Наша служба и опасна и трудна

Маленькая бронзовая табличка на двери: «Маргарита Шварц. Главный дизайнер», и немного ниже: «Только по предварительной договорённости», прямым, неприятным шрифтом. Я улыбнулся, не выпуская изо рта сигарету. Я успел узнать, что Маргарита была старой, чопорной и строгой. Таблички на двери подтверждали эти сведения. Но также я успел узнать, что её чопрность может капитулировать перед молодым, привлекательным мужчиной, каким я и считал себя. А так как я решил осесть в Нью-Йорке, то жизнь меня не баловала. Мне нужна была поддержка, и я решил её найти за этой дверью.

Вот почему я натянул на лицо свою самую обаятельную улыбку, провёл по волосам пальцами, чтобы немного взбить их, и принял вид потерянного маленького мальчика, именно такой, какой нравится старым дамам.

Внутри офис имел классический вид, но не такой вычурный, каким я его себе представлял. Прелестный восточный ковёр, обычные картины, развешанные по стенам, несколько античного вида ваз, а в глубине — огромный письменный стол. За этим столом сидела «её величество» Маргарита Шварц, с деловым видом что-то пишущая. Она не посчитала нужным поднять голову, даже после того, как я с шумом закрыл за собой дверь и начал приближаться к ней.

Она была намного изящнее, чем я ожидал, и выглядела не такой уж старухой. Единственное, у неё были серебрянного цвета волосы, стянутые в классический пучок, и несколько морщинок вокруг глаз. Ничто другое не выдавало её возраста. Даже костюм самого консервативного стиля был выполнен лучшими модельерами. Поверите вы или нет, но когда она в конце концов подняла глаза и взглянула на меня с видом, как будто увидела пылинку на кончике своих туфель, у меня по телу пробежали мурашки. Она олицетворяла ВЛАСТЬ, я почувствовал это каждой клеткой.

— Ты опоздал, — сказала она прежде, чем вновь заняться своими бумагами.

Это выбило меня из колеи на время, потом я опомнился и произнёс:

— Пробки на дороге, понимаете.

Я сел в одно из кресел и закинул ногу на ручку, чтобы было удобнее.

— Это кресло времён Людовика, — произнесла Маргарита своим бумагам, — я буду благодарна, если ты не будешь так сидеть. И, пожалуйста, потуши сигарету, я не выношу запаха табака.

Я готов был сказать всё, что думаю по этому поводу, но что-то удержало меня. Мне показалось, что я снова в шестом классе, а училка отчитывает меня в кабинете директора школы. Кроме того, мне нужны были деньги. Поэтому я потушил сигарету в одной из пепельниц и принял приличную позу.

Маргарита встала и подошла ко мне. Вот когда я заметил, что она босиком.

Это удивило меня. Мы привыкли видеть всех этих начальников, одетых как снежная королева, чино вышагивающих в классической обуви. Но передо мной стояла Маргарита Шварц даже без колготок. Мне на ум пришло, что у неё совсем неплохие ножки. Пальцы были короткие, но очень аккуратной формы, с ярким красным маникюром. Как бы то не было, может, потому, что я был так перепуган, может, потому, что они действительно мне понравились, но я не мог отвести взгляд от её ног.

В это время мадам Шварц продолжала изучать меня. Я был, конечно, только для этого и предназначен. Она заставила меня встать, повернуться, даже несколько раз ударила по заднице. Наконец Маргарита произнесла:

— Да, я считаю, ты подходишь, — таким тоном, как будто надеялась получить что-то лучшее.

— Большое спасибо, — я не смог сдержать сарказма в голосе. — Не стоит благодарить, — резко ответила она и вернулась к столу, набирая по телефону какой-то номер.

— Извините, — сказал я, — можно мне спросить Вас кое о чём?

Она подняла одну бровь, ожидая когда ответят на том конце провода.

— Я могу догадаться. Ты хочешь узнать, почему мне понадобились твои услуги сегодня днём?

— Нет, — ответил я. — Мне интересно, почему вы босая, я имею в виду, почему вы без обуви?

Она впервые улыбнулась. Вытянула одну ногу, сама изучая её.

— Догадайся, — сказала она, — это часть сегодняшнего мероприятия.

Прежде, чем я успел что-либо сказать, из телефона донёсся голос. Он принадлежал девушке, тёплый и немного ленивый. Что-то в этом голосе заставило мои волосы встать дыбом (и не только волосы, но и другие части моей анатомии).

— Хорошо, хорошо, я поднимаюсь, — сказал голос. — Что там?

— Привет, Лидия, дорогая, — сказала в интерком мадам Шварц. Её интонации преобразились, стали медовыми, с ноткой подчинения.

Я также заметил, взглянув под стол, что пальцы ног поджались.

— Здесь для тебя одно дельце, дорогая. Ты немного поспала?

— Да, — сказал голос с оттенком скуки, — он здесь?

— Да, дорогая, он сидит передо мной. Мы можем начать сейчас?

Её голос настолько преобразился и так не согласовывался с начальственным видом. Мне стало интересно.

Наступило молчание, потом голос произнёс.

— Я буду через минуту.

Маргарита Шварц довольно улыбнулась и отключила телефон. Она повернулась ко мне. Это снова была строгая чопорная дама, разве что теперь она казалась немного веселее, немного возбуждённой.

— Мы начнём через минуту, — сказала она.

Я вежливо кивнул и услышал звуки открывающейся двери. Я быстро обернулся.

В дверях стояла одна из самых сексуальных самочек, каких мне приходилось видеть. Медовая блондинка с большими глазами, немного сонными, что делало их ещё сексуальнее, её рот был необыкновенно большим и красным. В нём можно утонуть. На ней было коротенькое, свободное розовое платье и белые носочки, которые придавали ей вид десятилетней девочки. Исключение составляли только красные туфли на высоких каблуках. Я вообще заметил, что каблуки придают женщинам уверенность в себе. Даже маленькие, цыплячьего вида женщины, одевая каблуки, становятся почему-то сильнее и опытнее. Похоже, что каблуки помогают им в этом. Я помню одну такую в Лос-Анжелесе. Она могла расплакаться, если бы вы косо посмотрели на неё, но стоило ей одеть туфли на каблуках, она тут же преображалась в воительницу-амазонку. Мне не хочется вспоминать, через что она меня провела. Сейчас я почувствовал, что история может повториться.

Лидия оглядела меня с ног до головы, точно как мадам Шварц, даже более холодно, если это только возможно. Маргарита сидела, вытянув перед собой руки, улыбаясь, как ребёнок.

— Как тебе мой выбор, Лидия, — сказала она своим пресмыкающимся голосом.