Mission Impossible или Как Адальберт и пруссы не нашли общего языка

В апреле 997 года в Пруссию приехал Святой Адальберт из города Прага. Это в Чехии. И тогда он (понятно, Адальберт, а не город) никаким святым еще не был. Это уже потом… Но об этом тоже потом.

Да. Так вот. Нынешняя Калининградчина в те времена выглядела даже более запущенной, чем сегодня. Ну, что вы хотите - Средневековье, причем еще вполне себе ранее. Только реки, болота, леса и озера. Зато в водах водилась масса всякой рыбы, а по лесам бегало еще больше разнообразного зверья. Опять же, в море янтаря - завались. И, понимаете, среди всей этой благодати проживали древние пруссы. Удили себе рыбку, постреливали зверя, янтарь этот самый, когда не лень было нагибаться, собирали. Если хотелось поразвлечься - как и современные калининградцы, отправлялись в Польшу. Без всяких виз, заметьте! Дрались с тамошними панами, а отдохнув душой и телом, возвращались к своим шалашам. И, в принципе, такая жизнь пруссов вполне устраивала. Оно и верно, по теперешним временам им можно только завидовать.

Но вот нате вам: вдруг по весне откуда-то с моря приплывает лодка, из нее на пляж вываливаются трое каких-то. Что характерно, одеты не в звериные шкуры, а чисто, по-городскому. И начинают на берегу копошиться, непонятные слова бормотать и руками водить. Короче, сплошной пикник. Местным пруссам, которые сначала наблюдали из-за кустов, конечно, стало обидно. Приперлись, понимаешь, ни «здрасьте» вам, ни «разрешите».

И вот, значит, осваивается Адальберт (тогда еще не святой) потихоньку, как вдруг: дум-дум-дум-дум… Видит - бежит к нему какой-то мужик с веслом. Морда крас-сная такая! Подбегает и, ни слова не говоря - хрясь веслом по загривку!

- Ты что делаешь, дикарь?! - спрашивает его Адальберт. - Больно же!

А сам думает «Ничего себе, встреча! Хорошо хоть, шея у меня крепкая, другого бы убили давно…»

- И убьем! - говорит мужик. - Если сейчас же отседова ноги не сделаете. Обчеству вы сильно не нравитесь, предчувствия у нас какие-то плохие.

И многозначительно так, подлец, веслом поигрывает.              

Ну, что тут сделаешь? Собрались Адальберт сотоварищи, погрузились обратно в свою утлую шлюпку и отчалили. Даже «до свиданья» не сказали, так обиделись. Их тоже можно понять. Где, понимаешь, законы прусского гостеприимства?! Хамы лесные…  

Однако потом Адальберт решил сделать еще одну попытку. Только на сей раз вел себя осмотрительнее. Уж очень шея болела. Выбрал не глухомань, а место цивилизованное - даже с рынком. Рассудил, что раз торговлишка какая-никакая ведется, должны лучше инвесторов привечать. Может, не сразу тумаков ввалят, а хотя бы пару слов сказать дадут.

Дождались ярмарочного дня, когда аборигенов на поляне изрядно собралось, подкрались осторожно.

- Никого там с веслами нету? - Адальберт спрашивает у своих.

- Вроде, нет, - те отвечают.

- Это хорошо.

Пошли по базару. Пруссы их увидели, побросали мигом все дела, ходят следом. Кто-то метнулся - старосту позвал. Дескать, прибыла какая-то заграничная делегация, а ваше благородие и не в курсе.

- Ты зачем здесь? - староста у Адальберта хмуро интересуется.

Так, мол, и так, отвечает наш епископ, прибыл вызволить вас всех из рук диавола. Или как вы его здесь называете. Потому как вера ваша неправильная. Можно даже сказать, и на веру-то не похожа. Живете в лесу, молитесь колесу. В цивилизованном мире это уже не модно, тренд скоро тысячу лет как сменился.         

- А мужики-то не знают, - почесал затылок староста.

Подумал немного, оглядел еще раз миссионеров и говорит:

- Знаете, что? В наши дела незачем вам мешаться. Поняли? Езжайте, пожалуйста, отсюда, а то вам тут накостыляют! 

Но Адальберт никак не унимается.

- Открою, - обещает. - Вам истинного Бога.

- Да есть уже у нас, - возражают пруссы. - И не один, а на все случаи жизни. Наши деды, и прадеды такой веры придерживались и нам ее менять, вроде, ни к чему.

- Это все от лукавого, - твердит упрямый епископ. - А ваши предки из-за собственной косности теперь в адском пламени горят.      

Прусские мужики, особенно те, что уже пива с медовухой по случаю ярмарки хлебнули, такое услышав, стали калеными словами бросаться. Ходят, мол, тут всякие, а потом продукты пропадают. Наконец, похватали проповедников под микитки, вывалили в опостылевшую шлюпку, будь она неладна, и от берега оттолкнули. Напоследок предупредили: еще раз сунетесь - не сносить вам головы!      

Адальберт уже и сам был не рад, что в такой переплет попал.

- Что-то загостились мы здесь, - говорит своим товарищам. - Пора бы и честь знать, а то и в самом деле убавят нам росту, с этих варваров станется.

Так как на море сильно штормило, плыть побоялись, побрели пешком - в унынии. И тут навстречу вооруженная компания. Прусский вождь с дружиной из турпоездки в Польшу возвращается. И, заметим, в сквернейшем настроении. Что-то там с набегом на этот раз не вышло. Как говорится, пошли по шерсть, а воротились стрижены.

- Кто такие? - грозно спрашивает вождь Адальберта.

А тот возьми и брякни: из Польши, дескать, я к вам пожаловал. Что, спрашивается, не родную Чехию упомянул? Глядишь, может, уцелел бы, а так...

- Вот тебя-то нам и надо! - обрадовался вождь. - Рубай его, братцы!   

Так и погиб епископ Адальберт. А святым его уже после признали, причем не пруссы, а свои же чехи. Пруссам вообще скоро совсем с другими миссионерами дело иметь пришлось, после того как крестоносцев из Святой земли поперли и они решили янтарный край взамен к рукам прибрать.