Мэри

— Босс, Босс, но:

— Никаких но, Псина. Ты должен доставить гражданку Савраскину Ольгу Николаевну, и не улыбайся, черт возьми, мы имеем дело с нечистью. Эта колдунья должна развязать свой язык, — Босс кинул в сторону заваленного древней макулатурой стола, — там ясно сказано, что вся эта нежить: колдуны, астрологи, хироманты и прочие повязаны одной ниточкой, усёк? Ну, а эта Савраскина, чует мое сердце, у них главная — ипсиссимус. Так что начнем с верхов, кто знает, может быть эта Савраскина знакома с оборотнем Мэри.

— А если не знакома, Босс? — вставил свое слово Псина.

— Ну, тогда она познакомиться с нами. Итак, операция сегодня в два часа ночи. Эй, Псина, будь с ней крайне осторожен, главное не прикасайся к ней руками.

— Простите, не понял, — обалдел полковник, — вы намекаете на ноги?

— Думай сам, — отрезал Босс, — да, и, кстати, кроме оружия захватите с собой библию. Об исходе операции доложить мне немедленно. Мой домашний телефон к твоим услугам.

***

Сон разума рождает чудовищ.

Франсиско Гойя

В ту ночь, когда люди Босса под руководством полковника Псины должны были взять очкинскую ведьму Савраскину, время, как показалось Боссу, текло как-то по-иному, медленно и тревожно. Босс с отвращением посмотрел на телефон, который казался застывшим на тумбочке черным пауком. «И какого черта я распорядился доложить об исходе операции немедленно?» Босс, вальяжно развалившись на огромной кровати, ругал себя и Псину. Было начало второго, когда он начал погружаться в черный, засасывающий водоворот все глубже и глубже. И вот ему приснилось, что он нежно обнимает и целует в слюнявые губы худую лошадь. «Ну не надо, не надо», — стонала кляча. В её глазах стояло испуганное, ошеломляющее выражение трехлетней девочки. Тощие ноги клячи дрожали и подгибались, затем все куда-то исчезло. И Босс увидел себя сидящим на какой-то запущенной безлюдной стройке. Кругом валялись монтировки, напильники, молотки, балки и тому подобное, а из-под груды кирпичей вылезали гигантские экзотические цветы, напоминающие белладонну и тропические орхидеи. Боссу стало жутко. «Эй, люди, кто-нибудь»! — заорал он и мгновенно услышал в ответ глухое тарахтение мотора. К нему на сверхъестественной скорости приближался трактор тридцатых годов, за его рулем, ухмыляясь, сидел полковник Александр Псина. «Саша, Саша, это я, Сашенька, мне страшно!»

«Привет, Босс», — прохрипел Псина. Он вылез из кабины трактора, держа в руке огромный гаечный ключ, с которого капало машинное масло. Босс отшатнулся в сторону, подняться он не мог, ноги его как будто приросли к земле, гаечный ключ в жилистой руке полковника прогудел возле его виска. «Меня, меня, — простонал Босс, — за что ты хочешь меня убить?» Трясущиеся руки его тем временем нащупали что-то длинное и шершавое. Это был напильник с длинным, как по заказу отточенным концом. Псина зарычал, затем схватил своего начальника за горло левой рукой, а правая рука с гаечным ключом снова взметнулась вверх. «ИЗВИНИ, МЭРИ ПРИКАЗАЛ, ТЫ БОЛЬШЕ НЕ ПРОНЕШ:» — но Псина не успел закончить фразу, так как острый напильник Босса пронзил ему горло, в лицо ему хлынула липкая и горячая кровь. Вместо крика Псина издал злобно дребезжащий звук, разбудивший Босса. На тумбочке возле кровати надрывался телефон. Босс схватил трубку, как дохлую змею: «Да кто там, еб: твою мать, я вам все яйца поотрываю.» На другом конце провода воцарилась пунктуальная кладбищенская тишина.

— Босс, Босс, это я, Псина. Босс, мы взяли ее, вы сами э: звякнуть просили.

Босс встряхнул головой, — ну да, черт, Сашка. В общем, поговорим завтра. А эту, как там ее, в карцер, и не бить, она в реанимации мне не нужна, привет, — Босс швырнул на телефон трубку и вскоре уснул сном без сновидений. ЧАСТЬ II. (изысканное обращение, или экзерцисты)

«Ну держись, ты же романтик», — сказал сам себе Босс и вошел в карцер, который находился в глубоком подвале здания милиции. То, что он увидел, несколько озадачило его. Полковник Псина, подтянувшись, отдал начальнику честь. В углу каменного помещения, со связанными за спиной руками, сжалась тщедушная женщина, рядом с ней стояла миска с похлебкой. Псина был в огромных резиновых перчатках, которые обычно одевают слесари-ассенизаторы. Он отбросил в сторону оловянную ложку и доложил: — «Не жрет, ведьма».

— Не надо так, мой друг! Может, она человечинку предпочитает? — Босс нагнулся и улыбчивым взглядом впился в черные, подрагивающие зрачки узницы, под левым глазом которой был внушительный кровоподтек.

— Сашка, я же предупреждал: без рук.

— Так они же у меня в перчатках, — молниеносно парировал Псина, — мы все были в таких, когда брали ее, сами же сказали: не прикасаться к ней.

— Да не про то я, — Босс махнул рукой, — ты должен усвоить два основных пункта: пункт а) Не травмировать задержанных до МОЕГО прихода; пункт б) У нас с дамами должно быть нежное и изысканное обращение.

— Тебя Оленькой звать? — ласково спросил Босс, не отводя лучезарных глаз от забившейся в угол женщины.

— Да, — прошептала та, — я, я вас очень прошу, чтоб они меня не били.

— Обещаю тебе, моя черная звездочка, что этого больше не повторится, — вдруг голос Босса перешел на более твердые ноты: — если ты нам расскажешь все что мы хотим от тебя узнать.

Не отводя глаз от задержанной, Босс величаво выпрямился. Псина отпрянул в сторону; в глазах его начальника сверкнули зеленые молнии, голос его стал ледяным:

— Ответь нам, дорогая, всего-навсего на пять вопросов. Первый: каким орденом ты заправляешь и где он находится, как часто вы справляете черные мессы? Второй: чем занимаются ваши братья? Мне также необходимо знать их имена. Третий: мне известно, что когда планеты находятся в благоприятных положениях, на ваших шабашах натираются мандрагорой, порошком папоротника, корнем танаиса, а также жиром некрещеных младенцев. А кстати, где вы добываете этих малюток: крадете на улицах, в мертвецких или вскрываете могилы? Четвертый: апофеозом у вас являются половые извращения, а также целование задницы вашему боссу, фу, черт, дьяволу. И, наконец, пятый, самый легкий и банальный вопрос: скольких человек силами черных чар вы зомбировали, лишили рассудка и, мягко говоря, отправили на тот свет? Ну, — Босс опять улыбнулся, — давай, давай, девочка, собери в узел весь свой интеллект. И...