Нина
рядом с нами. Ходит к нам в гости или приглашает к себе. Что он живет по соседству. В апреле снег лежал на улице вплоть до середины месяца. – Когда Алфенов упоминает такие подробности, начинаешь сомневаться, что он не помнит, в каком году все это началось, а в каком закончилось. – В самом поселке между тем было введено едва ли не военное положение. Родители лично отводили своих чад в школу, а потом забирали домой. А некоторых вместо школы брали их с собой на работу. Никто не мог ручаться, что похититель не классный руководитель их ребенка. В школе обеспокоенные учителя сопровождали детей в туалет.
С наступлением темноты люди запирались в домах и ждали рассвета.
С момента, когда вернулся мальчик Матюхиных, прошло три недели, прежде чем пропал еще один ребенок. Грудной младенец, которого движимое злом чудовище выкрало из кроватки. – Он глотает пиво и морщится. – Молодые родители проснулись, а его нет. Дверь заперта изнутри. Никаких следов взлома. Словно младенец взял и растворился в воздухе.
Тогда всем стало ясно, что спасения нет нигде. Все в таком духе происходило до девятого июня.
Я и несколько моих приятелей в тот день устроили у меня хорошую попойку. – Он улыбается. – Собственно финальная часть истории, как я и говорил, самая быстрая.
Мы пили самогон, спорили, орали, обсуждали баб. И тут я понял, что на столе для полного счастья не хватает квашеной капусты. А у Нины в погребе этого добра всегда было пруд пруди. Сам не знаю, как так вышло, но уже в следующий момент мы с Гришкой шли по соседскому двору. Самогон – изобретение Сатаны. Притупляет страх и будит героя, который неспроста спрятан где-то глубоко внутри.
Я по-хозяйски открыл дверь погреба, и мы с Гришкой стали спускаться вниз. Он впереди, я за ним.
Резкий холод притупил действие алкоголя, но не на столько, чтобы мы дали задний ход. Гришка сказал, что вроде бы видел Нину в огороде, так что волноваться особо было не о чем. И вообще, она убила Дружка, так что за мной должок был.
«Мамочка», - испуганно прошептал тридцатилетний мужик и остановился. Я врезался в него.
«Чего встал?»
Но он не ответил. Я повернул голову влево и увидел выключатель. Да, тупой бывший муж Нинки присобачил его внизу, а не как нормальные люди – на входе. Шлепнул по выключателю рукой. В погребе загорелся свет. Всего одна лампочка, но и ее вполне хватило, чтобы Гришку стошнило, а я… - он выдерживает паузу, а по его щеке катится слеза, - а я сбежал оттуда как трус. – Илья Сергеевич отворачивается и начинает плакать.
Он никогда не рассказывает, что случилось дальше, но это и не нужно. Все и так знают. Григорий Александрович встретил свою смерть в погребе среди детских останков. Илья Сергеевич рассказал о том, что видел своим собутыльникам, и уже через 15 минут возле сорок восьмого дома собралась толпа. Говорят, бывший любовник Нины ворвался в объятый пламенем дом и вынес оттуда ее портрет, тот самый, который написал ей на день рождения.
Стали говорить, что упав с крыши, она ударилась головой, а со временем чокнулась из-за этого.
Сумасшедшая женщина, которая воровала детей, чтобы потом съесть. Она стала еще одной легендой Чумовки. Вот только ее психическое расстройство никак не вяжется с тем, что говорил Илья Сергеевич об увиденном им в погребе.
На земле сложенные кучей лежали изъеденные трупики детей. Лица нескольких были не тронуты, и это позволяло опознать их. Тела выпотрошены. И по ним буквально ползала черная слизь. Вползала в проеденные отверстия, выползала через рты, стекала вниз к вспоротым животам…
Но убежал он совсем не из-за этого. Нет. Вовсе нет. Его испугала та тварь, которая смотрела на них с Григорием Александровичем. Желеобразный монстр черного цвета в вещах Нины. Чудовище, которое выросло из одной единственной капли. Субстанция, о природе происхождения которой никому не известно. Бука, которого сожгли в погребе, вместе с доказательствами его существования, так как после пожара в погребе обнаружили только обгоревшие тела детей и Григория… и никаких намеков на черного желеобразного монстра.