Мышонок

В командировках, конечно, случается всякое. Но быть изнасилованной приглашающей стороной — это уже чересчур. Даже учитывая все мое благодушие после общения с Алешей. А Сэг никак не унималась, не слушала никаких уговоров и все пыталась уложить меня рядом. Наконец она перевернулась на живот, повернула голову, смерив меня мутным взглядом, и неожиданно умильно попросила:

— Сделай мне массаж, а?

Я вздохнула про себя и принялась гладить ее по спине, тихо приговаривая, какая она хорошая девушка, как ее все любят, как много у нее друзей... Наконец она начала задремывать, но продолжала крепко сжимать в пальцах мое запястье. Пришлось пойти на хитрость...

— Сэг, отпусти меня, пожалуйста — мне нужно в туалет.

— Да-а... А ты уйдешь...

— Я не уйду. Я схожу в туалет и вернусь.

— Ну только ты приходи...

Оказавшись на свободе, я честно пошла в туалет и вероломно просидела там до тех пор, пока из комнаты Сэг не начало доноситься тихое похрапывание...

Алеша лежал, задумчиво глядя в потолок. Я быстро стянула джинсы и водолазку и примостилась рядом, уютно положив голову к нему на плечо. Он приподнялся на локте и коснулся пальцем моей щеки:

— Ты знаешь... А я тебя еще там заметил, в пивнухе... Что у тебя здесь вот... такая ямочка...

— Да они у меня на обеих...

— Но заметил-то я эту.

Он ласково поцеловал меня в губы.

— Какая ты... хорошая.

Мы долго лежали и разговаривали обо всем подряд — о жизни в общагах, об Алешином музучилище, о его завтрашнем экзамене, о коралловых четках, которые надела ему на шею мама перед отъездом в город... Время от времени мы тихонько целовались и улыбались потом друг другу. Заснули мы на рассвете. У меня в голове так и звенела строчка из Алешиной песни, которую он шепотом спел мне перед тем: «А утро было бы прекрасней, проведи мы ночь наедине...»

Утром Сэг и я в последний раз поехали вместе в редакцию. По дороге мне пришлось зайти в аптеку и купить ей постинор, потому что самой Сэг сделать это было стыдно, а потом еще и объяснить, как его пить, потому что Сэг в свои 35 отчего-то этого не знала. Кроме того, я поклялась всеми святыми, что она не обижала Аню и не приставала к ней, и выслушала исключительно увлекательный рассказ о том, каким потрясающе красивым мужчиной оказался Валера, и какая я дура, что отказала ему. К вечеру мысль о том, что мне предстоит терпеть общество Сэг до самого поезда, то есть еще почти до полуночи, вызывала у меня желание тихо заскулить. Но бог, видимо, все-таки есть: за пять минут до конца работы Сэг позвонила Галина Леонидовна, которую Сэг тихо обожала и с которой не на жизнь, а на смерть поссорилась третьего дня. На мое счастье, именно сегодня Галина Леонидовна вдруг поняла собственную неправоту и прониклась осознанием Сэгиной невиновности, так что та, искренне пожелав мне счастливого пути и повелев по телефону Алеше проводить меня на вокзал, упорхнула к подруге, аки счастливая бегемотообразная бабочка.

Алеша ждал меня с готовым ужином. Экзамен он, конечно, добросовестно завалил, что было, впрочем, неудивительно после минувшей ночи, но лицо его светилось тихой радостью. Мы поели и напились чаю, а потом долго сидели рядышком и он пел мне свои песни, и мы опять разговаривали обо всем на свете. В какой-то момент мне показалось, что он вовсе не Сэгин, а мой собственный братишка, к тому, же, как выяснилось, она ему на самом деле и не сестра, а так, седьмая вода на киселе. Этот худенький деревенский мальчик был первым встреченным мною здесь умным человеком, первым, к кому я почувствовала искреннюю симпатию... Больше между нами ничего не было — каким-то это казалось неуместным при той степени душевной близости, почти родства, которая вдруг появилась между нами. В одиннадцать часов он проводил меня на вокзал, невесомо прикоснулся губами к щеке и в последний раз улыбнулся, показав такую родную для меня смешную щербинку. Поезд тронулся. «До свидания, Чита-маята...» — подумала я с тихой грустью.

Алешу я не увидела больше никогда. * * *

До свидания, Чита-маята,

Разглядевшая меня не во мне.

То ли обе мы с тобой без креста,

То ли раньше надо было умнеть.

Я любила — уж другим не чета:

Так, что в пору хоть святых за порог.

Ну а то, что не сбылось ни черта —

Так ведь я же, извини, не пророк.

Нарожала б с полдесятка детей,

Вечерами — домино и кино.

Очень мило и совсем без затей,

Но тогда ж и без побед заодно?

И невольно я, Чита-нищета,

Чет ли, не чет, соскользну в бытие...

Но запомнится твоя немота,

А тебе — долготерпенье мое.

Автор стихотворения Екатерина Смолева