Необыкновенный фашизм

 Меня зовут Урбак Кровавоглазый, я орк, мой прадед участвовал в войне против союза людей, эльфов, дварфов и ещё чёрти каких народов. Он был героем, это несомненно, но он проиграл. Как и прадеды всех остальных дворников этого прекрасного города Рампант.

 Рампант - город, который стоит среди двух гор, богатых железной рудой. Наши, исконно орочьи земли вообще богаты разными богатствами. У нас есть и самоцветы, и золото, и серебро. Точнее уже не у нас. Максимум, на что может расчитывать орк - это работать на какой-нибдуь низкооплачиваемой работёнке. Даже пойти учиться какой-нибудь профессии практически невозможно. Мы, гордые орки, теперь обречены мести улицы, удобрять поля навозом, таскать на горбу тяжеленные мешки в порту, и прочее в том же духе.

 Я захожу в маленькую комнатку, где за столом сидит широкоплечий дварф.

 - Я закончил, господин Торбьёрн.

 Дварф отрывается от большой книги, в которую что-то записывал, и смотрит на меня с искривлённой рожей, будто я говно какое-то.

 - А, это ты, Урбак. Метла цела? А то смотри, вычту из зарплаты.

 - Цела-цела, что с ней станется? - я ставлю свой инструмент в специальный шкафчик с номером 11. Снимаю с себя фартук с таким же номером, и кладу его туда же.

 - Фартук не порвал нигде? У нас культурный город, а не степная стоянка какая-нибудь. Будешь ходить неопрятным - выгоню с работы.

 - Не порвал, господин Торбьёрн.

 - Смотри мне. Вот твоя получка за сегодня, - дварф кидает на стол перед собой четыре медяка. Два медяка я пропью, два отнесу маме. И так каждый день.

 Отец мой умер под завалом на рудниках, и мы остались с матерью вдвоём. Она работает уборщицей в портовом баре. Получает ровно столько же, сколько и я. Четыре медяка в день уходят на еду, два мама откладывает, для того чтобы покупать прочие необходимые вещи. Но денег всё равно не хватает. Зимой эльфийки щеголяют в тёплых шубах из дорогих шкур, а мы с мамой кутаемся в дранные шерстяные плащи. А зимы у нас, надо заметить, суровые. В прошлом году купили хорошие сапоги, носим теперь по очереди. В этом году собираемся купить новый плащ. А ещё не забудьте посчитать лекарства и прочие мелочи...

 Вот и остаётся пить в дешёвом кабаке "Грузная Тролльчиха". Ноги сами несут меня туда после работы. Вхожу в прокуренное помещение, где среди столиков, сплошь занятых уставшими после работы орками, порхают две официантки-сестры: Урда и Баггларда. За баронй стойкой их отец - Раббзагн Кадык. Зажиточный орк, сумевший вовремя подсуетиться и открыть свою забегаловку в нашем квартале. Некоторые поговаривают, что его спонсируют власти, якобы для того, чтобы оркам было где напиться и не возникать. Может быть, так оно и есть. Учитывая восстание, прошедшее десять лет назад.

 Тогда орки имели больше свобод, чем сейчас, но и этого было недостаточно. Если кто либо из нас отправлялся учиться в школы - их тут же принижали. Утверждали, что мы тупые, еле-еле читать можем. Мол, орки не приспособлены природой достичь вершин в магии или инжинерии. Идите, мол, пасите овец, да растите хлеб. И это они говорили оркам - гордому племени воинов и завоевателей, ведущих свой род от самого Груумша Одноглазого, слава ему, да благословит он меня и весь род орочий.

 Когда терпению пришёл конец - мой народ восстал, желая лишь получить свои земли назад. Те земли, которые нам завещал сам Груумш на заре времён. Орки выгоняли эльфов и дварфов, пинками их гнали в свой Гаупштадт. Мы хотели свободы от этого ига. А что получили? Пришли воины и устроили резню. Самые мерзкие среди них - паладины и жрецы. Они не знали жалости, кровью заливая наши земли во имя своих презренных, несуществующих богов. Они убивали женщин, детей и стариков. Очевидцы рассказывают, что они даже пили их кровь, будто гноллы какие-то. Мне тогда было пять, и мой отец (мирный шахтёр) спрятался со мной и с матерью в подвале. Так мы и выжили.

 - Тебе пива, Урбак? - спрашивает меня Раббзагн.

 - Да, дай-ка один кувшин.

 Я достаю медяк и кладу его на стол. Хозяин тут же хватает его и идёт к бочке. Я вижу как пойло льётся в кувшин, и тут же облизываю губы в нетерпении.

 - Здорово, дружище! - рядом со мной за стойку присаживается мой приятель Аблагр. В его руке полупустая кружка пива. - Что не весёлый такой?

 - Привет, друг, - говорю ему я. - А что радоваться то? Достало всё. Живём как жуки навозные. Денег ни на что не хватает. Да что я тебе рассказываю, будто ты и сам не знаешь. Да ещё этот мудак Торбьёрн...

 Я осёкся, и уставился в кувшин, принесённый Раббзагном. Молчал и мой друг, и только когда я сделал пару глотков он ответил:

 - Ооо... Серьёзные у тебя настроения. С такими вопросами надо к серьёзным людям.

 Последние слова он прошептал мне на ухо. И чёрт меня дёрнул за язык:

 - Это к каким таким? И что они решат?

 - Да зуб даю, что ты слышал о таких, - зашептал мне на ухо Аблагр. - Ведь слышал же о Доккуре Уставшем, а? Хочешь сведу с ребятами из его круга? Хочешь эльфов как свиней резать?

 Меня тут же бросило в озноб. Доккур Уставший - известный деятель подполья, убийца и грабитель. Его ненависть ко всем не-оркам стала легендой. По городу ходили слухи об эльфах, дварфах и людях, прибитых к деревьям в Жгучем Лесу. Говорят им отрубали руки и ноги, и когда их находили они были ещё живы.

 Последний Вождь, так называли Доккура. Он призывал не просто изгнать из орочьих земель "человеческую мразь", а "выпустить им кишки, а женщин с детьми забрать в рабство, как завещали наши предки". Жрецы и паладины Гаупштадта неустанно охотились за ним, но никак не могли его отыскать. А сколько искателей приключений сгинуло в горах - и не сосчитать.

 - Нет, не хочу, - буркнул я. - Мне домой пора.

 Испугавшись предложения товарища я отправился домой, даже не допив кувшин пива, а ведь расчитывал выпить два. Ничего страшного, больше денег останется.

* * *

 На следующий день я не пошёл пить пиво. Не пошёл и через день и через два. Торбьёрн продолжал меня раздражать, а я стал приносить больше денег домой, что очень радовало маму. И вот в один прекрасный день проклятый дварф швырнул на стол не четыре, а три медяка. Мол и так денег мало, а я дармоед, плохо работаю, и должен работать усерднее, если хочу получать четыре медяка.

 Я понуро протянул руку за деньгами, но затем увидел нож для вскрытия писем. В голову тут же пришли воспоминания о недавнем разговоре в "Грузной Тролльчихе". С чего это какие-то мерзкие люди, эльфы и дварфы говорят что мы - орки - тупые мрази? Да они сами те ещё твари!

 Я схватил нож и воткнул дварфу в шею. Кровь брызнула на мои руки, и я почувствовал силу. Силу решать свою судьбу, как настоящий орк. Я ударил мистера Торбьёрна ещё несколько раз. В его глазах был страх. Страх перед гордым сыном Груумша. Так, как и должно быть. Так, как говорит Доккур Уставший.

 Дварф хрипел на полу, когда я открыл ящик и вытащил оттуда два кошеля с деньгами. Один был тяжелее - в нём лежали медяки. Во втором лежало серебро и два золотых. Богатство, о котором я и не мог мечтать. Сунув всё это за пояс я собрался было уходить, но остановился. Что-то я забыл. Да вот же оно! Прямо над креслом уже издохшего карлика, на стене, висел боевой топор исключительной работы. Схватив его, и обмотав в тряпки, я выскочил из конторы.

 Я старался идти медленно, но ноги так и бежали к "Грузной Тролльчихе". Я впервые чувствовал себя настоящим орком. Рождённым для войны. Гордый сын Груумша!

 Ввалившись в кабак я быстро отыскал глазами Аблагра. Он сидел в углу за отдельным столом и пил пиво. Я решительно направился к нему.

 - Сведи меня с ребятами Последнего Вождя, - прошептал я другу на ухо.

 - Аааа, малыш Урбак устал от притеснений? Что-ж, я отправлю весточку. Дня через два получу ответ. Тогда и сообщу, а пока присаживайся, выпей пивка.

 - Мне нельзя ждать, мне надо сейчас, - от нервного возбуждения мой голос дрожал, и чуть не срывался с шёпота на крик.

 - Тише, тише, дружище. К чему такая спешка?

 Мои руки тряслись, в горле пересохло. Я сел на стул рядом с ним, положив под стол топор. Схватив кружку пива своего товарища и, несмотря на протесты, осушив её, я наклонился к нему и прошептал:

 - Я прирезал мистера Торбьёрна. Забрал его деньгии отличный топор.

 Зрачки Аблагра расширились, и он изумлённо уставился на меня.

 - Ты? Ты совсем что ли? Так дела не делаются. Это тебе не в кабак завалиться. Думаешь пришил паршивого коротышку и сразу тебя примут? Я уже год сижу в городе, жду одобрения Доккура, что-б наконец уйти в леса. А ты пырнул какого-то ублюдка и думешь что стал героем?

 Я тяжело вздохнул, руки затряслись ещё сильнее. К столу подошла красотка Урда:

 - Что будете?

 - Кувшин пива, пожалуйста, - сказал я и засунул руку за пояс. Рука сама нащупала худой кошель, я схватил монету и вытащил на свет.

 Так я ещё никогда не ошибался. На столе сверкал золотой мистера Торбьёрна. Недоумевающим взглядом Урда уставилась на меня, я смотрел на золотой, а Аблагр прошептал какое-то проклятье.

 - Урда, - заговорил я тихо, - ты этого не видела. Ты же умная девочка, не так ли? И очень красивая. - Глядя ей в глаза я убрал золотой и достал три медяка. - Оин кувшин пива. Остальное тебе в подарок. Хорошо?

 Урда кивнула, схватила деньги и тут же исчезла из поля зрения.

 - Ты придурок! - Зашипел мой товарищ. - Идиот! Думаешь, если ты ей кинул пару медяков, она никому ничего не расскажет? Да она же баба! Расстрещит всем.

 Но официантка скоро вернулась, поставила кувшин пива и опять исчезла. Мы посидели несколько минут молча, а потом я отлил другу пиво в его опустевшую кружку, и мы выпили. Вроде всё вокруг как и было, никто на нас не глазеет.

 Аблагр стал мне рассказывать как устроено подполье. Оказывается в городе есть сеть связных, которые так же занимаются вербовкой. Никто из них ничем себя не выдаёт. Только попадая в сеть ты становишься просто вербовщиком. Затем как повезёт - либо связным, либо уходишь в леса. Связные вынюхивают слухи о караванах и искателях приключений, затем передают в ставку Доккура. Так же связные имеют дело с некоторыми нечистыми на руку торговцами. Торговцы нанимают нескольких караванщиков и отправляют их со слабой охраной по нужному маршруту. В телегах обычно оказываются нужные оркам Доккура товары. Так же, как оказалось, на службе у Последнего Вождя есть несколько гитзераев, которые обучают орков магическим приёмам. Аблагр говорил, что сил немало, есть и союзники. Возможно, скоро мы освободимся от человечьего ига.

 Внезапно дверь открылась, и в кабак вошли двое. Высокая эльфийка в кольчуге, и человек в латном доспехе. Жрица. Эльфийка была жрицей, и она пришла за мною.

 - Который? - эльфийка вопросительно посмотрела на Раббзагна, и тот тут же указал на меня. Я услышал короткую молитву, и из булавы жрицы вылетел пучок слепящего света. Стол перед нами расколося, и меня отбросило в сторону. Краем глаза я заметил, как вперёд ринулся солдат в латах. Вот и всё. Допрыгался я со своим недовольством. Три медяка - вроде не так уж и мало...

 Но нас с Аблагром спасла паника, поднявшаяся в кабаке. Воин в латах увяз в толпе, жрица матерясь начала всех расталкивать и попыталась двинуться вперёд, но толпа оттеснила её обратно к двери.

 Я поднялся на ноги и схватил топор. Скинув тряпки, я направился к Раббзагну, спрятавшемуся за барной стойкой. Перескочив через неё я пнул продажного орка в лицо.

 - Человеческий прихвостень, - выплюнул я, и опустил топор ему на голову.

 - Бежим! - Аблагр уже стоял рядом. - Через задний ход! Бежим к связному!

 Мы стрелой вылетели на улицу и помчались среди домов.

* * *

 И вот я уже два месяца в банде Доккура Уставшего. За деньги меня сердечно поблагодарили, и дали красную повязку, означающую, что я омыт кровью. Опытный воин.

 Вижу я только грязь и холод, сплю под своим старым дранным плащом. Товарищей новых у меня не мало, но это товарищи по несчастью. Аблагра убили во время облавы. Та самая красноглазая эльфийка-жрица. Она восседала на лазурном драконе, разбивая своей сверкающей булавой головы моих собратьев. Те самые союзники гитзераи смотрят на нас как на говно. Только и командуют. Единственный, кому неплохо живётся - Доккур.

 Мама, мамочка... неужели три медяка это так мало? Видимо я предельно туп, раз променял тёплую кровать на сырую землю, твой горячий суп на сырые грибы, твою любовь на страх перед чёртовой красноглазой эльфийкой...