no_title

Я ничего не вижу. Совсем ничего, кроме светлых и темных пятен, мелькающих передо мной. Большое светлое пятно передо мной – окно, большое темное – книжный шкаф или кровать. Маленькие темные пятна в коридоре – обувь. Большое белое пятно на кухне – старая газовая плита. Я двигаюсь свободно и не боюсь оставаться одна в квартире, потому что живу здесь всю жизнь. Не знаю, что бы было, если бы я переехала отсюда до того, как перестала видеть. Успела бы я выучить всю квартиру или пришлось бы делать это уже после? В любом случае, ничего бы не изменилось, возможно, я бы просто ходила чуть осторожнее и чаще ждала твоего возвращения и твоей помощи.

Я ничего не помню. Ничего из того, что было до травмы. День аварии я помню относительно неплохо; трудно забыть, как в тебя влетает автомобиль. Трудно забыть, как врач просит тебя не закрывать глаза, смотреть на него. Забыть, как тебе в больнице сказали, что я никогда уже не встану, никогда тебя не вспомню, никогда тебя не увижу. Я встала. Пролежав несколько месяцев, я смогла сесть. А затем и встать. Но они не обманули тебя – я не вижу. Не вижу и практически тебя не помню.

Когда я была в сознании и первый услышала твои шаги, я испугалась. Мне показалось, что это идет какой-то новый врач, а новый врач – это новые бесполезные обследования, новые бесконечные расспросы. Хуже может быть только приведенная группа молодых врачей или студентов, которые шушукаются по углам, смотрят на меня и, скорее всего, приходят в ужас от моего лица.

Я знаю, как я выгляжу. Знаю, что сразу над бровями у меня проходит огромный шрам, практически от уха до уха. Более мелкие шрамы покрывают все тело, особенно их много на шее. Интересно, на что это похоже. Мне приятно думать, что они напоминают вуаль или кружево, накрывающее все тело. Интересно, почему основной удар пришелся на голову. Я пыталась найти объяснение, но у меня не получилось.

Когда ты пришел, я слышала тебя. Тебе пришлось снова рассказывать мне все с самого начала. Иногда ты по привычке спрашивал меня: «Ты помнишь?». Я не помнила. Ты терпел, возвращался снова и снова. Показывал мне какие-то пятна, заставлял трогать их и говорил – «Это твои любимые цветы. Это герберы», «Это твой ежедневник, чувствуешь, он закрывается на замок», «Это воздушный шар, их здесь много».

Цветы – холодные, гладкие, немного шершавые в центре.

Ежедневник – теплый, у него кожаная обложка. Ты говоришь, я так просила у тебя его в подарок. Именно такой – толстый, с замком. И ты нашел.

Воздушный шар – легкий, холодный. Не знаю, но мне кажется, что он синего цвета.

Бесконечные попытки переучиться. Слышать. Трогать. Обнюхивать. Пробовать на вкус. Слышать твой голос и понимать, что ты до сих пор не можешь расслабиться. Голос мамы, которая приходит каждый день, водит моим пальцем по старым фотографиям и с надеждой спрашивает: «Это дедушка и бабушка в деревне, помнишь?». Я не помню, но на всякий случай киваю. Голос участкового терапевта, который приходит раз в месяц, чтобы посмотреть на меня и снова повторить, что есть положительная динамика.

Пальцы скользят по теплой кружке. Кофе. Да, это кофе. Интересно, это растворимый 3-в-1 или ты успел сварить перед уходом. Растворимый. Ничего страшного. Я провожу рукой по столу, пытаюсь понять, нет ли на нем посуды. Внезапно нахожу тарелку с бутербродами. Сюрприз. Спасибо тебе.

Если ты не занят, ты вытаскиваешь меня на улицу. Улица мне не рада, впрочем, как и я ей. Грязь хлюпает под ногами. Трость упирается в поребрик. «Пшшш» - это захлопнулись двери отъезжающего автобуса. Ты наклонился ко мне и шепчешь: «Чувствуешь? Идет дождь». Я пытаюсь поймать ладонью дождевые капли, но чувствую только теплую морось. Однажды ты увез меня «смотреть» на залив, на Канонерский остров. Я сразу поняла, где мы, хоть ты и пытался сохранить это в сюрпризе до конца поездки. Я сидела на песке, трогала его и дышала. Мне было немного не по себе, но потом стало спокойно. Спокойно и немного жалко тебя.

Не знаю, как ты сумел «втиснуть» меня и мои проблемы в свое расписание. Ночью я просыпаюсь и чувствую, что тебя нет рядом – значит, ты работаешь на кухне или куришь на балконе. Я много раз говорила, что тебе не обязательно выходить, ты можешь курить в комнате. Однажды я нашла тебя на кухне спящего за столом. Забавно и грустно.

Я ничего не помню и не хочу вспоминать. Ты знаешь это и пытаешься заполнить мою жизнь чем-то другим. Нельзя оставлять память «пустой». Как говорит мама, нужно делать упражнения для мозга. Нужно развивать себя дальше. Со смехом вспоминаю, как она принесла мне черно-белые карточки для младенцев и подолгу заставляла смотреть на них, а когда у меня получилось пару раз угадать, какой рисунок передо мной, она с радостью и некоторой долей гордости рассказала об этом всем соседкам. Через пару недель эта история обросла деталями – оказалось, что я не просто угадала карточку, я восстановила память от грудничкового возраста и снова начала видеть. Жаль их разочаровывать, они такие доверчивые.

В кухне до сих пор чувствуется запах твоего одеколона. Ты стараешься не менять его уже несколько лет, считаешь, что я привыкла. Мне хочется подарить тебе другой, но как сделать тебе сюрприз, если ты везде ходишь со мной? Когда ты перестанешь бояться и отпустишь меня на улицу одну? Хотя бы за хлебом, хотя бы до сквера, хотя бы пройти по знакомому маршруту. Ты беспокоишься и не отпускаешь. Тебе нравится водить меня незнакомыми маршрутами, водить в кафе и играть со мной – «Угадай, что я заказал?». Кофе, булочка с корицей. Грибной суп. Иногда ты в шутку командуешь мне: «Ни шагу отсюда», - и на пару минут пропадаешь. И всегда возвращаешься. Свежая булка. Твой смех. Хлопанье крыльев – это значит, ты уже бросил пару маленьких кусочков хлеба на землю.

Твои пальцы, сжимающие мою руку. Твоя мятая рубашка. Твои волосы. Ты. Иногда я просыпаюсь и испуганно прикасаюсь к тебе, пытаясь понять, ты ли это. А может, это робот, которого подложили ко мне?

Ты все помнишь.

Помнишь, как мы фотографировались в день свадьбы в Александровском парке. Как я ела на улице яблоко в карамели и испачкала джинсы. Как ты уговаривал меня напиться, когда я получила диплом. Диплом. Где он, интересно? Да и нужен ли он мне теперь.

Ты помнишь, как мы познакомились. Помнишь, какие цвета я люблю. Помнишь все.

Все еще вздрагиваешь, когда в разговоре проскальзывает «ты видишь?». Я не вижу. Но я уже не замечаю этого. Как будто это было всегда.

Я принимаю правила игры. Игры, в которой все зависит от моих ощущений и твоей силы. Игры, которая позволит мне узнать, что же будет дальше.