пока это только слова, которым предстоит воплощение в жизнь, это довольно точная оценка и формальное признание больших изменений в китайском обществе. Т. е. партия сдалась и пошла на встречу новым требованиям населения.

Вероятно, поэтому тот, кого называют «председателем всего» и «самым могущественным вождём Китая со времён Мао» тратит часть своего времени на запуск «туалетной революции», направленной на «улучшение качества жизни людей». Хотите знать, на какую тему выступает Си Цзиньпин на следующей неделе? Туалеты.

Три новых договора – социальный, политический и экономический

Но вот в чём проблема: если мы посмотрим на усилия, прилагаемые партией для разрешения основного противоречия или, другими словами, куда она действительно ведёт Китай, то мы увидим, что это не просто история о том, как дать китайцам «лучшую жизнь».

Команда Си стремится соответствовать высоким общественным ожиданиям и в то же время пытается пересмотреть три основополагающих общественных договора – элементы социального, политического и экономического договоров, каждый из которых уже устарел.

Социальный договор

Социальный договор выражен в т. н. «большой сделке», описанной выше: партия даёт обществу доступ к экономическим возможностям в обмен на ограничение свободы в политической сфере.

Но партия отходит от этой сделки не только из-за давления, связанного с требованиями нематериального характера. Ей также угрожают социальные потрясения, рост политического недовольства и замедление экономического роста.

Многие экономические и структурные реформы, призванные решить эти проблемы, были проведены ещё во время первого срока Си. При этом удовлетворение социальных, а не материальных ожиданий осложнено увеличивающимся недоверием по отношению к партии со стороны населения.

Политический договор

Истекает и китайский политический договор. Лидеры страны после 1978 года, прежде всего, Дэн Сяопин, обещали отзывчивое, но не представительное правительство. Партия отрицала требования прямого представительства, утверждая, что в этом нет необходимости для удовлетворения общественных потребностей и эффективного управления.

Однако вслед за социальным договором, утратившим свою силу перед лицом растущих ожиданий, устаревает и политический договор.

Это связано с тем, что существующая в Китае модель управления оказалась неспособной обеспечить необходимые социальные услуги и удовлетворить другие потребности общества.

Непредставительное правительство, которое, по словам китайских лидеров, могло быть отзывчивым, больше не кажется таковым.

Одной из причин этого является неспособность Китая заменить старую систему социальных гарантий новой. В прошлом китайское непредставительное, но якобы отзывчивое государство обеспечивало все аспекты защиты труда, соцзащиты и пенсионных гарантий, обычно делегированных через принадлежащие государству компании. Но все изменилось в 1990-х, когда эти компании были вынуждены отказаться от большей части этих функций и свернуть многие социальные гарантии.

Проблемы, с которыми столкнулись миллионы обычных китайцев, теперь связывают именно с Пекином. Многие китайцы считают, что отсутствие новой системы является примером неотзывчивости или даже неэффективности их правительства.

Экономический договор

И все это подводит нас к экономическому договору.

Когда начался исход государства из социальной сферы, это позволило частным компаниям перехватить инициативу и начать расти. Чтобы хоть как-то свести концы с концами, китайцы стали использовать средства, которые приберегли на чёрный день. Но они также включились в этот процесс, открывая или устраиваясь в частные фирмы, используя свои приусадебные участки и участвуя в обмене товарами и услугам, а также других формах частных транзакций.

Государство продолжало настаивать на удержании командных высот в экономике, контролируя свои олигополии в ресурсном секторе (вроде добычи нефти и руд), ключевых сферах услуг (банки, коммуникации и страхование) и стратегических сферах (вроде оборонной промышленности). Но оказалось, что многие другие сферы остались в частном секторе: например, сельское хозяйство и большая часть промышленности.

Нарушение существующего договора командой Си является сознательной стратегией, т. к. они рассматривают усиление роли государства в экономике как средство для разрешения социальных и политических проблем.

Если предшественники Си открыли возможности для частного сектора и даже привели предпринимателей в партию, то Си и его команда делают обратное: продвигают партийные кадры в частные компании, покупают акции в них, вводят новые ограничения на частный сектор и внимательно следят за олигархами, а при необходимости – расправляются с ними.

Короче говоря, экономический контракт, который разделил частную и государственную сферы в Китае, также разрушается. А роль государства начинает расти.

Как я уже писал вместе с Дэмиеном, это во многом связано с развитием в Китае «капитализма для своих» в течение последних 20 лет.

Китайское руководство всегда опасалось, что коррупция разрушит партию. Когда страна была бедной, воровать было особо нечего. Но экономические реформы создали целое море возможностей по извлечению ренты.

Си возник как раз в этом контексте. И он показал себя пламенным защитником ленинских организационных принципов, партийной дисциплины и перевоспитания коррупционеров. Поэтому он отказался от активных попыток кооптировать представителей частного сектора. Вместо кооптации Си предпочитает железный кулак дисциплины.

Возьмём в качестве примера т. н. «тройное представительство» - идеологическую кампанию, запущенную одним из предшественников Си, Цзян Цземинем. Цзян хотел расширить партию за счёт включения в него крупнейших китайских бизнесменов и представителей частного сектора. Став убежищем для капитализма, партия будет по сути представлять весь китайский истеблишмент.

По крайней мере, так это выглядело в теории. Но, как я и Дэмиен писали ранее, непреднамеренным последствием такой политики стало стирание границ между партией и бизнесом. Кадры на всех уровнях стремились получить дивиденды от реформы, результатом которой стала процветающая экономика, наводнённая деньгами. Логичным развитием стал «капитализм для своих». А номинально «коммунистическая» партия стала рассматриваться как орудие продажного истеблишмента, подрывающее общественные интересы.

У Си нет никакого желания укреплять частные интересы или расширять партию. Его команда считает, что отход от старой политики является необходимым шагом на пути к новому и, с их точки зрения, более приемлемому разделению между частной и государственной сферами. Поэтому Си отказался от «тройного представительства», интегрируя партию в частный бизнес и социальные группы, а не наоборот.

Если инициатива Цзяна позволила партии стать более репрезентативной относительно истеблишмента, то Си считает, что только партия является истеблишментом. Он явно на стороне публичной сферы и ее расширения в обществе, политике и экономике.

Большая ставка Си

Вот что определяет «большую ставку» Си в его проекте «Нового курса». Он стремится решить новое основное противоречие в контексте более этатистской, партоцентричной, более дисциплинированной, саморегулирующейся и гораздо более ленинисткой политической системы.

Можно ли это сделать? Я сомневаюсь.

Это зависит от того, получится ли у команды Си сделать три вещи, которых требуют массы, усилив при этом власть партии: очистить правительство, адаптировать его к современности, сделать его более отзывчивым.

Очистка правительства

Очистка правительства означает новый подход к борьбе с коррупцией.

Партия чётко дала обществу понять, что она намерена снимать с должностей влиятельных чиновников, обвиняемых в коррупции. Близкий соратник Си, Ван Кишан, который занимается этим в течение последних 5 лет, часто говорит, что он одновременно борется с «тиграми» и «мухами». Хотя борьба с «тиграми» – китайскими высшими чиновниками, создаёт эффект шока среди коллег и громкие заголовки в газетах, она не всегда позитивно влияет на повседневную жизнь обычных китайцев. Для рядовых граждан важнее всего низовая коррупция. Например, больницы, где вымогают деньги за рецепты или лечение. Или взятки дорожным патрульным, местным чиновниками и т. д.

Партия показала, что может побеждать «тигров». Но для многих это лишь внутренние разборки внутри партии. Чтобы действительно решить основное противоречие, команда Си должна прихлопнуть гораздо больше «мух», показав обычным гражданам, что они борются со структурными проблемами, а не отдельными чиновниками, нацелены не только на крупные, но и мелкие взятки и стремятся искоренить их ориентацию на извлечение ренты из простого народа.

Адаптация правительства

Адаптация правительства означает решение проблемы с социальными услугами. В последние десятилетия партия оказалась не готова к таким изменениям, как старение населения и растущее экономическое неравенство. Она также показала, что не очень хорошо разбирается в кризисном управлении, примером чего служит небрежная реакция на природные катастрофы и промышленные аварии, а также – сильное недовольство со стороны населения.

Первом тестом на адаптацию будет способность команды Си вдохнуть новую жизнь в структурные реформы, не только в рыночные, экономические реформы, но и в области здравоохранения, пенсионного обеспечения и трудовой сфере. Это увеличит мобильность граждан и позволит им легально мигрировать в поиске экономических возможностей. Вторым тестом будут различные административные реформы, которые лучше подготовят государство к борьбе с неизбежными кризисами, а не просто укрепят партию ради себя самой.

Отзывчивость правительства

Главным вопрос неизменен: сможет ли «Новый курс» Си восстановить веру в то, что партия может быть отзывчивой к общественным запросам, даже будучи политически нерепрезентативной. И это особенно тяжело, учитывая, что основной выгодополучатель от реформ Си – городской средний класс – растёт, а другие страты, например, сельское население – уменьшаются.

И первые признаки не очень хорошие. Например, китайский городской средний класс требует безопасных и качественных школ. Но на этой неделе заголовки всех китайских газет о скандале с домогательствами в пекинской средней школе, вызвавшие ярость со стороны родителей по всей стране. И это только один пример.

Китайские граждане не выбирают своих представителей через демократические выборы. Поэтому механизм обратной связи между управляемым и управляющими работает в контексте ленинистской политической системы, во главе которой – лишь одна, Коммунистическая партия.

Разумеется, 5 лет спустя команда Си отчитается, что она смогла реализовать ожидания общества и удовлетворить потребность народа, как сказал сам Си, в «лучшей жизни».

Так что этот злой средней класс будет самым жёстким критиком партии и самым большим политическим испытанием.

Ван Кишан, коллега Си, – ненасытный читатель книг по политической истории. Говорят, среди его библиотеки есть и работы Токвиля, чьи размышления о французской революции включают идею о том, что классовое недовольство может привести к революционному перевороту. Управление горем, недовольством и требованиями среднего класса, очевидно, занимало главное место в мыслях тех, кто разработал новое «основное противоречие». Но для однопартийного государства сделать это кажется не только особенно тяжело, но и противоречит само себе.

Оригинал: MacroPolo

Автор: Эван Фейгенбаум

Перевел: Ян Веселов

P. S. Подписывайтесь на наш канал в Телеграмме. Если Вы хотите поблагодарить и материально простимулировать авторов канала, у нас есть Яндекс кошелёк для пожертвований.