Миф о малом бизнесе

Малый бизнес – истинный герой современного капитализма. Мелкие предприниматели - трудолюбивые смельчаки, которые создают рабочие места и двигают экономику вперед. Манифест Австралийской лейбористской партии гласит: «Малый бизнес вносит огромный вклад в национальное процветание и создает рабочие места». В Европе тяжело найти партию, которая поспорит с этим утверждением. Британское правительство официально (хотя такие данные не поддаются проверке) утверждает, что на фирмы с 5 работниками и менее приходится 95% важнейших изобретений. Даже в раздираемых политическими противоречиями США, как замечает известный комик Джон Оливер, представители обеих партий соглашаются, что «малый бизнес — это хребет нашей экономики». В мире транснациональных корпораций и глобального капитала владельцам небольших магазинчиков уделяется очень много внимания.

Однако остаётся вопрос: а какова реальная роль малого бизнеса в экономике? Прогрессивно ли защищать индивидуальных предпринимателей? Конечно, всеобщая тяга к стартапам и новациям коренится в идеях независимости и прогресса. Но как связан миф о крепком малом бизнесе с политикой? С начала 1970-х годов этот миф становится важной частью политической жизни современных капиталистических стран. Прежде всего, мы обязаны этим Рейгану и Тэтчер, которые принялись активно прославлять малый бизнес. Вот только выиграли от этого, прежде всего, крупные корпорации.

Может казаться, что любовь к малому предпринимательству является неотъемлемой чертой капитализма, однако распространённое представление о малом бизнесе как двигателе экономического роста появилось относительно недавно. С 1980-х гг. в развитых странах малый бизнес начал выходить из-под тени «Большого Бизнеса» при активном покровительстве политиков, интеллектуалов и деятелей культуры. В США президент и демократ Джимми Картер называл себя «первым предпринимателем» в Белом доме со времён Гарри Трумэна. Поэтому он пообещал помочь малому бизнесу и избавить его от избыточного регулирования. Активнее стали и лоббисты. С момента основания в 1940-х гг. Национальная федерация независимого бизнеса (NFIB) занималась только опросами предпринимателей по почте. Но в 1980-х она пережила второе рождение и стала активной лоббистской группой. Затем подключились и интеллектуалы. Если в 1970 году лишь 8 американских университетов предлагали курсы по запуску своего бизнеса, то десять лет спустя их было уже 137. Появлялись различные журналы об успешном предпринимательстве.

Ключевым для этого мифотворчества стал 1978 год. Именно тогда экономист из MIT Дэвид Бирч опубликовал статью, в которой утверждал, что с 1968 по 1976 год на малый бизнес пришлось 80% новых рабочих мест. Критики довольно быстро заметили, что выводы Бирча были ошибочными из-за неправильного определения малого бизнеса. Дело в том, что Бирч определял размер фирмы в зависимости от того, сколько работников было занято в определенном месте (филиале, фабрике или магазине), а не от общего состава организации. На самом же деле, в 1970-х, как и сегодня, большинство рабочих мест создается небольшим количеством стремительно растущих фирм, в то время как большинство малых предприятий закрывается (соответственно, уменьшая количество рабочих мест), либо не растёт.

Позднее Бирч признался, что цифра в 80% была глупостью, но его идея укрепилась в массовом сознании и политической риторике 1980-х. Например, президент Торговой палаты США (крупнейшая лоббистская организация, представляющая интересы бизнеса) Ричард Лешер в своих выступлениях неоднократно говорил, что «малые предприятия создают 8 из 10 новых рабочих мест».

Малый бизнес является одним из мощнейших символов современного капитализма. Предпринимателей часто описывают как добродетельных и независимых людей. Интересно, что подобные черты Томас Джефферсон приписывал свободным фермерам XVIII века, а Макс Вебер – протестантской трудовой этике, которая, по его мнению, породила промышленный капитализм в конце XIX столетия. Примечательно, что из-за небольших размеров предприятий малому бизнесу не приписывают тех недостатков, что часто связывают с «Большим Бизнесом»: бюрократию, манипулирование рынком или кумовство.

Но, как и многие другие символы, малому бизнесу довольно трудно дать определение. С момента основания Управления по делам малого бизнеса (SBA) американское правительство официально определяло его как организацию, которой «независимо владеют и управляют… и которая не доминирует в своей сфере деятельности». Сегодня, чтобы получить заём от SBA, американские производители должны иметь в штате менее 500 работников и годовой доход менее 7,5 миллионов долларов. Исследователи также отмечают и другие аспекты, например, отсутствие управленческих иерархий, менее формализованные трудовые отношения и более тесные связи с местными сообществами. Сюда входит широкий спектр деятельности: от химчистки в небольшом городке, до стартапа в сфере программного обеспечения из Силиконовой долины. Мы можем опознать малый бизнес только подобно судье Верховного суда Поттеру Стюарту, который сказал, что «узнает порнографию, когда увидит её».

Исторически малый бизнес не существовал, пока в конце XIX века не появился «Большой Бизнес». До возникновения вертикально интегрированных и диверсифицированных корпораций, малый бизнес был одновременно везде и нигде. Первыми представителями крупного бизнеса, стали производители стали, масла, сахара и сигарет, монополизм которых ограничивал принятый в 1890 году Закон Шермана.

Политическое сознание малого бизнеса начало формироваться в начале XX века, противопоставленное появившимся сетевым магазинам. Наследуя традиции борьбы с монополиями, движение против сетевых магазинов отстаивало интересы мелких розничных торговцев, которые столкнулись с разрушительной конкуренцией со стороны магазинов «товаров почтой» и универмагов.

В США лидером движения против сетевых магазинов стал конгрессмен-демократ от Техаса и сторонник расовой сегрегации Райт Пэтман. Избранный в Конгресс в 1928 году, он был родом из семьи фермеров-арендаторов и считал себя защитником простого народа от банкиров, промышленников и владельцев сетевых магазинов. В 1935 году Пэтман внёс закон, который ограничивал максимальные скидки, которые могли предложить крупные магазины. Так называемая «Великая хартия вольностей для малого бизнеса», или просто Закон Робинсона-Пэтмана (соавтором был сенатор из Арканзаса Джозеф Робинсон), был принят и подписан президентом Рузвельтом, хотя он и считал его вредным для восстановления экономики. По мнению Пэтмана, закон устанавливал честные правила игры (одинаковые скидки во всех магазинах) и способствовал перераспределению богатства, не наносил при этом ущерба потребителям.

Но закон Робинсона-Пэтмана стал концом, а не началом защиты малого бизнеса. После Второй мировой войны о небольших предприятиях позабыли, а их влияние стало крайне ограниченным. Большие корпорации получали большие исследовательские гранты от больших государственных служб и вместе с большими университетами значительно улучшили жизнь американцев в сферах от фармацевтики до космонавтики, компьютеров и новых средств связи. Когда в 1976 году Райт Пэтман умер в возрасте 83 лет, возрождение интереса к малому бизнесу и критика всего «большого» ещё не начались.

Если бы Пэтман дожил до 1980-х годов, то он вряд ли принял бы аргументы в пользу малого бизнеса от современных политиков. На протяжении первой половины 20 века, Пэтман и другие защитники мелкого предпринимательства утверждали, что оно добродетельно и нуждается в специальной защите, несмотря на эффективность крупных компаний и низкие цены на их продукты. 1980-е же стали десятилетием рецессии, инфляции, фискальных кризисов и низкой производительности труда, которые привели к трансформации политической культуры в капиталистических странах. В США, Западной Европе и Австралии логика защиты малого бизнеса полностью изменилась. Вместо того, чтобы являться ценностью-в-себе, он стал антидотом от избыточного разрастания и неэффективности; независимым источником инноваций.

Возвращение малого бизнеса в центр политической повестки в 1980-х внесло одно важное изменение. Вместо того, чтобы как раньше нападать на крупный бизнес, активисты критиковали рост правительства. Прикрывшись мифом о малом бизнесе, консерваторы успешно повернули вспять сотню лет дискуссий о размере экономических агентов.

Но эти изменения не прошли легко. К разочарованию консервативных активистов и лоббистов интересов малого бизнеса, республиканская партия сохраняла своей имидж партии крупного бизнеса, особенно в течение первых лет администрации Рейгана. Многие предприниматели жаловались, что налоговая политика республиканцев благоприятствовала более крупным фирмам, которые воспользовались лазейками и резервами для списания амортизации крупных активов. К тому же, растущий дефицит федерального бюджета, который только увеличился после уменьшения налогов Рейганов в 1981 году и рецессии, продлившейся до конца 1982 года, привёл к росту процентных ставок, что сильнее всего било именно по мелким предприятиям.

Члены администрации Рейгана боялись, что их популярность среди предпринимателей падает. Это был их электорат: белые мужчины из среднего класса с консервативной экономической позицией. Но некоторые из них стали отворачиваться от республиканцев, считая, что они выступают на стороне крупного бизнеса и корпоративной Америки. Поэтому они логично предполагали, что этим могут воспользоваться демократы.

Но взяв на вооружение риторику малого бизнеса, республиканцы меняли не свою политику а то, как они говорили о ней. На протяжении всего 20 века владельцы малого бизнеса подчеркивали достоинства конкуренции. Они просили у государства юридической защиты, карательных налогов для компаний, доминирующих на рынке, а также принятия антимонопольного законодательства, чтобы сохранить конкуренцию на рынке.

Экономические консерваторы в 1980-х делали ровно противоположное. Председатель Совета экономических советников Рейгана Мюррей Вейденбаум считал, что основной целью политиков должен быть экономический рост, а не конкуренция. Определенные сферы экономики, включая быстро растущий сектор услуг, более продуктивны с небольшими предприятиями. А промышленное производство процветает с небольшим количеством крупных компаний, которые используют свой размер для эффективного производства в массовом масштабе.

Сфокусировавшись на экономическом росте, консерваторы манипулировали мифологией малого бизнеса. Большинство малых предприятий не просто не превращается в средние, но разоряется в первые 5 лет своего существования. Раньше малый бизнес рассматривали как непереходное состояние, а их владельцев считали отдельным стабильным классом. Однако консервативная политика 1980-х годов сосредоточилась на небольшом сегменте малого бизнеса: предпринимателях.

Хотя термин «предприниматель» означает любого человека, который начал свой бизнес, в конце 20 века он получил новое определение. Предпринимателя отличает ориентация на рост, в отличие от владельцев малых предприятий, которых всё устраивает, он всегда хочет быть больше и богаче. Другими словами, предприниматель – это владелец малого бизнеса, который не хочет оставаться владельцем малого бизнеса.

Фетиш предпринимательства стал важной часть консервативного проекта и помог размыть границы и различия между малым и крупным бизнесом. Этот переход отлично продемонстрировал сам Рейган, чья карьера прошла в Голливуде и Дженерал Электрик – двух образцах крупного бизнеса середины 20 века. Несмотря на это, ему удалось создать себе образ защитника простых американцев, даже когда он продвигал экономическую программу, от которой больше всего выиграл именно крупный бизнес. Похваляясь выходом страны из рецессии в 1987 году, он настаивал, что «малый бизнес лучше всего обеспечивает стабильные цены, низкие процентные ставки и постоянный рост, а американские предприниматели постоянно экспериментируют с новыми товарами, технологиями и каналами поставок».

Но здесь Рейган обхитрил американцев. «Крупнейшие промышленные и торговые центры нашей страны были построены новаторами, вроде Генри Форда и Александра Грэма Бэлла, чьи малые бизнесы выросли и определили облик новой экономики». В этой фразе он несознательно выдал весь подвох: ценность малого бизнеса заключается не в сохранении конкуренции и локальных ценностей, но в потенциале постоянного экономического роста. При этом довольно очевидно, что тысячи салонов красоты, ресторанчиков и фотостудий никогда не достигнут масштабов компаний Форд Моторс или AT&T.

Почему это так важно? С 1980-х годов глобальный капитализм ускорился, а экономические транзакции происходят с такой скоростью и сложностью, аналогов которых мы ещё не видели. В то же время, политическая культура становится всё более фрагментированной и атомизированной. Племенная политика (когда все делятся на воинствующих либералов и консерваторов), глубокая партийная поляризация, возвращение сегрегации в жилье и образовании, сегментация медиа-рынка – всё это симптомы распада. Чем крупнее становится всё вокруг нас, тем более маленькими хотим стать мы сами.

Это странное противоречие между масштабом современной жизни и ростом атомизированной локальности лежит в основе дестабилизирующей трансформации внутри капитализма.

Сейчас мы видим ломку старых корпораций типа «Бёрл и Минс». Находящиеся в собственности акционеров, но управляемые менеджерами, бюрократические и глубоко связанные внутри себя, они впервые были описаны Адольфом Бёрлом и Гардинером Минсом в книге «Современная корпорация и частная собственность» 1935 года. С середины 20 века корпорации и конгломераты росли и объединялись, а с 1990-х количество публичных акционерных компаний сократилось. Либерализация международной торговли и движения капиталов ускорили «Найкофикацию» производства – размещение потогонных предприятий в Третьем мире с низкими зарплатами и плохими условиями труда. Интернет создал новые возможности для коммуникации и координации, а компании ответили на это аутсорсингом и перемещением рабочих мест в другие страны. Выделяя в дочерние компании свои функции по финансированию, распределению, рекламе, найму и сервису, крупнейшие мировые компании превратились, по сути, в координаторов массивной сети узлов. Разложение классической корпорации совпало с новым фокусом на управление портфелем акций и краткосрочным владением. Такие управленческие приоритеты отражают растущее идеологическое и экономическое влияние движения «акционер-стоимость», а также более широкую приверженность неолиберальному видению ценности.

Этот упадок корпорации как экономического и социального института – важнейшая черта современного капитализма. Он определяет то, насколько мы ценим (или переоцениваем) малый бизнес. Распад старого порядка под популистским лозунгом «акционерной демократии» породил, с одной стороны, неопределенность и нестабильность, а с другой – свободу и новые возможности. Но эти плюсы и минусы не были распределены равномерно. Люди с хорошим образованием и доступом к ресурсам охотно пользовались новыми возможностями, открывшимся для предпринимателей. Те же, кто остался внизу, столкнулись со слабеющим рынком труда, стагнацией заработной платы, снижением мобильности, низкооплачиваемым трудом без социальных гарантий. Система соцзащиты истощается, а имущественное неравенство растёт. Количество формально самозанятых людей растет в богатых и бедных странах. Подобная самостоятельность всегда была важной частью очаровательного образа предпринимательства, но в условиях глобализации и атомизированной экономики она стала неотъемлемой частью нестабильной жизни.

Голословно объединив малый и крупный бизнес в 1980-х годах, консервативная политическая повестка ускорила глобализацию, но не помогла смягчить её последствия. Утверждение, что малый бизнес является уникальным и новаторским, построено на пренебрежении реальным миром малого бизнеса. Миф, согласно которому ценность малого бизнеса определяется его способностью стать крупным, оказался разрушительным. При этом были проигнорированы важнейшие изменения в глобальном капитализме: распад старых корпораций, а также рост изолированной и привилегированной элиты, которая маргинализировала и ослабила подавляющее большинство малых предприятий.

Бенджамин С Уотерхаус - профессор истории в Университет Северной Каролины в Чапел Хилл, где он читает курсы о политике, бизнесе и капитализме. Он является автором книг «Лоббизм в Америке: Политика бизнеса от Никсона до НАФТА» (2014) и «Земля предпринимателей: Бизнес история США» (2017).

Оригинал: Aeon.

Автор: Бенджамин С Уотерхаус.

Перевел: Ян Веселов.

P. S. Если Вы хотите поблагодарить и материально простимулировать авторов канала, у нас есть Яндекс кошелёк для пожертвований: https://money.yandex.ru/to/410015702029778