(no title)

НАЛЕГКЕ С ЗАПАСОМ СТРЕЛ

Какой тогда год был? Кажется, 89-й, или 90-й.

Тогда появился целый цикл ревякинских песен, которые потом не стали альбомом — а жаль.

Мы разом сошли с ума от этой щедрости, разноцветности: как будто бежишь по цветочному лугу и вдруг обрушиваешься вместе с водопадом вниз, а там чистая вода, дно видно. Вынырнул: на берегу сидит славянское племя у костра, машут тебе рукой: плыви к нам.

И с тобой вдруг происходит неожиданный узарень: ты открываешь глаза и видишь.

«Утром расцелую Ваську в мокрые губы, / Высмотрю как парень девку / Ласками губит / Я хочу домой... / Cотый поцелуй / Не спасёт от обиды, / Точит путь солёная / По скулам разбитым. / Я хочу домой!»

«Эй, полоняне, кончено, свободны...»

Такие песни сложились тогда им, невозможные.

Он рассказал нам, где у нас дом, протоптал тропку.

Ревякин был юный, ласковый, щедрый — и развивался какими-то удивительными зигзагами — от традиционных рок-балад и блюзов с будто бы переводными, ещё не личностными, ещё юношескими текстами — вдруг прыжок куда-то в сторону даже не башлачёвской полуязыческой древнерусской эстетики, а куда-то в прародину славян и (или) в места зарождения казачества.

Выбирая между Летовым и Ревякиным, я, признаться, всегда выбирал Ревякина. Летов шёл к солнцу сквозь свои буреломы, а Ревякин под солнцем сидел, и солнце на него глядело.

«Всё по замыслу, всё путём».

Тогда, ещё на интуитивном уровне, Ревякин словно бы осознал разницу между нашей «волей» и чужой «свободой», и если говорил «свобода» - понимал её как «волю». Воля, вольница, гульба, бой — всё из одного в другое проистекает. Воля — как закон. Воля — как песня. Хочу домой, в эту волю.

И ещё важный момент: когда все ещё рисовали, как глупые, «пацифики» на стене, Ревякин пошёл в совершенное противоположную сторону: «Гон в полдень», «Вечное небо подвига ждёт». Мир — это и война тоже.

Этот сибирский человек, бард с гитарой наперевес, всегда тяготел к окраинам, Москву недолюбливал, в его песнях поочерёдно возникают Запорожская Сечь, Камчатка, Крым. Окраина бережёт Русь, Россию, хранит её границу, пока здесь царит леность, разврат, безверие. Сила, вера и честь идут с окраин, одной Москвой цел не будешь.

Песни Ревякина — единственное на земле место, где казачий есаул и Джим Мориссон, уживаются свободно и органично. Если в Джима вселилась душа индейца, то в Диму — казачья душа, донская или запорожская. А то, что индеец отстаивал свою волю где-то за океаном, а казак — здесь, на Яике или в Сибири - что это меняет? Рисунок их морщин, их солнце, их тугие луки, их воля — это всё едино.

В начале 90-х, когда у всех на жадных устах ещё был «вкус свободы» и прочая сиропная патока, Ревякин пропел: «Я возвращаюсь налегке с запасом стрел / Назад в подвалы».

Воля его, как ни странно, осталась именно там — в подвалах.

Периодически — иногда раз в год, а иногда в три года, Ревякин вырывался на простор — за «зипунами», как в казачьи времена говорили, прогонял с новым диском — а диск у него всякий раз был золотой, по краям зазубренный - по стране, сея благостный пожар.

Если меня кто-нибудь попросит назвать семь самых красивых песен на русском языке, я сразу же отвечу, что три из них: «Сберегла», «Родная» и «Звёзды Натании».

Сердце моё горит от этих песен и этой музыки. И дети мои эти песни знают.

А те, кто не знают — какой с них спрос.

В стране умной, слушающей своё сердце и внимательной к своим детям, вокруг автора таких песен как «Уходили из дома», «Честное слово», «Камчатка», «Гон в полдень», «Севастополь», «Лара» и «Казак» (с альбома «Руда») - хороводы бы водили. Оттого, что он с ангелами общается и мир нездешний слышит.

А нынче выросло целое поколение детей, которое родилось уже после того, как эти песни были написаны.

Дети, как нагуляетесь и надоест вам суета - возвращайтесь домой.

Здесь есть ларь с настоящими сокровищами, там дарза и руда, звёзды Натании, кольца алые.

8 июля. Усадьба "Захарово". Фестиваль "Традиция".

КАЛИНОВ МОСТ будет с нами. Будет петь.

https://ponominalu.ru/event/tradiciya

‏Source prilepin.livejournal.com