Нобелевка: почему многих не знаем мы и почему так редко дают нам
(всего лишь) текст
Все начали перепечатывать ставки букмекеров на потенциальных лауреатов Нобелевской премии по литературе. И, конечно, сразу из всех утюгов раздаются вопросы: кто эти люди? Что за Ва Тхионго, кто такой Амос Оз и откуда вылез Кадаре?
А писатели это известные в мире. Не Стефани Майер, конечно, но интеллигенция их знает, в университетах читают. Ну а то, что этих авторов не знает большинство наших читателей – вопрос не в том, что "нобелевский комитет любит не попсу", а в приоритетах наших издателей и переводчиков.
То же самое – и с теми, кого уже наградили. Кричали "кто они такие" и про Манро, Мо Янь или Герта Мюллер. Снова: вопрос к тем, кто их (почти) не переводил и не издавал. Ну и к тем, кто считает, что вся мировая литература сегодня ограничена пятью авторами уровня Дэна Брауна.
Ну, оставим это на совести издателей.
Еще часто спрашивают: почему так мало русскоязычных (или постсоветских, окей) авторов награждают нобелевкой? Ну, дали два года назад Алексиевич, а до этого – только Бродский.
И здесь секрет в переводах. Да, вам пора узнать правду: нобелевский комитет не читает на русском, украинском, белорусском или грузинском. Они читают в переводе: на английский или шведский. Много ли современных наших авторов действительно переводятся и издаются крупными западными издательствами?
За рубежом из современной русской прозы знают Людмилу Улицкую, Виктора Пелевина, Владимира Сорокина, Людмилу Петрушевскую, Захара Прилепина и еще пару имен. И то, в большинстве своем читают их в Германии или Франции. Так, чтобы кого-то серьезно и с помпой издавали на английском – случаи редкие.
Вот и как об этих авторах могут узнать в Нобелевском комитете? Да никак. Потому что издатели, литературные агенты (единицы) и сами авторы не особо продвигают себя на зарубежные рынки. А ту же Алексиевич там знали – объяснять и долго убеждать американских и британских издателей в том, что тема Чернобыля или Афгана всем интересна даже не нужно.
Еще хуже со знанием англоязычной публикой представителей национальных литератур. Вот с теми же белорусскими авторами – переводят очень редко, и то чаще на немецкий или польский, издают крошечными тиражами. Короче, шансов мало.
А приходим мы к чему?
К тому, что знать потенциальных нобелевских лауреатов мы бы могли лучше, если бы их чаще переводили и издавали у нас. И к тому, что русские/белорусские и прочие писатели могли бы чаще рассматриваться комитетом, если бы у них были переводы.
Позиция автора может не совпадать с реальностью.