Метод 15/33

Но Мози, похоже, был чересчур накачан наркотиками и ничего не понимал. Он шагнул вперед, он вроде как меня увидел и сделал еще шаг. Он был всего в футе от Черного и Красного костюмов. Я должен был подойти ближе.

Я пошел на них, как исполненный решимости убивать солдат приближается к невооруженному врагу. Я поднял и вытянул вперед руки с пистолетом, а затем начал стрелять снова — по рукам и ногам, по всем частям тела, которым моя стрельба могла причинить наибольший вред. Их тела корчились на земле, покорные моей власти. Один из них повернулся ко мне ухом, так что я прицелился в маленькое отверстие и выстрелил прямо в слуховой канал. Я абсолютно уверен, что это было еще ужаснее, чем выстрел в глаз. Хотя откуда мне знать. А впрочем, какая разница.

— Мози, немедленно иди ко мне! — закричал я.
Позади кто-то наконец что-то заметил.
— Что тут, черт возьми, происходит? — закричала какая-то женщина.
— Вызовите полицию! — закричал в ответ я. — Вызовите копов!
Позже я узнал, что она выгуливала своих собак — пуделя и колли.

Подстреленные мной мужчины доковыляли до своего «датсуна» и, даже не закрывая дверцы, сдали назад, выехали с подъездной дорожки, затем из тупика и из города. Копы задержали этих идиотов во время неудачной перестрелки у «Макдоналдса» в расположенном неподалеку Сисеро.
Мози упал на траву, и я подбежал к нему. Я поднял его и заключил в объятия, но он вообще не понимал, что происходит вокруг. В ту ночь Мози спал, забыв обо всем, благодаря таблеткам, которые его заставили принять врачи.

Мози никогда не говорил о дне, который он провел с теми подонками. Он никогда не рассказывал, что происходило в том доме. Но Мози больше никогда не надевал свою смешную красную кепку. Больше не спел ни одной смешной песенки. Я уверен, что за все эти годы он больше ни разу не улыбнулся. После второй попытки самоубийства и третьего неудачного брака Мози переехал в дом родителей, но никогда не спускался в их подвал. Да и вообще в какой-либо подвал. Никогда и нигде.

Однажды я взял Мози с собой на рыбалку в Монтану в надежде вытянуть из него яд, струящийся по его жилам. Но он просто ловил рыбу. А ночью плакал в палатке. Я не хотел его смущать и беспомощно стоял снаружи, ходил вокруг костра, смотрел на языки пламени, кусал ногти на больших пальцах и не понимал, что предпринять. Я молил Бога о том, чтобы молния на палатке расстегнулась и он выполз наружу, нашел меня и все рассказал. Мне отчаянно хотелось зайти в палатку и обнять брата. Выдавить из него все ужасные воспоминания. Но он так и не вышел.

У меня и сейчас разрывается сердце при виде того, как Мози, волоча ноги, входит в комнату. За ним всегда следует пустота, бездонная пустота, которая высасывает всю энергию, которой он мог бы обладать. Черные круги у него под глазами, опухшие веки, все это говорит о его бессонных ночах.

Поэтому я охочусь. Я охочусь на этих презренных никчемных мерзавцев, на эти заполненные мясом пустые костюмы. Демоны, которые похищают детей, не заслуживают моего снисхождения. Они заслуживают меньше снисхождения, чем больная бешенством крыса.

У моих родителей появилась новая цель в жизни, неукротимая надежда на то, что их детишек больше никто и никогда у них не отнимет. И этой ответственностью они сумели наполнить и меня. Они таскали меня на стрельбище, настояли на том, чтобы я занялся стрельбой из лука. И даже когда я спал, они нашептывали мне, что я должен пойти учиться на правоохранителя. Таково было их заместительное желание. Так они справлялись с обрушившимся на них ужасом. Теперь все узнали о моем даре исключительного зрения, и я стал местным рекордсменом по стрельбе из лука в яблочко, а затем расщепления первой стрелы второй, угодившей в ту же точку.

О, да Бог с ним.
Суть в том, что я могу попасть во все, что захочу. В любую, сколь угодно далекую мишень.

Федералы первым делом попытались запихнуть меня в программу снайперов. Но я настоял на похищениях. Они либо сдались под моим напором, либо все вместе договорились закрыть глаза на психологические тесты, которые наверняка указывали на нежелательность подобного направления моей работы. В конце концов они дали мне Лолу, наделив меня то ли напарницей, то ли проблемой — в зависимости от того, как на это смотреть. Впервые ее увидев, я нисколько не усомнился в том, что это проблема, но очень скоро она стала моим напарником в высшем значении этого слова.

* * *

Итак, мы с Лолой ехали через равнины Индианы в одолженном у зевак «Ф-150». По мере того как мое зрение обострялось, а слух ухудшался, я решил, что обязательно должен кого-нибудь сегодня застрелить. Любого, кто похитил ребенка и задел мое больное место, а также похитил Мози, напугал Мози, украл его чувство юмора и продолжает проделывать это снова и снова. И я считал, что все они до единого заслуживают жестокого наказания и должны подвергнуться как ужасным пыткам, так и безжалостному унижению.

Мы повернули там, где нам сказала повернуть владелица автомобиля. Всесезонные шины взметали камешки на грунтовой дороге, некоторые участки все еще покрывал асфальт. Кривые от возраста яблони, которые давно никто не обрезал, вытянули над дорогой свои узловатые ветви. Сразу за ними начиналось бескрайнее поле с несметным количеством коров. Наверное, в лучшие времена этой школы ученикам нравилось возвращаться сюда после летних каникул, — подумалось мне. Теперь все вокруг уныло сутулилось от холода и забвения, терзаемое летаргическим дождем, который ленился даже как следует пролиться на это всеми позабытое и заброшенное место, окутанное черными тучами снаружи и затаившее тьму внутри.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь