«Мост через реку Квай»

Страна: Великобритания, США

Реж: Дэвид Лин

Год: 1957

Жанр: драма, военный, приключения

Продолжительность: 2 часа 35 минут

«Мост через реку Квай» (1957), фильм, пожалуй, ведущего режиссера Великобритании послевоенных лет Дэвида Лина, в свое время получивший семь наград премии «Оскар», прочно занял достойную нишу среди шедевров мировой киноклассики, внесен в Национальный кинореестр Библиотеки Конгресса США, включен Британским и Американским институтами кино в сотню лучших картин столетия, потому в рекламе едва ли нуждается. И все же не будет лишним о нем напомнить, поскольку эта антивоенная драма, быть может, одна из значительнейших в своем жанре – и далее будет сказано почему.

Антивоенная – не значит «пацифистская». В фильме нет душещипательных сцен сражений, какими нередко грешило кино советского производства, призванных смягчить и разжалобить зрителя, нет гневных филиппик в адрес «братоубийственной» войны, разве что за минуту до финальных титров один из второстепенных героев воскликнет в полном смятении: «Безумие! Безумие!» Военные действия здесь вплоть до заключительной сцены вообще вынесены за кадр – не они интересуют Лина. В фокусе режиссерского исследования – автоматизированные модели поведения, присущие армии с ее иерархической структурой, субординацией, обожествлением мундира, культом мужественности, презрением к личности, и то, что эти модели, оказывается, способны меняться на прямо противоположные под влиянием определенного рода обстоятельств.

Протагонист – коммандер Ширс (актер Уильям Холден), он же – в художественной системе фильма – носитель ценностей со знаком «плюс» (свободолюбие, индивидуализм, пристрастие к женщинам и другим «простым человеческим удовольствиям»; его отношение к войне можно резюмировать строкой из Иосифа Бродского «Генерал! Ваши карты – дерьмо. Я пас»), бежит из плена. Худо-бедно добравшись сквозь глухие джунгли до «своих», после недолгого пребывания в госпитале он под угрозой трибунала (выяснилось, что он никакой не коммандер и даже не Ширс, а простой работяга-матрос) снаряжается в обратный поход в сопровождении двух вояк и группы местных девушек-проводниц. Цель – подрыв моста, строительство которого как раз подходит к концу под жестким и трепетным руководством антагониста – полковника Николсона (актер Алекс Гиннес), британского командующего, носителя ценностей со знаком «минус» (педантизм, фанатичное следование дисциплине, законам и правилам, готовность жертвовать чужими жизнями во имя принципов «джентльмена и офицера»). Развязка поменяет ролями протагониста и антагониста: «плюс» обратится в «минус». И наоборот.

Стоит сказать, что для решения своих, сугубо эстетических задач авторы ленты пренебрегли точностью соответствия подлинным событиям и характерам, что ожидаемо вызвало обвинения в искажении фактов; Лина, в частности, упрекали в клевете на Филиппа Туси – подполковника британской армии, которому суждено было оказаться в японском плену с остатками своего полка и послужить прототипом экранному полковнику. (Для справки: в 1943 году британскими и не только военнопленными был в действительности построен мост, который связал стратегически важную для Японии железнодорожную линию из союзного японцам Таиланда в оккупированную ими Бирму. Правда, в отличие от фильма и легшей в его основу книги французского писателя Пьера Буля, исторический мост соединял берега реки Мэкхлонг, а не Кхвэ (Буль исказил название). 

К слову, благодаря фильму Мэкхлонг обросла легендами, став объектом паломничества иностранных туристов, так что в 60-х годах по распоряжению таиландского правительства один из ее притоков получил название Кхвяэй.) При желании, картину в самом деле можно критиковать за многое: за показ японцев этакими тугодумами, ни бельмеса не понимающими в инженерном ремесле, тогда как на практике все было с точностью до наоборот, за «имперское», «барское» игнорирование местного населения, которого на строительстве железной дороги в течение 16 месяцев погибло от болотной лихорадки, дизентерии, голода и проч., по разным оценкам, порядка 100-150 тысяч; критиковали фильм и за антибританские настроения.  

Но «Мост через реку Квай» – не документальный слепок реальных событий. Не размышление на тему Второй Мировой войны. Не изображение кошмаров лагерного быта с его грязью, болезнями и насилием. Это приговор развязывающей войны одержимой военщине. Ее – как института классового общества, как опоры любой власти – сатирическое осмеяние. И, как ни странно, апология рабочей демократии в ее фрейдо-марксистской, райхианской трактовке – как совокупности естественно-трудовых взаимосвязей людей, основанной на добровольности и взаимопомощи.

В конце концов, нельзя не признать, что человек – существо малоприятное, больное и странное, которому нравится воевать; но одни общественные условия усугубляют его смертоносные влечения, другие – потенциально способны их заглушить. Вот что подспудно, на глубинном уровне призван сообщить нам фильм, полный насмешки над милитаризмом, будь то японским, британским или каким угодно иным.

Так, испытав на опыте тяжесть и удовольствие от созидательного труда, вложив в него душу, Николсон, этот типичный представитель британской аристократической элиты, выдрессированный армейской муштрой до состояния автомата, этот «апостол разрушения», защищает вместе с прочими пленными творение собственных рук, которое, по его же словам, послужит людям и после войны, в то время как анархиствующий пацифист Ширс, до крайности поглощенный миссией, возложенной на него командованием, превращается в орудие уничтожения. В одном конкретном случае мы видим, как общественное бытие определило два противоположных сознания – что ни говори, на подкорке у опальных сценаристов Карла Формана и Майкла Уилсона, за «связи с коммунистами» внесенных в «Черный список» Голливуда и лишенных возможности легальной работы на родине – «Мост» увидел экраны без указания их имен, – тот самый старый добрый марксизм (Форман, выходец из рабочей семьи евреев-эмигрантов из России, десять лет состоял в Коммунистической партии Соединенных Штатов).

Несмотря на трагическую кульминацию, «Мост» оставляет по себе чрезвычайно светлое впечатление. Первое, что бросается в глаза при просмотре ленты и что может оттолкнуть от нее того, кто считает себя поклонником более «камерного» европейского арт-хауса, – фирменная голливудская грандиозность изображаемого наряду с академизмом постановки. И действительно, современные Лину критики называли его эпические кинополотна то чересчур величественными и пышными, то слишком холодными и «техничными». Однако если в крупномасштабности и дороговизне голливудский кинематограф и сегодня не имеет равных, то нечто принципиально значимое с уходом таких мастеров, как Дэвид Лин, он определенно утратил.