«Мне сказали ехать на водное поло и просить ватерполисток показывать сиськи». Самый безумный спортивный журналист
Глеб ЧернявскийФронтмен «Чемпионата» Дмитрий Егоров в интервью Telegram-каналу «Футбольные тексты» рассказывает, как поставил новость из матерных слов на сайт «Советского Спорта», как предлагал англичанам честную драку на Евро-2016 и как его обвиняли в изнасиловании гея маркером.
Подписывайтесь на Telegram-канал о футболе, который намного интереснее этого интервью.
– На прошлой неделе ты ходил в эфир «Дождя», где довел Валерия Газзаева до истерики, но это не показали. Ты что-то писал продюсерам или ограничился соплями в фейсбуке?
– Каким продюсерам? Алибасову? Сказать: «О, как вы посмели вырезать кусок про «Аланию»? Это бред. Мне все равно, что там убрали, потому что в таких условиях портрет получился отлично прорисованным. Газзаев хамил Татьяне Арно, отворачивался от моих вопросов и давил на «Дождь», чтобы эфир сняли. Я тебе говорю: если такие компетентные и честные люди идут во власть и получают ее, то нам с тобой будет легче изменить какие-то печальные вещи к лучшему. Если захотим, конечно.
– Ладно, с этим все понятно, давай про трэш. Я начал в журналистике с того, что перепечатывал из архивных подшивок имена легенд ЦСКА, ошибся в трех фамилиях из пяти, а все это ушло в печать. Твой самый жесткий фэйл в начале карьеры?
– Карьеры у меня нет, потому что журналистом я себя не считаю. У меня к этой профессии отношение критическое. Наверное, это не очень интересно читать даже коллегам, так что запихни мои рассуждения в конец. Кому интересно – прочтут.
Так, что там? Первый фэйл? Незадолго до «Советского Спорта» я пару месяцев отработал в PR-службе лифтового завода. Руководство очень любило благотворительность, то есть осваивать бюджет. Например, мы дарили инвалидам стиральные машинки. Механические, понимаешь, полуручные! Когда я в очередной раз вручал это дерьмо недвижимой бабусе, а потом фоткал ее с трофеем и писал радостные заметки о заводе – это и был самый позорный фэйл в моей, как ты ее называешь, карьере. Хорошо, что я быстро и со скандалом оттуда самоуволился, поняв, что меня кидают на премию.
Второй фэйл случился в самом начале работы в «Советском Спорте». В первый день мне показали видео-отдел и дали задание: за месяц увеличить посещаемость в 6 раз. За три недели наглыми и рандомными манипуляциями я умножил трафик на 15, а меня тут же зачислили в штат. И я как-то делал онлайн-видео-обзор матча «Арсенала»: это приносило дикие цифры из Яндекса. Аршавин забил два гола, а я попросил одну из новостников скинуть правильное оформление статистики. Получил нормальный ответ: «Арсенал» – «Говно» – 4:1. Голы: Пидорас-2, кАзел, Х-есос – Гей». Я скопировал, вроде изменил фамилии, обрадовался попаданию в Яндекс, прирастающему трафику и спокойно лег спать.
Утром стало еще приятнее: 100 тысяч просмотров к 9 утра, 240 комментариев. Первый был такой: «Ладно, «Пидорас» (Аршавин) и «Х-есос» – ничего удивительного. Но кАзел – это вообще гениально!» Другие 239 комментариев были о том же. Косяк никто не заметил: вот так в «Советском Спорте» в то время относились к интернету и так этот сайт читали коллеги.
– Правда, что на второй день работы в «Советском спорте» ты подрался и разбил телевизор?
– Это было не на второй день. Просто с нами работал парень, который умел организовывать прямые эфиры, знал, чем одна огромная камера отличается от другой и куда там суется микрофон. В отношениях с ним все было хорошо, за исключением трех деталей.
1. Он любил заварить доширак с паштетом прямо в кабинете.
2. Он ничего не понимал в футболе: если кто-то бы сказал «Jerk Off», то парень бы реально подумал о дрочке, а не о футболисте Жиркове, которого не очень-то знал. Я утрирую, конечно, но игру он не любил.
3. Он был хорошим профи как режиссер трансляций, но это было никому не нужно. Поэтому хороший парень нервничал, срывался и всем грубил, даже женщинам.
Я как-то не выдержал и полез на него. Знаешь, как бывает: ты еще не размахнулся, но вокруг уже собралась вся редакция, а ровно к появлению начальства рухнул еще и старый жирный телевизор с выпуклым стеклом. Меня оштрафовали на две тысячи. Коллега после этого на работу так и не пришел. Он нашел место получше, получает удовольствие и вроде бы чувствует себя отлично.
– В еженедельнике «Футбол» был стажер, который не нашел Дом футбола на Таганке, не попал на пресс-конференцию и написал всей редакции: «Я обосрался и всех подвел». Самый забавный персонаж, с которым ты работал?
– У нас был слишком крутой коллектив. Мы даже угорали с другом: «Все так … [классно], что аж страшно». Интернет-отдел был жуткой смесью: скины, хулиганы, антифа, веганы, металлисты, анархисты, трэшеры, ботаники, админы адовых групп ВКонтакте. Иногда все вместе собирались в планерочной по субботам. Если бы Сергей Егоров знал, что там происходило, наверное, предложил бы сжечь комнату и только после этого зашел бы в нее. Апофеозом стал случай, когда какой-то приглашенный чувак просто нассал на круглый стол. После этого гостей, которые могут проявить неожиданное неуважение к изданию, звать перестали.
В таком составе было весело угорать, особенно над господами из газеты. Сотрудничать с некоторыми персонажами было нереально. Подходит к тебе альфач в шерстяном свитере и начинает орать бред из разряда: «Почему в газете заголовок жирным, а на сайте маленькими буквами? Ты что, идиот? Нормально мне отвечай! Кого вас тут понабрали, молокососы, дебилы!» Сначала мы парились, пытались что-то объяснить, а потом просто перекрывались и подыгрывали. Раз мы дебилы, значит, будем смотреть гей-порно, слушать Мишу Круга на всю громкость и максимально сливаться с заданий. Точнее, я-то не сливался, а сидел в офисе до ночи, потому что мне все нравилось, а парни шизили максимально.
Про одного из них могу вспомнить историю, в которую я тоже угодил. У нас работал добрейший парень, с отличным чувством юмора, который любил открывать что-то новое и расширять сознание. Как-то раз чуваки, по-моему, с Двача, перепутали меня с ним. Прислали видео, как какого-то парня трахают маркером и написали: «Твоя сестра сделала это. Готовься, то же самое будет с тобой». Таких сообщений от разных людей я получил штук десять.
Параллельно заволновалась редакция. Кто-то позвонил на рабочий телефон и заявил, что сотрудник «Советского Спорта» был на вписке, на которой произошло изнасилование маркером. Просто ролик внезапно выскочил в топ ЖЖ, и про него все узнали. Оказалось, что это была встреча друзей этого добрейшего коллеги с отличным чувством юмора, на которой его девушка действительно трахнула маркером уснувшего гея. Но все вроде мирно разрешилось, а редакция забыла об этом случае, как будто его не было.
– Раньше ты работал в биатлоне. Там веселее, чем на футбольном стадионе?
– Биатлон – царский спорт. Царь, кстати, как раз Губерниев. А государство – это средневековый угар, охота на ведьм, постоянная борьба за власть. Я это понял сразу, когда меня только перевели из интернета в газету и сразу доверили погнать в Ханты-Мансийск. Представь, приходит новичок на интервью к одному из самых известных тренеров, задает вопрос о Пихлере на камеру и получает такой ответ.
«Да он … [больной]. … [чудак], сука! А эти дуры ведутся. … [хрен] знает, может, он экстрасенс. Ты рожу его видел? Жирый урод. Я сейчас позвоню…» Набирает предыдущему тренеру сборной и слышит ответ (камера все пишет): «Да этот пидор их угробит на … [хрен], так и напишите!» Я тогда подумал: «О, идеальный вид спорта». И не ошибся, кстати.
Там происходят дико угарные вещи. Например, ты можешь нахерачиться водки с братьями Бё, напоить самбукой исполнительного директора Международного союза и слушать с ней в наушниках африканскую музыку. Можно ради прикола выйти на церемонию открытия турнира вместе с какими-нибудь голландцами, а потом отмечать это с ними в клубе. Я даже знаю одного журналиста, который после тусы переспал с чемпионкой мира. Не буду говорить, какого года. Биатлон очень крут, если ты реально хочешь работать. Не стоять и тупить с диктофоном, а обходить ограждения, искать и раскрывать скандалы, слушать, делать интервью.
Примерно все это, но в дружелюбном ключе делают Губерниев и Трифанов. Они реально фанаты. Илюха, мне кажется, в голове спортмен, биатлонист, поэтому и яркий. А Дима, слушай, он намного умнее и сильнее, чем кажется критикам. Просто помимо харизмы, желания и умения учиться, в нем еще хорошо развито понимание бизнеса. Он знает, что футболистов лучше обсирать, чем хвалить. Он чувствует, к какой подаче готова российская биатлонная аудитория. Он, кажется, знает, какое слово принесет ему больше денег. Думаю, у него все это даже бессознательно получается. Губерниев – настоящая и заслуженная звезда нашего ТВ, отличный мужик, трудяга. Я сейчас уже как он начал говорить. Короче, вся популярность биатлона в России – это заслуга людей, которые создали настолько крутой сериал, что на автограф-сессию Эмиля Свендсена на окраине Москвы припирается больше людей, чем на фотосессию с Аршавиным у Кремля.
– Ты самый неорганизованный в мире человек. Когда с тобой случился самый большой стресс в командировке?
– Я не помню случая, чтобы куда-то слился и критически сорвал дедлайн. Обычно, наоборот, мог сделать больше, чем меня просили. Разве что один нынешний пресс-атташе однажды оштрафовал меня за то, что я пошел на радио и сдал текст не в два часа дня в воскресенье, а в пять – хотя никакой разницы не было. Но это скорее не моя портретная зарисовка.
Может, один раз был неприятный момент, когда я брал интервью у Урганта в Сочи. Я там попал под бесплатный ночной коктейль-бар на набережной, нахерачился с Сюткиным…В общем, максимальная романтика. Когда уже был в говнину, увидел Татьяну Анатольевну Тарасову. Надо было просто продолжать веселиться, но псевдо-профессионализм потянул меня в карман за диктофоном на мобиле. Я подошел, представился, но после второго вопроса был спален и в довольно грубой и заслуженной форме отчислен. В ту ночь я, по-моему, уснул в электричке, которая пару раз прокатила меня по кругу из Сочи в Розу Хутор. Это был первый и последний раз, когда я отнесся к делу так непрофессионально.
– На Евро «Чемпионат» поехал на здоровой машине огромной командой. Самый адский момент, который с вами случился в дороге?
– Ничего страшного не было, не считая того, что мы все непохожие и бесили друг друга. Есть одна история для любителей обвинить поляков в русофобии: мы ехали на Евро в машине с русскими флагами и номерами. Так получилось, что проворонили момент, когда кончился бензин – заправок не было на протяжении сотни километров. Пришлось сворачивать туда, куда нам не советовали. В деревню, где нас вроде должны были убить, а машину забрать. Мы звонили в двери домов, где могли находиться люди, и просили дизель. Хозяева сразу убегали и искали не лопаты для наших голов, а именно солярку. Не находили, извинялись и указывали на ангар с тракторами.
Мы пошли туда, встретили крестьянина, который выдал канистру с десяткой или пятнашкой литров, за что попросил 20 евро. Показалось, что дороговато, но отдали – деваться некуда. Когда развернулись и пошли обратно, услышали крик. За нами ехал тот самый крестьянин на велосипеде. Я подумал: «Так, сейчас еще попросит». Но он остановился, отдышался и сказал: «Простите. 20 – это много. Возьмите 10 евро обратно». Так мы сбежали из мерзкой, русофобской польской деревни.
– Ты активно освещал драки в Марселе. В какой-то момент тебе было страшно?
– Нет, мне было клево. Я как раз из тех, кому не стыдно за русских фанатов. Провокации начало местное арабское отребье в спортивных штанах. Они делали мелкие набеги на бритишей, закидывали бутылками и убегали. Бритиши, обожравшиеся как скоты, разбрасывали бухло в разные стороны. Дебилы из французской полиции не понимали, как реагировать – они тупили, не пытались разграничить потоки, изредка пуляясь слезоточивым газом. Дойдя до кондиции, бритиши начали отвечать местным. Короче, в тот момент, когда мы спустились к отелю, над головами летали сотник бутылок, громились кафешки, начальник одной из которых пошел на толпу лопатой. Чувак с нашего ресепшена вообще закрыл двери на ключ перед носом и отказывался впускать: так мы вчетвером остались прижатыми к стене, куда постоянно летели бутылки. Страха не было. Наоборот, я думал, что если в кого-то из нас прилетит и желательно по щам, то это будет топ Яндекса. Но бритиши оказались рукожопыми. Через полчаса зачистку в этом аду устроили русские.
Ты мне предъявлял, что во время зачистки мы смотрели на все из окна. Я тебе еще раз объясню, почему это было грамотно и профессионально. Первое: в номере был вай-фай, мы рассказывали о самой мощной рубке в реальном времени. Второе: у нас был обзор и вся картина перед глазами, а внизу шансов увидеть что-то минимум. К тому же, когда драка переместилась в другие кварталы, мы подорвались туда.
Мой ролик на YouTube собрал больше миллиона, а напрягло меня то, что его озвучку приписывают мне. Даже какой-то хохлятский сайт назвал меня русским пропагандистом. Но это голос Кирилла Планкина, который делал трансляцию в фейсбуке для Известий или Лайфа, не помню. После самых адовых фраз про то, как наши русские защитники пришли спасать Европу, я сам дал ему пендаля. Никто не спасал Европу: парни приехали угорать, бить тупых, бухих, наглых британских «хулиганов».
– Почему хулиганы в кавычках?
– Ты же знаешь их сущность?! Орали в центре Лилля «Fuck off Russia», сорвали маленький флаг с балкона над баром, вытирали им жопу. Теплые жандармы при этом задерживали русских. Потом Саня Матвеев, фотограф Лайфа, выцепил одного из двадцатки этих дебилов и сказал:
– Ты, дерьмо, зови сюда старшего.
– Какого? – бритиш уже подобоссался.
– Старшего!
Саня был так свиреп, что объясниться на языке Пола Гаскойна у него не получалось. Я тоже подорвался.
«Флаг отжали? Вытерли жопу? Молодцы?! – говорю. – Давай, мы готовы отбить. Через час 10 на 10 здесь, понял?!» Это пидорье начало отмазываться: «Это не мы. Сорри, с флагом это не правильно». Думаю, в районе улицы Вокзальная в Одинцово после такой предъявы меня бы тут же выключили. А эти зассали.
Сильнее веселила полиция. В Лилле 5 русских гопарей уделали семерку британцев, которые сами искали драку, но задержала полиция нас – журналистов. Потому что твой любимый друг и коллега Ваня Карпов слишком с близкого расстояния снимал все на телефон. Нас держали полчаса под дождем, ничего не объясняя. Через день пришло предупреждение от УЕФА, что мы разжигаем беспорядки. Я довольно либеральный чувак, но дебильное отношение к России и предубеждения тогда реально прочувствовал. А еще я понял, что у них во Франции все реально печально.
Мы хорошо пообщались за все время лишь с группой французов в Санари-сюр-Мере. Это городок писателей в 60 километрах от Марселя, такой белый островок. Французские интеллигенты час жаловались нам, что страны больше нет, культура продана, история развалена, а Олланд – зефирка, который хочет быть сладким, чтобы всем нравиться.
А, ты спрашивал о страхе. Стремно было один раз, когда после файерометов мы ночью шли через арабский квартал. Отвечаю, давно не чувствовал на себе таких взглядов, не хочу испытывать это состояние еще раз.
– В пресс-центре стадиона в Тулузе перед матчем России с Уэльсом ты делал планку, а иностранные коллеги с ужасом на это смотрели. Такой эпатаж – нормальная история для тебя. Почему ты иногда себя ведешь, как гопник?
– А ты как себя ведешь? Что такое гопник? Я делал планку, потому что наша замечательная работа, если заниматься ею с удовольствием, несовместима со сном и здоровым образом жизни. В командировках ты херачишь сутками и угораешь иногда как в американских комедиях, но должен быть всегда на стреме. Например, до ночи ты палишь все беспорядки, прячешься от бутылок, которые в тебя летят, снимаешь и передаешь видео, пишешь тексты, бежишь на футбол. Матч, текст, микст-зона, общение, опять пишешь-пишешь-пишешь. Сразу после этого садишься в переполненную тачку и опять в ночь едешь в Париж. Приезжаешь в 12 дня, вечером – футбол в Париже, рано утром – уже на следующий футбол в Лилль. Там опять драки, видео, тексты, бессонная ночь. Люди, работающие на войне, надо мной поржут, потому что режим лайтовый, конечно, но за 5 дней у тебя все равно набегает часов 15 сна. Ты в состоянии счастливого зомбаря, на адреналине ты мало понимаешь весь вред, но физическая форма-то убита. Чтобы хоть как-то выпрямиться и, например, поставить спину на место – делаешь планку. Никакого позерства тут нет.
А поорать, поиздеваться, поугорать – это да. Потому что ты в состоянии стресса во время работы и надо его выгонять через дурацкое поведение. Я же тебе говорил, что эта работа – для развлечений. Представь, что ты поехал на фанатский выезд – вот так примерно ты себя ведешь. Как и раньше, тебе прикольно находиться рядом с футболом, беспорядками и угаром, но сейчас это все называется работой. Помнишь, я сидел на матче с Англией с черным мешком, набитым баннерами британских контор. Меня попросили его «сохранить», причем попросил мой друг. Другой журналист, который пришел с подбитым глазом и кровавыми костяшками с выражением абсолютного благолепия на лице. Нормальные люди так сделают?
– Самые необычные условия, в которых ты брал интервью?
– Было общение с бобслеисткой – чемпионкой и феминисткой. Я тогда вообще интервью не делал. Мы тусили в пресс-туре и адово сжигали чьи-то деньги. В последний день я увидел лысую и дико татуированную женщину размером с Сергея Бадюка. Она получила приз лучшей спортсменки и шла к выходу в платье, разбрасывая ногами туфли. Одной ногой махнула – туфля улетела. Второй – другая. Все это со словами: «В жопу это говно. Пойду босиком».
– Может, вам дать другую обувь? – спросил какой-то страдалец.
– Чо? У меня в номере душ есть, помою ноги!
А там реально шагать через поле минут 20. Я понял, что девушку надо брать. Она согласилась поболтать, а я усадил ее под портрет Кокорина. Еще как-то говорил с чуваком, который прыгает с 9 этажа без страховки и не умирает. Он минут 20 объяснял, что спасает его просмотр фильмов про супергероев и генерирование энергии супермена. Я выпал в осадок.
Ну и еще одно странное интервью не состоялось. Сергей Егоров, когда только стал редактором сайта, предлагал поехать на водное поло, просить женщин показывать сиськи и снимать их реакцию на камеру. Но это интервью не состоялось, потому что я не хочу смотреть на сиськи ватерполисток. Хотя Сергей Егоров – классный мужик. Да, он может на тебя орать и посылать на … [хрен], но если ты сделаешь то же самое в ответ, он отнесется к этому спокойно. Многие бесились, что он звонил по ночам и предлагал дикие идеи, но если захотеть их правильно реализовывать, то можно многому научиться и многого добиться.
– На «Чемпионате» тебя постоянно обсирают в комментариях, хотя ты почти всегда пишешь интересные тексты, пусть они и спорные. Почему?
– Во-первых, потому что я, наверное, плохо пишу. Злобно и не прекрасно. Если Евгений Дзичковский сделает нулевую по фактуре тему, то его все равно невозможно будет ругать – там русский язык замечательный.
Во-вторых, если бы я был болельщиком какого-то клуба, то сам бы себя обсирал. Вот, например, «Ростов». Это самая показательная история. Рейтинг текста был близок к единице, хотя по количеству голосов – чуть ли не рекорд сайта. Народ реально взбесился. Людям было неприятно, что я критикую самобытный клуб за разбитый стадион, за говно вокруг и внутри арены: там голуби реально срут с крыши на людей, но никто не сбивает гнезда. Заборы секторов закрыты на наручники и везде происходит дикий ад. Какие выводы читатель обо мне? Этот пидор врет, этот пидор не имеет права так писать о нашем городе, этому пидору заплатили.
Лишь часть понимает, что пидор просто хочет показать проблемы так, чтобы их исправили, а всем стало лучше жить и смотреть футбол. В группе фанатов «Ростова» даже шли угрозы, что меня надо … [побить]. Я зашел в сообщество и ответил всем, кто мне угрожал, дал свою мобилу. Диалог каждый раз заканчивался так: «Димон, ты, в принципе, прав, но зачем так на всю страну писать?»
Я отвечал так: «Пацаны, об этом надо писать, иначе это говно так никто и не уберет. Я сам хочу, чтобы вы ходили на футбол с удовольствием и удобством. У меня нет цели обосрать вас и ваш замечательный город. Я хочу, чтобы к вам не относились, как к быдлу». Впрочем, не отрицаю, что в этом плане могу быть неадекватен.
– Ты считаешь, что мой Telegram-канал – аполитичное говно, а тексты в него попадают по блату. Как его сделать лучше и правильнее?
– У нас какое интервью сейчас? Аполитичное! Ты, например, не спрашиваешь меня, что случилось с «Советским Спортом», хотя я присутствовал при уходе Коца и закрытии издания. Не спрашиваешь: ты, чмо, кого-то обсираешь, а сам что-то можешь предложить? Где твои тексты? Чем ты можешь гордиться? Почему тебя до сих пор никто не знает? Что ты вообще сам хорошего сделал? Ты обсираешь Чемпионат, но не хочешь здесь сказать мне то, что именно тебе не нравится. У тебя вообще нет ко мне ни одной предъявы, только ограничение по знакам к каждому ответу. Это и есть аполитичность. И тексты внутрь ты такие же подбираешь – с веселыми историями, а не с суровой фактурой.
Хотя канал отличный, а все остальное – вкусы. Ничего не меняй и не разочаровывайся в телеграме. Иначе не останется ни одного профессионала, который способен ежедневно читать весь этот шлак и выбирать из него хоть что-то достойное.
– Ты сказал, что подашь на меня в суд или раскрошишь челюсть, если не будет вопроса, который ты себе сам задал и на который сам же ответил.
– Я сам себе ничего не задавал. Меня просто рассмешило слово «карьера» в первом вопросе. Какая карьера?
Чем мы сейчас занимаемся – это чистый инфантилизм. Дрочка на собственное детское вожделение. Вот мне, например, всегда нравился футбик, но в самом восприимчивом возрасте я пережил внушение, что это игра для дебилов. То есть заниматься музыкой – хорошо. Математикой – замечательно. А чеканить мяч у дома или обводить камни, улучшая технику, – что-то стыдное, вроде курения. В таких условиях у растущего ребенка подсознательно появляется план, как прорваться к тому, что ему нравится. Вот напрямую футбол плох, но если про него писать – это хорошо, это можно. Поэтому я не журналист, а все равно игрок, только немного иного формата. Кстати, как-то года в 22 я, парень без футбольной школы, запилил 35 голов в зоне область КФК, был выбран лучшим нападающим вышки северо-западной лиги ЛФЛ. Я мог в субботу забить штуки 4 в матче с командой Мурыгина (был такой в «Динамо»), а в четверг смотреть, как он играет со «Спартаком» в Кубке. Мой начальник, Женя Красильников говорил, что отвезет меня в «Химки». Не знаю, шутил ли он, но проверить возможности не было, потому что я с особым усердием, примерно как Дмитрий Тарасов, начал рвать кресты на одной ноге. Ладно, это лирика.
Я хочу сказать, что в нашей с тобой работе нет ничего глобального – это просто развлечение, за которое ты нам еще и дают прайс, к сожалению, весьма посредственный. Но пока ты молод, пока прешься по околоспорту, то ощущаешь себя абсолютно счастливым человеком. Думаю, если бы я сейчас тупил в офисе, то мечтал бы отдать все заработанные деньги за ежедневный угар, включающий, например, беготню с камерой по Марселю во время Евро. Так я себя успокаиваю, когда отвечаю на вопросы: «Кто ты»? и «Что дальше»?
– Кто ты и что дальше?
– Либо двигаться внутри футбола, оставаясь «игроком», поступать в ВШТ, например, либо учиться быть настоящим журналистом. Брать камеру и ехать, например, на войну, или вскрывать важные социальные темы. Можно еще, конечно, сойти с ума и попытаться изменить профессию. Вот, напомни, например, хоть одного человека, который за последние 20 лет сделал серию расследований, реально изменил спорт, хотя бы как Зеппельт?! По-моему, его нет. Даже если он появлялся, то не получал поддержки от коллег, что как раз означает отсутствие спортивной журналистики как профессии. Одни пишут один и тот же текст 20 лет, лавируя между интересами влиятельных людей. Другие, вот сейчас это модно, инсайдеры. Можно, конечно, задирать нос, дав информацию о том, как какой-то бич переходит в очередной клуб, но на самом деле ты просто остаешься громкоговорителем агентов или разных менеджеров. И получаешь соответствующее отношение.
Надо давно признать, что журналист – неликвидный товар. Программист полезен, а мы – нет. Большие тексты читаются не лучше новостей, контора с этого не заработает. Она может продать место на сайте, но не журналиста. Хотя, например, на месте «СЭ» я бы выкатил официальный прайс, за который Голышак и Кружков приедут к тебе и возьмут интервью.
В общем, если мы сами не будем пробивать для редакций собственные бизнес-темы, то скоро от нас избавятся, оставив только тех, кто реально умеет делать что-то особенное. Если до ЧМ-2018 так и не сделаю чего-то такого, то спокойно и без сожалений займусь чем-то другим.