Ненависть.
Lurkopub Alive
Когда мне было четырнадцать лет, мы с родителями переехали в большой дом на море. Потеря всех друзей, знакомых и жизнь в чуждом месте отягощала меня, что здорово отразилось на моих эмоциях и самочувствии. Тогда-то соседка и принесла нам двух совсем маленьких кошек, «чтобы грызунов гоняли». Дом был фактически без внутренней отделки и ремонта было ещё хоть отбавляй, поэтому решили пока кошек на улице поселить, необычно тёплая ноябрьская погода и южный климат сопутствовали этому. Назвали сестёр крайне просто и, как мне казалось, глупо - Муська и Дуська. Внешне они были почти идентичны - чёрно-серая шёрстка и обычные зеленые кошачьи глаза, единственное исключение - Дуська обладала чуть более светлым окрасом и была больше, может, на какой-нибудь сантиметр. Но отличия эти были заметны лишь при внимательном сравнении, поэтому отличали их в основном по поведению - Дуська была резвой и энергичной, но в то же время несколько зашуганной, а Муська была более спокойна. Так и порешили - Дуська - холерик, Муська - флегматик. Хотя моей младшей сестре был не совсем понятен смысл этих слов и в результате мы подолгу спорили, кто есть кто.
Освоившись, сёстры спокойно бегали по двору и залезали, куда вздумается. Так однажды они залезли под машину отца. Собравшись ехать на работу, отец, не зная о их нахождении, нажал на педаль газа. Раздался противный, рвавший нерва в клочья, хруст, а затем кошачий вопль. Из-под машины, волоча по земле заднюю часть тела, выползла одна кошка, а затем, хромая, вторая. Я стоял, словно пораженный громом. Не в силах вымолвить хоть что-то, я начал жестикулировать перед машиной отца, показывая, чтобы он остановился. Выйдя из машины, он увидел что произошло. Паника? Сожаление? Грусть? Нет, на его лице не было абсолютно ничего. Он лишь позвал мать, чтобы та «убрала кошек», ибо он «опаздывает на работу». Я молча ушел в дом и закрылся в своей комнате. Всё ещё не отойдя от шока, я отсутствующе смотрел на стену сидя на кровати. Лишь спустя несколько минут я зарылся лицом в подушку и зарыдал, вспоминая крики боли кошек и спокойное, даже раздраженное лицо отца.
Позже я рассказал об этом сестре, которая всё ещё была не в курсе событий. Она вышла на улицу, чтобы проверить правдивость моих слов, а я сидел в комнате. Когда она вернулась, я увидел в её лице недоумение, а в голосе слышал несколько наигранный страх. Нормальная реакция для взрослого человека, скажите вы. Может быть. Но ведь ей было всего девять лет! Почему я, четырнадцатилетний, обливался горькими слезами, тогда как младшая сестра лишь скорчила недоумевающее лицо ради приличья, а вечером уже так же радостно смеялась, бегала, прыгала, плясала?
Но даже это ещё не всё. Вечером, за ужином, мать при разговоре с бабушкой, сказала следующее:
— Может того, пришибить их, чтоб не мучались?
Жестокость ли это? Скорее безразличие. Вступив в диалог, я сказал, что я не дам их убить и сказал, что нужно отвезти кошек к ветеринару. «Дорого» - получил я свой ответ. Жизнь живого существа не стоит денег, по их мнению. Я не мог понять этого.
Непонимание.
Разочаровавшись в своих близких, я не разочаровался в состоянии кошек и решил лечить их самостоятельно. Да, кости срастутся неправильно, но зато сёстры будут жить. В результате осмотра, я установил, что у Муськи только сломана лапа, а у Дуськи - обе, да еще и бедро. Первым делом я утеплил их домик и принес новые миски. По три раза в день пополнял их содержимое и очень расстраивался, когда обнаруживал, что там осталось больше половины или еда нетронута вовсе. Кошки быстро шли на поправку. Через несколько дней Муська снова бегала по двору, пусть и прихрамывала, а Дуська выходила погреться на солнце. Гордый положением дел, я не заметил, что у Дуси всё не так гладко - в отличие от сестры, она очень много спала и очень мало ела.
Вскоре она вовсе перестала есть и выходить на солнце. Чего я только не делал - клал ей рыбу под нос, наливал молока, сметаны. Тщетно. Через некоторое время она перестала выходить из домика даже чтобы облегчиться. Приходилось “выгуливать” её и убирать в домике, когда я не успевал это делать. Несмотря на все мои старания, ей становилось всё хуже и хуже. Хотите верьте, хотите нет, но она пыталась броситься в костер, разведенный моим отцом для сожжения мусора.
Тем временем Муська уже спокойно передвигалась по двору. Она часто садилась возле того, кто выходил во двор и жалобно мяукала. Взрослые думали, что она просит есть и лишь один я понимал чего она просит на самом деле. Она просила помочь сестре.
Детские выдумки, скажете вы, быть такого не может. Может быть. Но как тогда объяснить, что она «просила еды» даже когда миска была наполнена рыбой, а тарелочка - молоком? Почему она после того, как на неё обращали внимание и шли к миске, забегала в домик и начинала лизать свою сестру? Вот и отец мне не поверил, рассмеявшись в лицо и потрепав по голове.
Развязка этого случилась уже в начале декабря. Собравшись вечером покормить сестёр, я вышел на улицу и выронил миску. Дуська, волоча за собой задние лапы, вышла за забор и ползла куда-то к дороге. Я не побежал за ней, нет. Я знал, что иногда животные уходят умирать подальше от дома, поэтому просто смотрел, беззвучно плача. Хотелось побежать за ней, взять на руки, так привычно приласкать, положить в домик, а на завтра снова бороться за её самочувствие. Но мы причинили ей уже достаточно боли.
Больше Дуську никто не видел. Все словно забыли о ней, будто её никогда и не было.
В скором времени ремонт закончился и Муську, а точнее уже Машу, забрали домой. Так как больше надобности в созвучных именах не было, а я считал её имя глупым, то я переименовал кошку в Машу. Никто особо не возражал, ведь всем было всё равно.
Нога Маши срослась неправильно, поэтому она утратила способность к быстрому кошачьему бегу, прыжкам и эластичности. Она всё так же мало ела, хотя я всегда пытался дать ей более лучшую еду - рыбу, украденную из холодильника поздней ночью, курицу, поданную к обеденному столу и в очень редких случаях кошачий корм, купленный на скопленные с обедов деньги. Мало спала, но нуждалась в ласке пуще ребёнка. Бывало, сядет у чьей-нибудь ноги, начинает своё «мяу» и так пока на руки её не возьмёшь. Поняв, что на её просьбы, за исключением редких случаев, откликаюсь только я, она стала спать со мной. Придёт поздно ночью, сядет подле кровати и начнёт мяукать, запрыгнуть ведь не может. А потом берешь её к себе - помурлыкает и засыпает.
Приучить Машу к лотку было не сложно. Дом был двухэтажный и я жил на втором этаже вместе с сестрой в разных комнатах, а кошачий лоток был снизу. Бывало, сядет Маша у лестницы и мяукает. Я к ней подхожу, чтобы взять - спускается на лестницу ниже. Ну я беру её, к себе на колени кладу, а сам уроки делать - спрыгивает, снова к лестнице, мяукает. Я всё понять не мог чего хочет, а потом понял. Ей самой было сложно спускаться из-за почти несгибаемой ноги, а где попало в туалет она не ходила. Она стала мне лучшим другом.
На пятнадцатилетие мне подарили собаку - большущий терьер с чёрной, как дым, шерстью. Но он был не домашний, а уличной - чтобы дом охраняла. Так я выпросил у родителей повадок и выгуливал её, родители не понимали зачем выгуливать собаку, сидящую на цепи, а я же считал что даже животному нужна хоть какая-то свобода. Вскоре поводок порвался и я перестал с ним гулять, ибо родители не захотели покупать новый. Я редко выходил из дома без надобности, поэтому почти не играл с ним.
Прошёл год. Я закончил девятый класс и выбирал, в какой колледж мне поступать. Маша пусть и подросла, но всё равно выглядела маленькой на фоне других годовалых кошек. После поступлени времени у меня совсем не было, но мы не отдалялись друг от друга, в некотором смысле даже наоборот. Приходя опустошенный домой, я сразу же валился на кровать и засыпал. Маша тут же прибегала ко мне, но не мяукала как раньше, а отталкивалась от земли и вцеплялась в кровать когтями, затем залезала на кровать и засыпала рядом со мной. Прыжком назвать это сложно, но я был рад за неё.
Проучившись полгода, я переехал к бабушке, потому что так было ближе до него добираться. Конечно же, я забрал Машу с собой. Бабушка, так же, как я, любила животных и мы с ней сильно сблизились. Пожалуй, она была мне единственным по-настоящему близким человеком. Кошка была нестерилизованная и весной у неё началась течка. Обсудив это с бабушкой, мы решили удовлетворить потребность кошки, взяв с улицы старого кота с обгорелой шерстью и полуослепшим глазом. Этого бывалого бойца все во дворе любили, но никто не решался взять к себе из-за дурного нрава. Он выглядел так сурово и грубо, что любое имя казалось глупым для него. Мы стали называть его просто «Кот». Первое время Кот ссорился с Машей, но потом подружились и через три месяца она родила четверых прекрасных котят. Бабушка даже приняла у неё роды.
Так как ресурсов для содержания шестерых котов у меня не было, я решил отдать их в надежные руки. Я выкладывал объявления на сайты, спрашивал у знакомых, вывешивал объявление. Многие умилялись и говорили какие они хорошие, но брали единицы. Большинство же удивлялось почему я их не утопил и предлагали сделать это за деньги. Я всё ещё не понимал их, но теперь они мне стали неприятны.
Неприязнь.
Я раздал почти всех котят примерно за месяц. Мог бы быстрее, если бы отдавал всем, кто просил, но я тщательно подбирал людей, заботясь о дальнейшем будущем котят. Последний котенок задержался у меня на намного большее время. Это была девочка. Несмотря на преимущественно темный окрас своих родителей, она родилась с белой шерсткой. Я так её и назвал: Белоснежка. Первые три месяца я пытался найти ей хозяина, но потом нашел себе подработку и решил оставить её у себя. Сделав это, я прекратил все поиски, за исключением объявлений в некоторых группах и на сайтах - думал, что затеряются среди других.
Когда ему исполнилось семь месяцев, мне написала бывшая одноклассница с просьбой забрать Белоснежку себе. Сначала я отказался, но она чуть ли не умоляла меня и я, скрипя сердцем, отдал котенка ей, взяв обещание ухаживать за Белоснежкой, как за своей дочерью. Позже я даже навещал её и проверял как она поживает - всё было хорошо и я постепенно забыл о ней.
Время шло, я уже заканчивал учиться в колледже, как умер Кот, а за ним и бабушка прихворала. Когда я закончил колледж, бабушка умерла, оставив в наследство квартиру. Я находился в раздумьях пару месяцев, а потом продал её, решил прикупить квартиру в другом городе.
Когда я с Машей переехал в неё, время двинулось незамедлительным ходом. Ч нашёл хорошую работу, коллектив и своё место в жизни. Мне на тот момент было уже двадцать два года, Маше восемь лет, соответственно. Её шёрстка стала жёсткой, а она сама была всё так же худа и значительно меньше других кошек. Теперь уже она снова просилась на кровать, а не запрыгивала с разбега. Именно в этот период моей жизни я встретил Леру, точнее сказать, она встретила меня - приходила на собеседование к моему боссу и случайно встретила меня в проходе. Мы разговорились и она, дав свой номер, настояла на том, чтобы я ей обязательно позвонил. Так и вышло. Дальше по стандартному сценарию - свидание, второе, третье, ночь, проведённая вместе и спустя пару месяцев мы уже жили вместе. Маша сразу невзлюбила её - шипела, царапала, более того гадила ей в обувь и портила одежду, хотя раньше никогда не ходила мимо лотка. Лера говорила, что выкинет её, но я не давал и мы часто ссорились из-за этого.
Однажды, вернувшись с работы, Маша не встретила меня на проходе. Сначала я не обратил на это внимание и просто прошел на кухню, где Лера что-то готовила. Поцеловав её, я стал звать Машку, но она не откликалась. Тогда я спросил у Леры, где она.
— Она опять нагадила мне в туфли и я её выбросила. - абсолютно спокойно ответила она.
Я подумал, что это шутка и спросил об этом, но получил категорическое «нет». Тогда я просто собрал все её вещи и выдворил из своей квартиры. Она что-то кричала про то, что я больной, что она расскажет всем моим друзьям и коллегам, как я «по-скотски» с ней поступил, но я не слушал. Убедившись, что она ушла, я пошёл искать Машу. Побегав по улице с криками “М-а-аша!” часа два, я, полностью разбитый, пошёл домой. Так я бегал ещё два дня и возвращаясь с работы постоянно приглядывался к каждой кошке, но тщетно.
На выходных, встав рано утром я снова пошёл её искать, захватив с собой мусор. Открыв мусоропровод, я собрался выкинуть пакет, но мне в нос ударил резкий трупный запах. Я поставил пакет на пол. Хоть я и не верил в свою догадку ни капли, я достал телефон, включил фонарик и направил его вниз. Среди куч мусора лежала Маша. Её шерсть была в крови. Я отказывался верить в это и забежал домой, взял швабру, а потом достал ей этот труп. Это была она. С серо-тёмной шёрсткой, заляпанной в крови, и неестественно выпрямленной задней лапой. Я завыл. Нет, не заревел, не заплакал, а завыл, без слёз. На этот вой тут же сбежались соседи. Я не стал говорить им, что произошло, и просто зашёл в квартиру, с трупом кошки на руках.
Похоронив Машу, я начал пить. Перестал ходить на работу, а из дома выходил только за спиртным. Даже почти не ел. Вскоре меня уволили и все принялись меня «утешать», но на деле же никто не понимал меня. Многие говорили, что я зря ломаю себе я жизнь из-за какой-то кошки, а большинство предлагали завести новую. Один раз я не выдержал.
— Новую?! А ты не пробовал завести себе новую мать, сестру, дочь, после их смерти?! Если бы у тебя умерла подруга, ты бы просто пожал плечами и пошёл искать «новую»?!
После я получил что-то вроде «Ты точно больной» и услышал звук хлопающей двери. Единственный близкий мне человек давно умер, девушка, которую я любил, ушла, отняв у меня самое ценное, а последний друг не понял и счёл меня больным. Так я остался абсолютно один. И так во мне родилась она.