Мэри
jckipmhsahjkowi«Ну, если мы имеем дело с оборотнем, ни о каких уликах, тем паче следах, не может быть и речи. Нет-нет, все это похоже на банальную мистику, на пьяный бред. Однако интересно дослушать эту ненормальную до конца. Во всей этой дьявольщине есть что-то, и, потом этот адрес, — Порогин быстро скользнул по нему глазами, — Затонская 16:
Неожиданно спокойную атмосферу бара разрезал душераздирающий вопль, который вырвался из женского туалета.
Раздвигая толпу руками, и на ходу показывая удостоверение, Порогин шагнул в дамский туалет. То, что предстало перед его глазами, было воистину ужасно: его недавняя собеседница была втиснута головой в пасть толчка. Да, это сделал человек необычайной физической силы! Туловище жертвы было смято, точно кукольное. Были сломаны и размозжены ключицы, а раздавленная голова покоилась в отходном отверстии.
На цепочке сливного бачка вместо ручного набалдашника, висел вырванный с корнем язык, а на полу, зловеще поблескивал металлом, валялись здоровенные клещи-гвоздодеры... ЧАСТЬ IV. ЗАХВАТ.
«И залпы тысячи орудий Слились в протяжный вой.» Миша Лермонтов.
В два часа тридцать минут четыре машины неслись по сонному городу, по адресу: Затонская 16. В первой легковой машине с мигалкой находились Порогин и Босс. Три другие военизированные машины были битком набиты отпетыми головорезами. Оружие они держали наготове, всматриваясь по-волчьи в ночную тьму.
Дело было ясное — эти люди шли на риск, риск такого размера, что сомневаться было нечего: они ехали в горло самого ада. Видимо, преступник, которого они хотели захватить, или обезвредить, обладал далеко незаурядными качествами и способностями.
— Не знаю — говорил Босс, — последнее время я тоже стал суеверным и сентиментальным. Все перевариваю то, что ты мне рассказывал, Порогин: мм-да.
— Думаю, — продолжал Босс, трясясь на сиденье, — мы правильно сделали, что прихватили с собой ребят. Сейчас мы возьмем это чудовище. Как там его — Мэри, что ли? Только в одно я не могу поверить — в этих кошек и оборотней. Сейчас ты увидишь, как этот мытарь сделается в наших руках мягким, напуганным школьником, ну, вроде твоего сынишки... Стоп, кажется, приехали. Выключить фары, — распорядился Босс по рации.
Дом, и которому причалили блюстители порядка, представлял собой маленькое, покосившееся деревянное здание, однако с тяжелыми ставнями. Чуть поодаль стоял съежившийся сортир. Из-под ставень дома в ночной мрак пробивались желтые жала света.
В мгновение ока домишко был окружен тройным железным кольцом.
Порогин и Босс, держа на изготовке магнумы 44 калибра, тихо приоткрыли калитку, и тотчас дорогу им пересекла серая тощая кошка. Она завертелась волчком и вертанула по направлению к дому.
— Тьфу ты, дрянь примета, — выругался Босс, а Порогин вдруг почувствовал, что бледнеет. Ноги у него заходили ходуном.
— Да, Порогин, — остановился Босс, — мы с тобой люди романтические и сентиментальные. Эх, стихи бы нам писать, а не этим делом заниматься. Эй, ребята, валяй на приступ замка! — распорядился он.
Пятеро вышибал двинулись к входной, закрытой на засов двери. Один из парней стал пунктуально прикладываться к ней ногой, так, что задрожали за тяжелыми ставнями стекла.
— Кто там? — раздался за дверью робкий женский голос.
— Открывай, баба, милиция!
— Ну уж нет, — голос женщины сделался упругим, — он всю ночь занимается, а если кто его потревожит — башку свернет!
— Отдай нам своего мальчика, псина, а не то дверь высадим, — и дом вновь задрожал от страшных ударов.
— Крепкая дверка, — сказал один из пятерых, — ну-ка, ребята, попробуем вместе!
Раздался грохот и треск, дверные петли жалобно взвыли. Еще один сокрушительный удар развалил дверь на две половины.
В то же самое мгновение на порог, словно молния, вылетел человек и окатил какой-то жидкостью из ведра всех оперсотрудников. Крепко пахнуло бензином.
— Получайте, скоты, — раздался глухой, картавый голос.
Зажженная спичка резко вылетела из его рук. Все пятеро взвыли, как животные. Через мгновение они вспыхнули и, превратившись в живые факелы, с воплями заметались по двору. Тотчас в руках у оскалившегося гостеприимного человека оказалась огромная пешня, которой он вертел словно легкой английской тростью.
— Ну что же вы, берите меня! Кто еще?
В багровых отсветах пламени лицо хозяина дома в этот миг было лишено всякой миловидности. Под всклокоченными бровями сверкали обезьяньи глазки, с выпяченной огромной губы капала бешенная слюна. Он напоминал героя — большевичка из патриотического фильма.
Вооруженные люди вздрогнули, вскинув на прицел автоматы, и отступили на несколько шагов.
— Огонь! — как из болота выплеснулся вопль Босса.
Тотчас пламя из пятидесяти стволов ударило по человеку-дьяволу и его дому. Дом содрогнулся, ставни отлетели, как будто их снесло ураганом; посыпались стекла.
Но человек с пешней бросился грудью на извергающие огонь автоматные стволы и пошел крушить своим орудием направо и налево. Все превратилось в омерзительное кровавее месиво.
— Босс, Босс! — орали люди. — Его пули не берут, это сам дьявол!
Не успел перепуганный ...
до полусмерти Босс что-то крикнуть, как окровавленный, взбешенный человек оказался возле него и Порогина.
Он уже размахнулся своим оружием, чтобы размозжить черепа обоих палящих в него коллег, как вдруг Порогин, отбросив свой бестолковый пистолет, со всей животной силой примочил тяжелым сапожищем в паховую область человека-гориллы.
Это произвело сверхъестественный эффект: пешня выскочила из могучих рук нападающего, и он скорчился со страшным тигриным воем.
— По-маленькому, маленькому, — корчась, выдавливал он из себя. Из-под огромных семейных трусов по коротким ногам извиваясь, потекла струйка крови.
— Наручники! — крикнул задыхающимся голосом Босс.
Человек-зверь, подпрыгивая на двухметровую высоту, бросился к близстоящему сортиру. Дверь завизжала и захлопнулась за ним.
— По цели, гранатами — пли! — рявкнул Босс, и в сортир полетело с десяток гранат.
В ночи раздались такие раскаты, что людям, упавшим на землю, показалось, будто небо обрушилось на них. Сортир разнесло в щепки, из отходной ямы волной выплеснулось дерьмо; изуродованное безжизненное тело сверхчеловека, сделав в воздухе мертвую петлю, тяжело грохнулось на землю.
— Вот так-то, — оправляясь от стресса, пошутил Босс, — полетали и приземлились. А теперь, ребятишки, огнеметом по этой развалине! — и он ткнул пальцем в направлении дома преступника.
— Босс, там его баба, а, может, и дети! — стараясь перекричать перепуганных соседей, выскочивших на место жестокой бойни, орали сотрудники.
— Плевать! Я же сказал: огонь!
Из жерла огнеметов вырвалось всепожирающее пламя, и дом через несколько секунд уже полыхал, извергая огромные снопы искр. Все смешалось: вопли жертв, гул и грохот залпов. ЧАСТЬ V. МЭРИ.
Вечером Порогин смотрел на улыбающееся лицо Босса по телевизору.
О, это был великий сказочник!
— Все путем, ребята, — как всегда бодро произнес он. Убийца пойман и уже аннулирован. На деле оказалось так: мы арестовали его ночью, спокойно, без всякого шума. Правда, ходят там всякие слухи, что, мол, стрельба, жертвы, пожары. Ничему этому не верьте. В завершение хочу сказать следующее: когда мы с товарищем Порогиным привезли этого садиста-хлюпика в отделение, он во всем нам сразу признался, стоя на коленях. Хочу сразу покаяться, ребята, хоть я человек и мягкий, а все-таки хлопнул по его ломброзианской физиономии — пощечину, ну и тут, и тут... У него не выдержало сердце. Да кто бы мог подумать!? В данный момент его труп находится в морге кафедры судебной медицины. Вот, собственно, и все, ребята, спите спокойно.
Порогин пододвинул к себе вторую бутылку водки и пробормотал: «Спокойно, как же, спокойно, — в голове его носились жуткие мысли. — Нет, нет, — говорил кто-то в нем, — Мэри жив. Кошка, эта кошка... сказала же мне кривоногая дама, что знает, в чем спрятан секрет его жизни, секрет его жизни... Вернее, она хотела сказать, но, но... не успела. Он живой, живой, там, на секционном столе морга».
— Порогин! — грозно прозвучал в его голове голос. — Ты сегодня же должен с ним разделаться, или сейчас, или никогда.
Порогин, покачиваясь, подошел к своей супруге, которая лежала в постели и чего-то от него ждала. Но он прервал ее сладкие ожидания словами, которые опрокидывали напрочь все эротическое:
— Где наш топор? — с трудом ворочая языком, прошамкал он.
— Господи, что ты надумал? — вытаращила на Порогина свои черные плотоядные глаза жена.
— Лежишь, продолжение рода, у-у, рожа! — сказал Порогин, и, криво усмехнувшись, пошел в прихожую.
Продолжение следует ...
Остальное