Наложница

... Все трое остановились и осмотрели Любу. Она стояла перед ними, не зная, что сказать, немного стыдясь своего поступка. Молчание прервал Степан: \"А, вот мы и при полном параде. Выходит, Любка, тебе с нами понравилось, если ты так стараешься теперь\». \"Да, — добавил Гена, — и мы теперь можем ее как следует рассмотреть. И надо сказать, товар отменный. Как по-вашему? \» С этими словами он протянул руку и, схватив Любу за большой розовый сосок, проглядывавший сквозь блузку, больно его крутанул. От этого щипка женщина взвизгнула и сжалась. Все засмеялись, а Степан еще добавил: \"Действительно, теперь видно, что пользоваться можно вполне. Так что мы не зря на нее вчера глаз положили\». \"Это все не то вы говорите, — вмешался Вазген. — Не на это смотреть надо\». \"А на что? \» \"А вот на что\», — сказал Вазген и, приблизившись вплотную к Любе, просунул свою лапищу ей под юбку. Инстинктивно Люба раздвинула ляжки, пропуская руку мужчины к своему влагалищу. Пальцы Вазгена ухватились сначала за волосы на лобке, потом прошлись по срамным губам. Он удовлетворенно хмыкнул: \"Ну вот, я же говорил вам, что о качестве женщины вы все судите неправильно. Что вы все заладили: фигура, личико. Это все

пустое. Вот сюда загляните. Лицо женщины — это ее влагалище. Посмотрите оно уже мокрое. Девочка только еще ждала нас — одна в пустом купе — она переоделась, чтобы нам понравиться. Это все неплохо. Но ведь она уже вся совершенно мокрая\». \"Как мокрая? \» — не поверили остальные. \"А пощупайте сами, если не верите. Она уже хочет трахаться, хочет нам отдаться. Она теперь всегда готова принимать мужчин. Любка — мокрая\».

Женщина во время этого разговора стояла, сжавшись в комок, не смея пошевелиться. Она опустила голову и не поднимала глаза. И все это потому, что она-то лучше всех знала, что Вазген совершенно прав. Она теперь именно такой и стала. Ожидая мужчин, она специально переоделась, чтобы возбудить их и подвигнуть на новые сношения, а себя подвергнуть новым мучениям и издевательствам. Конечно, Люба сделала это подсознательно, но теперь-то было ясно, что она хотела именно этого. И выделения, которые обнаружил в ее влагалище Вазген, подтвердили это самым недвусмысленным образом.

Поезд остановился на каком-то полустанке. Проводник объявил, что стоянка продлится двадцать минут. Люба вышла на платформу и закурила. Многие пассажиры из ее вагона смотрели на нее. Некоторые — с интересом, некоторые — с презрением и осуждением. Конечно, ни для кого из них не было секретом, что всю дорогу происходило в ее купе. И стоны Любы доносились в коридор, и сопение мужчин, сношавших ее, и скрип полки, на которой все происходило. Да и сам вид женщины не давал повода, усомниться ни в чем... Люба курила и старалась не обращать внимания на косые взгляды. \"Теперь я должна привыкать к этому. Такое отношение окружающих — теперь мой удел\», — горько думала она, замирая от волнения и предвкушения...

В купе между тем мужчины посовещались, и когда она пришла, ей сделали предложение: \"Слушай, Любка, в Сочи тебе все равно нужно комнату снимать. Вот ты лучше и поживи у Генки. У него во дворе дома сарайчик есть. Мы туда койку тебе поставим. И будешь отдыхать. Правда, немножко не так, как ты планировала, но мы думаем, что тебе понравится\». Мужчины захохотали. Любиного согласия уже в общем-то и не требовалось. Поэтому ей тут же велели раздеваться. Молча повинуясь, женщина скинула с себя все и осталась стоять, голая, перед ними. Мужчины с некоторым злорадством рассмотрели все те следы, которые они оставили на теле женщины накануне. Это были и синяки, покрывавшие всю грудь, оставленные грубыми руками, и засосы на шее...

\"Конечно, — подумала Люба, — с таким телом на пляж выйти невозможно. Так что — только в сарайчик к Гене. Там я и проведу свой отпуск... \»

Прохиндей.