Мир сошел с ума

Приподнимать подбородок раба рукояткой плети оказалось удобно. Вид колено преклоненного мужчины — оказывается это так возбуждающе, и меня понесло.

— За то, что рабы недостаточно низко склонились передо мной, все получат по десять ударов плетью. А поскольку ты мой персональный раб, то тебе и отвечать — 15 ударов. К тому же сегодня со мной будет вот этот раб. — И я указала на Ганса.

Не обращая ни на кого внимания, я интуитивно пошла в сторону лестницы, угадывая на втором этаже свои комнаты. Ганс молча следовал за мной. Очутившись в большой комнате, вход в которую был обрамлен тяжелыми портьерами, я заметила там дверь. Рядом с ней то, что я приняла за античную статую из-за бронзового цвета кожи, оказалось фигурой мужчины. Скучная наверно работа целый день стоять на охране двери. Мальчик мне понравился (что-то в этом мире мне нравились почти все мужчины, попадавшиеся на пути, тревожный симптом), у той Эммы был хороший вкус. Рассматривать новое жилье не было сил, я бросилась в первое попавшееся кресло, и раб стал снимать с меня обувь.

Потрясло то что, разув меня, он поочередно поцеловал носочки, а затем и кроссовки. Причем я не заметила на его лице никаких гримас. Эмоции переполняли меня, и я резко поднялась, раб не успел отодвинуться и оказался слишком близко. Я взяла и запустила руку в его волосы, и время остановилось. Можно было быть нежной, или схватить посильнее — а самое главное — ни в чем себя не сдерживать. Никогда в жизни я не причиняла никому боли. Если покопаться в моем прошлом, то можно откровенно сказать, хотя бы себе самой, такое желание было подавлено воспитанием в себе общественных убеждений.

Что делать больно кому-то аморально и кощунственно, что это грешно, что... и так тысячи причин. И ни одной в защиту. А все так просто — не нужно ничего подавлять, нужно просто найти того человека, для которого принятие боли так же желанно, как и для меня — дарить ее. Ганс стоял на коленях и просто смотрел на меня и терпел. Полное смирение и растворение в моем желании — вот что я прочитала в его глазах. За это я испытала необычайную нежность к нему. Мой дорогой мальчик!

Ванная тоже поразила меня — подобное я видела в Греции — небольшой бассейн со ступеньками... Сбросив всю одежду на пол (раб едва поспевал подхватывать ее) и спустилась вниз — вода оказалась в меру горячей.

— Помоги мне! — приказала я Гансу. — И почему ты все еще одетый? Быстро раздевайся и иди ко мне, раб!

Раб очень старался, он торопился выполнить мой приказ, хотя в этом не было необходимости — я уже никуда не торопилась — вода способствовала расслаблению. Но мне очень захотелось придумать что-то, чтобы он понервничал и посмотреть, что из этого получится. Наконец он зашел в воду. До сих пор мне как-то не приходилось принимать ванну так, чтобы меня кто-то мыл. Как будто я ребенок, а он не мужчина вовсе. В его прикосновениях не было похоти и это было главное потрясение.

Огромная кровать меня честно говоря напрягала, я еще не чувствовала себя тут хозяйкой. А милый угловой диванчик был таким уютным, что присев на него я сразу поняла — сегодня буду спать на нем. Раб появился с каким-то столиком в руках — на нем стояли баночки и бутылочки. Я уже надеялась, что Ганс где-то в своей комнате, ан нет — вечер, судя по всему, будет иметь продолжение. Оказалось, что перед сном мне будут делать массаж. Сегодня со всеми этими событиями я очень устала, к тому же я как бы разрывалась между двумя мирами, хотя постепенно приходило четкое осознание, что в этом мире я хозяйка.

— Скажи Ганс, когда я не удержалась и ударила раба плетью, как это выглядело в твоем мире? В порядке вещей?

— О нет, что вы, не переживайте! Это широко распространенное правило — когда хозяйка приходит домой — личный раб госпожи на коленях преподносит ей плеть как символ власти. Хозяйка принимает плеть и первым делом бьет ею раба.

— А я просто была на него сердита, так что ситуация сложилась в мою пользу, никто ничего не заметил.

Массаж уже закончился, хотя я бы еще наслаждалась умелыми прикосновениями, но всему свое время. Теперь, смыв усталость и расслабившись, я рассматривала парня, замечая детали. Такие, например, как тонкий металлический ошейник.

— Как мило смотрится. — Сказала я, потрогав ошейник. — Что это?

— Это ошейник, его носят все рабы, он специальный — не дает рабу покинуть территорию усадьбы.

— А снять его раб может?

Ганс удивленно посмотрел на меня.

— Самовольно раб не имеет права на это. Такой проступок карается вплоть до смерти.

— Как интересно. Расскажи подробнее.

— Это специальный электронный ошейник, у госпожи маленький пульт, похож на мобильный телефон. Когда вы нуждаетесь в каком-нибудь рабе, вы набираете номер, и электрически заряд делает тому рабу больно. Это означает — хозяйка желает видеть его.

— Удобно. А что касается таких, как ты? Ведь ты же работаешь.

— Те, рабы, которые имеют разрешение на работу вне дома, имеют право выйти за пределы дома в определенные часы. Контролирующая программа позволяет им входить и выходить. Но если раб выходит в неположенные часы, то включается другая система, очень болезненная.

Между тем было похоже, что мое приглашение на вечер Ганс расценил, как приглашение в постель. Я всегда считала себя девушкой порядочной — и никогда не встречалась одновременно с двумя мужчинами.

Да и не меняла их часто. Когда я говорила Гансу что он останется со мной да еще на ночь, я думала, что дом большой и места хватит всем, я вообще не подозревала, что это означает в этом необычном мире. Оказывается, я дала отставку Игорю. Вот так сразу и безо всяких объяснений. Подумав, я решила, что мне все же нравятся подобные отношения. Полная свобода и право выбора со стороны женщины.

— Я думаю, все это хорошо дисциплинирует рабов, не так ли? А как женщина дает знать, что желает ночь любви?

— Когда наступает пора спать, госпожа скрывается за порогом спальни, ее раб встает голым перед этой дверью на колени и ждет. Если в течение часа его не зовут, то он идет спать ...

в свою комнату. Если же его услуги требуются, он заходит внутрь.

Нужно ли рассказывать, как я провела ночь? Конечно, нужно!

Я почувствовала себя женщиной. Мой раб заботился лишь о моем удовольствии. Оргазмы я уже не считала, потому что они следовали один за другим, сливаясь в единое блаженство. А Ганс так и не кончил, мне было странно это видеть, и в очередном сексуальном заплыве я велела ему — кончай! И была потрясена тем, что сразу же после моих слов он кончил. Но потом оказалось, что это обычное дело — к этому приучены почти все рабы. После случившегося Ганс пребывал в восторге — мало какая госпожа утруждала себя этим.

То, что я позаботилась о мужском оргазме, вознесло меня в его глазах на небывалую высоту. Подумать только, в моем мире испокон веков только мужчина имел право на удовольствие, о женщине было принято не думать.

Обеспокоившись возможной беременностью, я так же узнала, что по закону всем взрослым особям делают специальную операцию, после которой женщинам не нужно переживать о беременности. В случае, когда женщина хочет ребенка — делают другую операцию и сперма возвращает свои свойства к оплодотворению. Положительно, мне этот мир нравился все больше!

Наутро, конечно же, первой мыслью было — я опоздала на работу! Но потом пробуждение чудесным образом трансформировалось во вчерашние события. Место рядом пустовало. Наверно Ганс поехал на работу или что там, у полицейских, дежурства? Об этом я забыла спросить.

После вчерашних постельных кувырканий тело пело как хорошо настроенная гитара. Игорь со своим нарциссизмом был забыт основательно. За все время, что мы знали друг друга, он лишь позволял себя любить. Милостиво и снисходительно.

Наскоро умывшись, я, набросив какой-то халат больше похожий тунику, не разобрать что, и решила посмотреть дом. Распахнув дверь, чуть не ударила Ганса стоящего... ну конечно, на коленях с подносом в руках. Ничего себе порядочки! Судя по тому, что от чашки с чаем, не шел пар, раб стоит тут уже давно. Получается, что он не заходил из опасения, что нарушит мой покой?

— Что ты тут делаешь? — задала я наверно глупый вопрос, поскольку мои догадки были лишь догадками.

— Я принес вам завтрак, — сказал раб с гордостью. — Но он уже остыл.

Ну не балда ли! Принес холодный завтрак и радуется. И все же ситуация меня веселила. Тем не менее, свои пощечины он получил. Это было первое рукоприкладство в моей жизни. Необычайно приятные ощущения, скажу я вам. Мое тело продолжало удивлять меня.