НАСКВОЗЬ

Зловеще красивая осень  

Город вдруг очнулся после сонного лета. Унося остатки надежд на тепло пошли волны штормовых порывов тронутых севером.

- Вот,  не было и на тебе, ветер с льдом в сердце. - грустила Дзыга глядя в окно. На тревожном закате малиновый край неба просачивался сквозь динамичную архитектуру туч: от холодного серого до тревожного, почти чёрного.

Но после череды ветреных дней тучи разогнало и беспамятство туманов окончательно рассеялось. Показалось яркое прозрачное небо. Глоток за глотком алкоголя, затяжка за затяжкой травы и вдруг Дзыга оглянулась, а вокруг вокруг окончательно началась такая, как никогда осень. Вроде всё как всегда, а присмотришься - нет. Дни установились торжественные и спокойные. Оттенки бордо и охры переплетались с лиловыми и почти черными пятнами, сливались в единый захватывающий круговорот в который хотелось не опомнившись провалиться.  Начавшиеся ещё летом чернобрывцы всё не могли остановиться и раскрывались последними взрывами горьких предчувствий. Охапки лохматых вязанок поздних хризантем таили в себе грусть неоправдавшихся надежд. Среди желтого, горчичного, тыквенного то там, то там виднелись свежие раны кровавых оттенков - от артериального рябинового, до венозной лавы листьев осины. Установились теплые и ласковые дни. Даже какие-то мелочи, казалось, наполнены особым, но ускользающим в этом цветовом круговороте смыслом. Пурпурно-багровые иероглифы ветвей дикого винограда с невинными чернильными ягодками - куда не глянь, везде залюбуешься. Запах костров коконом оплетал весь город. Осень таила в себе какое-то послание, но не было ключей, чтобы расшифровать его.

- Зловеще красивая осень. Такие краски, как перед абсолютно черным чем-то. - говорила вслух Дзыга гуляя в пустом парке по склону Днепра.

После первой встречи новый любовник исчез. При мысли о нем Дзыге представлялось что-то теплое, пушистое, но при этом с лезвиями когтей. Имея привычку давать любовникам прозвища Дзыга стала называть его про себя Лапки. Лапки, лапки, лапки, крутилось у неё в голове. Та ночь оживила её, вывела из сонного летнего небытия. Прийдя в себя Дзыга осмотрелась вокруг и поняла, что надо что-то делать.

Она взялась за всё сразу - за уборку, картины, за поиск работы. Хотя, поиск работы был ей глубоко неприятен, но делать было нечего - деньги окончательно подошли к финалу. Давно ничего не доводя до ума Дзыга не знала за что схватиться, чтобы дальше не затянуло в воронку безделия. Поэтому хваталась она за всё и сразу. День начинался с множества разноплановых задач. Сделав несколько звонков и написав сообщения знакомым Дзыга то отвлекалась то на новые холсты, то на разбор эскизов сделанных за последний год, то брала рюкзак и отправлялась на прогулки по паркам ничто не отвлекало от в мысли: почему же Лапки так внезапно пропал и не звонит.  

Его не было в сети и он не отвечал на смс. Прошло уже больше недели, а он нигде не появлялся. Мысли о том, какой у него и как он её эффективно помогали отвлечься и от темы финансов, и от начатых новых картин, и от того, чтобы закончить хоть что-то из начатых дел - стол был завален документами, бумагами. Так, уже поставив холст и разложив краски Дзыга вдруг вспоминала как он её брал, его удары и грубость и вместо создания картин она лезла на порносайты смотреть жесткое бдсм порно. Дзыге нравились сцены с удушьем и насилием похожим на настоящее. Так начал вспопинатся давний интерес Дзыги - хентай. Японские мотивы начали пробираться на новые картины. Расчлененка, смерть, монстры и маленькие девочки попавшие в безвыходные ситуации, щупальца осминогов и хищные пасти - всё это из хентая переходило на Дзыгины полотна ни одно из которых не оказывалось закончеными.

У героинь картин часто оказывалось лицо Золотце, всё из набросков которые Дзыга делала летом. Разложив краски и установив полотно Дзыга решала дунуть, а дунув понимала, что глупо сидеть дома когда на улице такое великолепие.

Парки по склонам Днепра были пронизаны просачивающимися сквозь вековые кроны линиями ласковых лучей. В линиях света парили первые опадающие листья. Лавины шорохов и теней накрывали полностью безлюдные в будние дни лабиринты аллей. Ответвления тропинок вели в пышные заросли через которые виднелась сизая лента переливающегося от солнца Днепра.

- Как задолго до нас, юрский период какой-то. - мечтала Дзыга проходя через эту немецкую классическую живопись. - Было бы неудивительно, если в из зарослей показался какой-то крупный древний ящер с неприветливой мордой.

Длительные прогулки успокаивали Дзыгу, отвлекали и от тревоги по поводу денег и от беспокойства на тему, что так удачно появившиеся Лапки где-то делся. Во время прогулки Дзыга постоянно достала телефон и раз за разом заглядывала в месенджер — Лапки всё не выходил в онлайн и её сообщения оставались непрочитанными. Звонки тоже оказывались поза зоною досяжности. Мысли крутились в поисках объяснений: ему же не могло не понравится, из-за чего же весь этот игнор.

Проскролив телефонную книжку Дзыга остановилась на номере Сергей Завод. Заводу было хорошо за полтийник, но он не унывая молодился - носил модную одежду, хорошо разбирался в современном искусстве и коллекционировал украинских художников. Завод который ему принадлежал Дзыга постоянно забывала, но она хорошо помнила его лицо немного похожее на то, как в американских комиксах изображают детективов - прямоугольное, с маленькими серыми глубоко ввинченными  глазами которые всплывали в стеклах очков для зрения.

Дзыгу смешила его страсть к моде, в этом было несоответствие самого покроя заводского типажа Сергея. Всегда с иголочки и щеголовато одетый — рубашки, обувь, стильные куртки, часы, от него так и пахло деньгами, но в этом запахе чувствовались нотки машинного масла и промышленного цеха. При всех своих увлечениях Сергей был простым советским инженером удачно попавшим на приватизацию. Дзыга знала его давно и он всегда помогал когда был очередной тупик. За это она терпела рассказы о политике, экономике и технологии плавки металла.

После смерти отца мать Дзыги, Лиля взялась за бурную деятельность по распродаже картин и всего, что про него напоминало. Последние лет 10 жизни отца работ было крайне мало - он крепко пил, умудрился со всеми перессориться и практически не проводил выставок. Все его сторонились, вроде одно его появление может принести неудачу. Только в последние год, перед самой смертью, когда в нем вдруг проснулась религиозность он написал серию больших работ полных вдохновения которые назвал “Свет без конца”. Лиля была хорошо младше отца, никакого дела в жизни себе не нашла. Несмотря на все сложности жизни с хроническим алкоголиком она умудрилась долго сохранить красоту и практически девичью легкомысленность. Все работы Эмануила Когана она распродала за бесценок. Во время одной из таких продаж Дзыга и познакомилась с Сергеем. За год после смерти Эмануила Лиля динамично устроила свою жизнь, лихо распорядилась оставшейся недвижимостью в результате которой старая квартира на Подоле обернулась Дзыгиной однушкой на районе. Свернув свои проекты по белому риелторству Ляля уехала в Италию к любовнику и появлялась в Киеве очень редко.  

Сергей сначала просто покровительствовал Дзыге, практически заменяя ей отца. Но постепенно, ужин за ужином дело дошло до постели. Их встречи в отелях продолжались уже лет шесть. Всё это время их знакомства Сергей был как спасательный круг — и когда заканчивались деньги, и когда бывало обострение МДП и нужно было пройти лечение, и когда просто Дзыга попадала в очередную историю, что случалось с определенной регулярностью. Человек семейный и остерегавшийся за свою репутацию Сергей с Дзыгой иногда забывал про всякую осторожность. Дзыга ещё немного подумала, но всё же нажала на вызов.

- На совещании, перезвоню позже. - услышала она в трубке знакомый хриплый голос.

Сергей набрал минут через 10. Было решено поужинать для чего Сергей выбрал какой-то новый пафосный ресторан. Шампанское и устрицы, Сергей долго рассказывал о том, как его беспокоит политическая и экономическая ситуация. Дзыга рассматривала скользкую внутренность молюска и пропуская мимо ушей монолог Сергея продолжала думать о том, где же пропал Лапки.

- И вот, всё только хуже становится. Даже если сравнить 2012 год и сейчас. Ты замечаешь, как страна погружается в распад. Война эта. Я много ребятам помогаю, ко мне волонтеры в очередь стоят за помощью.

- Сергей, может давай уже в номер, а то мне вставать рано. - прямо глядя на него соврала Дзыга.

После они лежали лежали голые на белоснежной простыне.

- Я с тобой плачу налог на безумие которого себе позволить не могу. — говорил Сергей. Дзыга рассматривала его тело - достаточно подтянутый, плечистый и жилистый. Но на местах сгибов и складок время брало своё - кожа была в родинках и подёрнута первой дряблостью. Секс с Сергеем был такой же продуманный как и одежда — и ласки, и сам акт. Всё максимально внимательно и выверено, вроде близость это чертёж. Это и бесило Дзыгу, портило радость от финансовой составляющей встречи. Она понимала, что относится к Сергею чисто потребительски, что для него её безумие и свободолюбие это такой экспонат в его большой коллекции искусства.

Глядя в потолок Дзыга почувствовала, что сейчас Сергей может опять зайтись в длинном социальном монологе и тогда прерывать его будет неудобно. Она опять посмотрела на него прямо.

- Серёжа, у меня сложности. А мне тут холсты надо купить, задумала новую серию.

Понятно, что этого можно было и не говорить. По сценарию их встреча всё равно бы закончилась материальной помощью. Но ей нравилось наблюдать, как Сергей смущается, вроде он виноват в её сложностях и проблемах. На прощание Сергеем была молча выдана пачка из пятисоток. Сергей был человеком старых правил и предпочитал кеш карточкам.

- Ты прямо как лучший папочка. - опять прямо глядя на него соврала Дзыга едва пряча промелькнувшее презрение к его возрасту, занудству и желанию быть моложе, чем он есть. Она понимала, что он никуда не пропадёт, поэтому позволяла себе не скрывать настоящее отношение.

После отеля Дзыга прямиком поехала за первым который она планировала юзать всю ночь сидя дома одна - нехитрое развлечение. Но тут в телефоне пикнуло сообщение, она посмотрела на телефон и увидела долгожданный вопрос «Что делаешь?». Это писал Лапки.

Ночь уже близилась в сторону финала когда он доехал, вот вот перед рассветом. Дзыга открыла дверь и немного удивилась, он был по форме. Не давая времени для лишних вопросов он сразу достал хуй и поставил Дзыгу на колени.  

- Давай сука, сделай мне хорошо.

Во рту было сухо и холодно после принятой единички. У его был такой, что не проходил в горло. Дальше он поднял её, развернул, упер в стену.

- Жопу готовила?

Грубый напор, бесцеремонность и действие кокаина делали своё дело, из Дзыги просто лилось. Оргазмы были плотными, концентрированными, вроде из каких-то металлических сверхсплавов. По телу гуляли волны электричества. Очнулась Дзыга уже в кровати.

- Привет. - сказал он провёв рукой по лицу.

- Лапки…

- А почему Лапки?

- Ты милый потому что.

- Это ты меня плохо знаешь. - усмехнулся тот.  

Так они зависли где-то до обеда. Дзыга посмотрела на календарь, было 3 октября, на тот день оказалось выпал Судный день.

- А ты знаешь, что сегодня делаются записи в книге жизни.

- Я сам в своей книге что хочу, то и пишу, — ответил Лапки.

Зловеще красивая осень  

(рептилия)

Город вдруг очнулся после сонного лета. Сначала пошли волны штормовых порывов с лезвиями тронутыми севером. Они прогнали и рассеяли остатки надежд на тепло.

- Вот,  не было и на тебе, ветер с льдом в сердце. - грустила Дзыга глядя в окно на малиновый край неба который просачивался сквозь динамичную архитектуру слоёв: от холодного серого до тревожного, почти чёрного.

Но после череды ветреных дней тучи улетели и беспамятство туманов окончательно рассеялось. Показалось яркое прозрачное небо. Глоток за глотком алкоголя, затяжка за затяжкой травы и вдруг Дзыга оглянулась, а вокруг вокруг окончательно началась такая, как никогда осень. Вроде всё как всегда, а присмотришься - нет, всё другое. Дни установились торжественные и спокойные. Оттенки бордо и охры переплетались с лиловыми и почти черными пятнами, сливались в единый захватывающий круговорот в который хотелось не опомнившись провалиться.  Начавшиеся ещё летом чернобрывцы всё не могли остановиться и раскрывались последними взрывами горьких предчувствий. Охапки лохматых вязанок поздних хризантем таили в себе грусть неоправдавшихся надежд. Среди желтого, горчичного, тыквенного то там, то там виднелись свежие раны кровавых оттенков - от артериального рябинового, до венозной лавы листьев осины. Установились теплые и ласковые дни. Даже какие-то мелочи, казалось, наполнены особым, но ускользающим в этом цветовом круговороте смыслом. Пурпурно-багровые иероглифы ветвей дикого винограда с невинными чернильными ягодками - куда не глянь, везде залюбуешься. Запах костров коконом оплетал весь город. Осень таила в себе какое-то послание, но не было ключей, чтобы расшифровать его.

- Зловеще красивая осень. Такие краски, как перед абсолютно черным чем-то. - говорила вслух Дзыга гуляя в пустом парке по склону Днепра.

После первой встречи новый любовник исчез. При мысли о нем Дзыге представлялось что-то теплое, пушистое, но при этом с лезвиями когтей. Имея привычку давать любовникам прозвища Дзыга стала называть его про себя Максима Лапки. Лапки, лапки, лапки, крутилось у неё в голове. Та ночь оживила её, вывела из сонного летнего небытия. Прийдя в себя Дзыга осмотрелась вокруг и поняла, что надо что-то делать.

Она взялась за всё сразу - за уборку, картины, за поиск работы. Хотя, поиск работы был ей глубоко неприятен, но делать было нечего - деньги окончательно подошли к финалу. Давно ничего не доводя до ума Дзыга не знала за что схватиться, чтобы дальше не затянуло в воронку безделия. Поэтому хваталась она за всё и сразу. День начинался с множества разноплановых задач. Сделав несколько звонков и написав сообщения знакомым Дзыга то отвлекалась то на новые холсты, то на разбор эскизов сделанных за последний год, то брала рюкзак и отправлялась на прогулки по паркам ничто не отвлекало от в мысли: почему же Лапки так внезапно пропал и не звонит.  

Его не было в сети и он не отвечал на смс. Прошло уже больше недели, а он нигде не появлялся. Мысли о том, какой у него и как он её эффективно помогали отвлечься и от темы финансов, и от начатых новых картин, и от того, чтобы закончить хоть что-то из начатых дел - стол был завален документами, бумагами. Так, уже поставив холст и разложив краски Дзыга вдруг вспоминала как он её брал, его удары и грубость и вместо создания картин она лезла на порносайты смотреть жесткое бдсм порно. Дзыге нравились сцены с удушьем и насилием похожим на настоящее. Так начал вспопинатся давний интерес Дзыги - хентай. Японские мотивы начали пробираться на новые картины. Расчлененка, смерть, монстры и маленькие девочки попавшие в безвыходные ситуации, щупальца осминогов и хищные пасти - всё это из хентая переходило на Дзыгины полотна ни одно из которых не оказывалось закончеными.

У героинь картин часто оказывалось лицо Золотце, всё из набросков которые Дзыга делала летом. Разложив краски и установив полотно Дзыга решала дунуть, а дунув понимала, что глупо сидеть дома когда на улице такое великолепие. Парки по склонам Днепра были пронизаны просачивающимися сквозь вековые кроны линиями ласковых лучей. В линиях света парили первые опадающие листья. Лавины шорохов и теней накрывали полностью безлюдные в будние дни лабиринты. Ответвления тропинок вели в пышные заросли через которые виднелась сизая лента переливающегося от солнца Днепра.

- Как задолго до нас, юрский период какой-то. - мечтала Дзыга проходя через эту немецкую классическую живопись. - Было бы неудивительно, если в из зарослей показался какой-то крупный древний ящер с неприветливой мордой.

Ходьба успокаивала Дзыгу, отвлекала от тревоги по поводу денег и от беспокойства на тему, что так удачно появившийся Максим где-то делся.

Во время прогулки Дзыга постоянно достала телефон и раз за разом заглядывала в месенджер — тот всё не выходил в онлайн и её сообщения оставались непрочитанными. Звонки тоже оказывались поза зоною досяжности. Мысли крутились в поисках объяснений: ему же не могло не понравится, из-за чего же весь этот игнор.

Проскролив телефонную книжку Дзыга остановилась на номере Сергей Завод. Заводу было хорошо за полтийник, но он не унывая молодился - носил модную одежду, хорошо разбирался в современном искусстве и коллекционировал украинских художников. Завод который ему принадлежал Дзыга постоянно забывала, но она хорошо помнила его лицо немного похожее на то, как в американских комиксах изображают детективов - прямоугольное, с маленькими серыми глубоко ввинченными  глазами которые всплывали в стеклах очков для зрения.

Дзыгу немного смешила его страсть к моде, в этом было несоответствие самого покроя заводского типажа Сергея. Всегда с иголочки и щеголовато одетый — рубашки, обувь, стильные куртки, часы, от него так и пахло деньгами, но в этом запахе чувствовались нотки машинного масла и промышленного цеха. При всех своих увлечениях Сергей был простым советским инженером удачно попавшим на приватизацию. Дзыга знала его давно и он всегда помогал когда был очередной тупик. За это она терпела рассказы о политике, экономике и технологии плавки металла.

После смерти отца мать Дзыги, Лиля взялась за бурную деятельность по распродаже картин и всего, что про него напоминало. Последние лет 10 жизни отца работ было крайне мало - он крепко пил, умудрился со всеми перессориться и практически не проводил выставок. Все его сторонились, вроде одно его появление может принести неудачу. Только в последние год, перед самой смертью, когда в нем вдруг проснулась религиозность он написал серию больших работ полных вдохновения которые назвал “Свет без конца”. Лиля была хорошо младше отца, никакого дела в жизни себе не нашла. Несмотря на все сложности жизни с хроническим алкоголиком она умудрилась долго сохранить красоту и практически девичью легкомысленность. Все работы Эмануила Когана она распродала за бесценок. Во время одной из таких продаж Дзыга и познакомилась с Сергеем. За год после смерти Эмануила Ляля динамично устроила свою жизнь, лихо распорядилась оставшейся недвижимостью в результате которой старая квартира на Подоле обернулась Дзыгиной однушкой на районе. Свернув свои проекты по белому риелторству Ляля уехала в Италию к любовнику и появлялась в Киеве очень редко.  

Сергей сначала просто покровительствовал Дзыге, практически заменяя ей отца. Но постепенно, ужин за ужином дело дошло до постели. Их встречи в отелях продолжались уже лет шесть. Всё это время их знакомства Сергей был как спасательный круг — и когда заканчивались деньги, и когда бывало обострение МДП и нужно было пройти лечение, и когда просто Дзыга попадала в очередную историю, что случалось с определенной регулярностью. Человек семейный и остерегавшийся за свою репутацию Сергей с Дзыгой иногда забывал про всякую осторожность.

Дзыга ещё немного подумала, но всё же нажала на вызов.

- На совещании, перезвоню позже. — услышала она в трубке знакомый голос.

Сергей набрал минут через 10. Было решено поужинать в новом пафосном ресторане. Шампанское и устрицы, Сергей долго рассказывал о том, как его беспокоит политическая и экономическая ситуация. Дзыга рассматривала скользкую внутренность молюска и пропуская мимо ушей монолог Сергея продолжала думать о том, где же пропал Максим.

- И вот, всё только хуже становится. Даже если сравнить 2012 год и сейчас. Ты замечаешь, как страна погружается в распад. Война эта. Я много ребятам помогаю, ко мне волонтеры в очередь стоят за помощью.

- Сергей, может давай уже в номер, а то мне вставать рано. - прямо глядя на него соврала Дзыга.

После они лежали голые на белоснежной простынке.

- Я с тобой плачу налог на безумие которого себе позволить не могу. - говорил Сергей. Дзыга рассматривала его тело - достаточно подтянутый, плечистый и жилистый. Но на местах сгибов и складок время брало своё - кожа была в родинках и подёрнута первой дряблостью. Секс с Сергеем был такой же продуманный как и одежда — и ласки, и сам акт. Всё максимально внимательно и выверено, вроде близость это чертёж. Это и бесило Дзыгу, портило радость от финансовой составляющей встречи. Она понимала, что относится к Сергею чисто потребительски, что для него её безумие и свободолюбие это такой экспонат в его большой коллекции искусства. Глядя в потолок Дзыга почувствовала, что сейчас Сергей может опять зайтись в длинном социальном монологе и тогда прерывать его будет неудобно. Она опять посмотрела на него прямо.

- Серёжа, у меня сложности. А мне тут холсты надо купить, задумала новую серию. Так что я действительно, как налоговая. - усмехнувшись добавила Дзыга.

Понятно, что про финансы можно было и не напоминать. По сценарию их встреча всё равно бы закончилась деньгами. Но ей нравилось наблюдать, как Сергей смущается, вроде он виноват в её сложностях и проблемах. На прощание Сергеем протянул пачку из лиловых двухсоток. Сергей был человеком старых правил и предпочитал кеш карточкам.

- Ты прямо как лучший папочка. - опять прямо глядя на него соврала Дзыга едва пряча промелькнувшее презрение к его возрасту, занудству и желанию быть моложе, чем он есть. Она понимала, что он никуда не пропадёт, поэтому позволяла себе не скрывать настоящее отношение.

После отеля Дзыга прямиком поехала за первым который она планировала юзать всю ночь сидя дома одна - нехитрое развлечение. Но тут в телефоне пикнуло сообщение, она посмотрела на телефон и увидела долгожданный вопрос «Что делаешь?». Это писал Лапки.

Ночь уже близилась в сторону финала когда он всё же заехал. Дзыга открыла дверь и немного удивилась, Лапки был по форме. Не давая времени для лишних вопросов он сразу достал хуй и поставил Дзыгу на колени.  

- Давай сука, сделай мне хорошо.

Во рту было сухо и холодно после принятой единички. У его был такой, что не проходил в горло. Дальше он поднял её, развернул, упер в стену.

- Жопу готовила?

Грубый напор, бесцеремонность и действие кокаина делали своё дело, из Дзыги просто лилось. Оргазмы были плотными, концентрированными, вроде из каких-то металлических сверхсплавов. По телу гуляли волны электричества. Очнулась Дзыга уже в кровати.

- Привет. - сказал он провёв рукой по лицу.

- Лапки…

- А почему Лапки?

- Ты милый потому что.

- Это ты меня плохо знаешь. - усмехнулся тот.  

Так они зависли где-то до обеда. Дзыга посмотрела на календарь, было 3 октября, на тот день оказалось выпал Судный день.

- А ты знаешь, что сегодня делаются записи в книге жизни.

- Я сам в своей книге что хочу, то и пишу, — ответил Лапки.

Дальше опять дорожки и ебля, утром была заказана добавка. На разговоры особо не было времени.

-  А ты что в форме, оттуда приехал? — поинтересовалась в перерыве Дзыга.

- Я там часто бываю.

- Типа как волонтёр? — без особого интереса поинтересовалась я.

- Да, мороженное вожу солдатам.

Разговор опять перешол в секс и Дзыга не успела уточнить подробности.  

- А можешь мне пощёчину дать, - спросила она когда он днем засобирался уезжать.

- Так не за что же.

- Тем более ударь. Сильнее только.

Тут он зарядил с размаху и так, что искры из глаз посыпались. Затем взял Дзыгу за горло и начал сжимать. Сначала стало хорошо, тепло разлилась по телу, а когда начало вырубать, то уже не было никаких сил на сопротивление. Очнувшись она лёжа на полу. Рядом было его лицо.

- Глаза у него такие светлые, как леденцовые. - пришло ей в голову на приходе в сознание.  

Отоспавшись после вислова Дзыга заказала холсты и много красок, было решено писать большую трилогию из летних экскизов и набросков которые она делала летом в гостях у Золотце. Пару дней работа просто кипела, Дзыга вставала совсем рано и становилась за картину. Всё шло легко, линии белого тела выделялись на ярко алом фоне, Золотце вроде падала в кровавый водоворот бездны.

Через пару дней вдруг объявилась на месяц пропавшая Золотце.

Через несколько дней вдруг ближе к ночи позвонила Золотце, было слышно, как она всхлипывает в трубку.

- Дзыга, можно я приеду. На этот раз всё серьезно, он меня убить пытался. - говорила Золотце сквозь слезы.