Не родись красивой

Какой-то внутренний часовой подсказал Володе, что сейчас не время молчать и вздыхать. Сейчас жизненно важно сохранять легкий тон.

— Что ж... все бывает в первый раз, — прохрипел Володя. Голос, падла, не хотел слушаться его... — А что, не худший вариант первого раздевания, правда?

Глаша улыбнулась ему. Ободренный Володя продолжал:

— Я, конечно, маньяк и насильник, но... сегодня у меня выходной. По вторникам я не работаю. Так что ты можешь быть совершенно спокойна. Мы просто будем мыться, и я просто...

И тут просто произошла совершенно неожиданная (хотя и вполне объяснимая) вещь. Вдруг, на ровном месте Володя поскользнулся в своей личной ванной, которую изучил за месяц, как облупленную (она, собственно, и была облупленной)... и полетел прямо на Глашу.

Они чуть не свалились вдвоем, но каким-то чудом Володя устоял на ногах.

Когда он обрел равновесие — оказалось, что они с Глашей стоят, прижавшись грудь к груди, и что Глаша обнимает его за задницу.

Конечно, она просто обхватила Володю, чтобы удержать, и почему-то забыла убрать руки...

Ее влажное, в капельках лицо дышало в пяти сантиметрах от Володиного лица. И это расстояние медленно сокращалось.

Душа Володи ушла в пятки. Руки его сами поползли по Глашиному телу, прижимая его покрепче, хрен набух и звенел, как громоотвод... Володя хотел поцеловать Глашу, но вдруг вспомнил фильм «Метод Хитча» — «последний шаг должна сделать она»...

И она сделала его. Приблизившись к Володе так, что глаза перестали ее видеть, она куснула его губы своими губами, будто пробуя их на вкус.

В этом детском чмоке было столько нежности, что Володя вдруг расплавился и потек по Глаше, облепляя ее бурными ласками.

Разум, оглушенный передозировкой гормонов, заискрил и потух.

***

Включился он, когда Володино тело, опустошенное дотла, сползло с Глаши, как сладкий студень.

Они были в его постели. За окном лил ливень. Уже стемнело, и комнату окутал лиловый сумрак.

Володя никогда не думал, что сможет полностью потерять контроль над собой. То, что сейчас с ним было, было как бы не с ним, а с каким-то ополоумевшим зверем, который вселился в его яйца и нервы. Володя только что был внутри Глаши — не только его хрен, но и он сам целиком проник в нее, влез вовнутрь и там обжегся о Глашину сердцевину, сросся с ней, родился и умер в слепящем тепле женского тела...

После этого все стало по-другому. Володя уже не был прежним Володей. Из Глаши к нему тянулась невидимая нить-пуповина, приросшая там, в момент звериной близости. Они теперь дышали вместе, как сиамские близнецы.

Это было удивительно и немного страшно. Он прижимал к себе Глашу и думал о том, что каких-нибудь два часа назад это был совершенно чужой и незнакомый ему человек... ...

— Зачем ты маскируешься? — спросил Володя, едва шевеля губами.

Лиловый сумрак молчал. Потом раздался Глашин голос, счастливый и безучастный:

— Маскируюсь?

— Да. Зачем?

Голос молчал, и Володя продолжил:

— Все девушки хотят быть красивыми, так? Я видел серых мышек, которые косили под красавиц. Я видел красавиц, которые косили под еще больших красавиц, хоть у них и получалось наоборот. Но красавиц, которые косили под серых мышек, я не видел никогда. Почему ты так делаешь?

Глаша молчала. Потом сказала:

— Мне трудно ответить. Тебе очень важно это знать?

— Вообще-то да, — сказал Володя. Почему-то это действительно было очень важно.

— Ну хорошо. Я с детства была... ну, хорошенькой. И меня всегда тащили во всякие такие проекты: и Путину цветы вручала, и в моделях была, и мини-мисс Сибирь, и потом уже просто мисс Сибирь, и на мисс Россию номинировалась... Но там уже надо было по-другому вести себя — со всеми спать, с фотографами, с менеджерами... А я не хотела такого... И у меня всегда было кошмарное общение в школе.

— Завидовали?

— Да... и не только. Девки завидовали, пацаны бесились. Вначале мне лестно было, когда совсем малая была. Потом достало. И потом одна очень плохая история случилась...

Глаша замолчала.

— Какая?

— Можно, я об этом не буду?

Володя никогда не отличался сорочьим любопытством. Но — странное дело — сейчас он почувствовал, что ему очень, ну прямо-таки очень важно знать, что это за история.

— Расскажи, пожалуйста, — попросил он.

Глаша молчала, и Володя ждал. Потом она сказала:

— Ну, в общем... Обычные школьные страсти. Двое за мной бегали, надоели, как мошкА... А девки приревновали, поймали меня, связали...

— И?

— И ничего. Начали брить мне голову, но... Как раз вошла училка, и всем потом досталось.

— И всё?

— Что «и всё»? Ты хочешь, чтобы я рассказала, как мне было, что я чувствовала, когда они меня...

— Нет, нет, ну что ты. Прости меня, ладно?

— Могу показать, если хочешь. Включи свет.

Володя клацнул ночником. Желтый свет осветил комнату, постель, и в ней — Глашу. Ее хрустальная красота снова царапнула Володе нервы.

— Вот, смотри, — она раздвинула густые пряди. — Видишь, тут короткие? Отросли уже...

Володя пощупал ее гриву.

— Какие у тебя волосы, — сказал он и хихикнул, как дурачок.

— Чего ты?

— Да так. Не могу поверить...

Он сгреб ее и стал тыкаться сразу везде, как щенок в миску, стараясь запомнить каждый миллиметр драгоценного тела — чтобы помнить потом всю жизнь. Глаша пыхтела, закрыв глаза.

— Это у тебя был первый раз, да? — спросил он, слизывая кровь между ее ног.

— Угу...

— Как так получилось? Что такая девушка, как ты, ни с кем и никогда?..

— Ммммм, — простонала Глаша, и Володя понял, что сморозил глупость. — Ну почему я обязательно должна со всеми?... Я не хочу, как все. Я не хочу, чтобы природа и... и вообще кто-то другой решал за меня, какой мне быть. Я хочу быть такой, какой хочу, а не такой, какой надо. Поэтому я здесь, а не... не... неважно. Неужели это непонятно?

Глаша даже приподнялась на кровати. Володя покаянно целовал ее в лобок:

— Ну прости, прости. Я зря это сказал. Простишь?

— Угу... Я ненавижу мужиков, ненавижу пацанов, которые смотрят на тебя, как на ходячую куклу для секса, будто тебя в тебе нет совсем, одна морда и сиськи... Вот ты запал на меня, когда я «замаскировалась». Это совсем другое дело. Ты полюбил меня такой, какая я есть. Думаешь, я не видела, как ты на меня смотрел?..

Володя радостно верил, что все так и было.

— А как ты догадалась «маскироваться»? Сама?

— Почти. Я встретила... ну, одну женщину. Она подсказала мне, как быть, как вести себя.