Медсестра

тем, что застала его лежащим на койке в своей белой пижаме, так называемой кандуре. В ШОКе, в каждой палате работают кондиционеры, и всегда поддерживается одна и та же оптимальная температура воздуха. Время от времени, по усмотрению врачей, через систему кондиционеров, в некоторые палаты дополнительно пускают воздух, заряженный афродизиаком, — в целях дополнительной стимуляции пациента. Я сперва было подумала, что ему холодно, и поэтому он не разделся. Выдержав лёгкую паузу, я начала с ним общение по-английски: «Ахмет, вы к нам сегодня поступили на лечение. Я ваша дежурная медсестра, Юлия, и мы с вами будем проводить некоторые процедуры, чтобы ваше лечение как можно скорее увенчалось успехом». Ахмет меня понял, и вежливо отвечал: «Да, госпожа медсестра. Я вас хорошо понял. Мы вместе лечиться. Вы и я как одно целое. Вы дежурить, а я выздоравливать успешно. Вы очень красивая. У меня болит яички. Мне больно. У меня так всегда. Что я делать? Папа иметь много нефть, много доллар, а я тупой маленький сын, и очень большая пися. Папа плохой, я хороший!»

По достоинству оценив его английский, и его чувство юмора, ласково улыбнувшись ему, я показала ему распечатанный мною на английском список его процедур в ШОКе. Но так как он не мог толком читать по-английски, то я отложила список в сторону, и принялась ему объяснять и показывать кое-что словами и жестами. Мне показалось, что он меня хорошо понял, потому что обрадовался, раскраснелся, и стянул с себя свою белую пижаму, кандуру. Оказавшись голым, он сразу смутился, так как знал, что его половые органы намного превосходят своими размерами половые органы большинства других мужчин. А я сама чуть не ахнула от изумления. Половой член в вялом состоянии чуть ли не доставал до колен, но был очень тонким. Лысая обрезанная головка фиолетовой сливкой лежала между бёдер. А его яички оказались размером с очень большой лимон каждое. Мошонка, видимо уже давно привыкшая к такому, и растянутая соответственно размерам яиц, была чисто выбрита и поблескивала в свете ламп. Казалось, что Ахмет сидит не на кровати, а на своих больших яйцах, чем-то напоминая наседку-курицу. Я невольно улыбнулась такому зрелищу, а он обиделся, решив, что я с него смеюсь.

Тут же извинившись, и успокоив его на счёт моей улыбки, я перешла к делу. В списке процедур для Ахмета, первым по очереди шёл массаж яичек. Такой массаж снимает излишнее перенапряжение у мужчины, помогает организму усвоить большее количество застоявшейся внутри сексуальной энергии, и косвенно подталкивает одинокого мужчину к онанизму, возбуждая и воспламеняя его чувственность и влечение. Так как Ахмет ничего не знал про онанизм, то у него к 24-ём годам развился застой в области паха, и этот застой причинял ему дополнительные неудобства, в его и так не очень сладкой жизни неполноценного мальчика. Поллюций у него тоже не было. По этим причинам богатые родители Ахмета положили его к нам на месяц, с надеждой, что мы поможем ему избавиться от своего дискомфорта. Присев к нему на край кровати, я сказала, что он не должен ничего делать, говорить или даже думать, потому что я сама всё сделаю. И что если вдруг ему станет как-то необычно, по ощущениям, то чтобы он не противился этому чувству, а чтобы расслабился и наслаждался. Он кивнул, и откинулся на спинку кровати, оставаясь в сидячем положении, с ногами, раздвинутыми широко в стороны.

Сидя на краю кровати немного боком к нему, я медленно протянула свою руку, и взяла ею снизу его левое яичко. Я приподняла его, и прощупала сразу всеми пальцами руки. Ахмет охнул, выкатил глаза, и широко раскрыл рот. Я не раз наблюдала похожие реакции у заторможенных мальчиков, и понимала, что когда девушка в первый раз в жизни дотрагивается до яичек такого недоразвитого молодого человека, то его организм может отреагировать самым странным образом. Но мне очень нравится щупать ребятам яички, поэтому я никогда не упускаю возможности это сделать. Я чуть сильнее сдавила его левое яичко, глядя при этом ему прямо в глаза. Увидев по его взгляду, что я «задела его за живое», я слегка потупила свои глаза, и кротко улыбнулась ему, с виноватым выражением лица, как будто бы сочувствуя ему, и сожалея о том, что ему немножко больно. Несколько раз совершив сдавливающие движения рукой на его яичке, я одновременно слегка оттягивала его в направлении головки члена, лежащей почти между его колен, — и внимательно наблюдала за реакциями араба. Ахмет уже успел высунуть язык и начал крутить им по кругу, пуская слюни от удовольствия, совмещённого с лёгкой болью. Вместе с тем, его длиннющий, но тонкий пенис, пришёл в движение, ожил, и стал наполняться желанием.

Лысая головка чуть увеличилась в размере, и стала больше розовой, чем фиолетовой. Юноша заёрзал на кровати и туповато смотрел, то на меня, то на свои яйца, то на головку, то, резко и неуклюже высовывая свою голову за край кровати, на мои ноги. Улыбаясь ему и его неловкости, немного помассировав ему левое яичко, я бережно положила его на кровать. Потом я взяла в руку его правое яичко, сжимая и сдавливая, оттягивая и разминая его так, чтобы сообщить пенису дополнительную стимуляцию. По опыту, я хорошо знаю, что в случаях с недоразвитыми ребятами, и особенно, когда у них аномалии половых органов, настоятельно не рекомендуется стимулировать им член. Основная стимуляция должна направляться на яички, и на головной мозг пациента. Поэтому я не трогала Ахмету пенис, хотя он, член, уже вытянулся по стойке смирно, и, казалось, так и просил меня потрогать и помассировать его, приподнявшись из своего лежачего положения, и теперь указывая алой головкой куда-то вверх на потолок. Вскоре я обхватила своей одной рукой оба его яичка сверху, там, где они соединяются со своими канатиками, и сдавила сами яичные канатики, временно прерывая кровообращение.

Я знаю, что в такой момент мужчина ощущает некоторое онемение и лёгкую боль в яичках. Убедившись по выражению лица Ахмета в том, что так оно и есть, я второй рукой начала легонько бить снизу по его яичкам. Нанося поочерёдные удары раскрытой ладонью то по одному, то по другому яйцу, и в то же время другой рукой всё сильнее ритмично оттягивая их оба вперёд по направлению к коленям, я помогла Ахмету дойти до той точки возбуждения, которую мы называем «точкой необратимости». Это та точка, пройдя которую, мужчина уже не может сдержать оргазм, и эякулирует. Однако, в случае с Ахметом, мне не нужно было заставлять его эякулировать. Наоборот, суть была в том, чтобы много раз, в течение нескольких дней подряд, подводить его вплотную к этой самой точке в его возбуждении, так и не давая ему освободиться от спермы и напряжения.

Моя куратор, очень опытная и внимательная врач Ольга Павловна, не раз обращала моё внимание на то, что на мужчин гораздо сильнее и глубже действует отказ в оргазме, невозможность его достичь и испытать, — чем сам оргазм. И особенно это касается таких вот случаев, как Ахмет. Поэтому я довела его до этой точки необратимости, точнее, почти довела его до неё, и потом оставила его наедине с этими, для него новыми, яркими, необычными, и очень глубоко задевающими его мужскую сущность, ощущениями. Я вскоре убрала свои руки с его огнедышащих яиц, и поднесла свою правую ладонь к его лицу. Он тут же начал её лизать, работая своим языком как верная собака. Ольга Павловна советовала мне, что для того, чтобы помочь мужчине преодолеть не совсем приятные ощущения после того, как организму не дали получить сексуальную разрядку, часто помогает один очень простой приём. Этот приём со временем оказался моим самым любимым и часто применяемым приёмом, как в ШОКе, так и за его пределами. Суть его состоит в том, что я без предупреждения кладу свои голые ножки мужчине на лицо. Или одну ножку на лицо, а вторую на грудь. Если мужчина лысый, то тогда на голову. А если у мужчины к моменту выполнения приёма открыт рот, то можно положить ему одну ножку прямо в рот. Я не одну сотню раз убеждалась, и ловила себя на мысли о том, что вот что значит опыт, и что всё гениальное ...

— просто. Поэтому я очень благодарна Ольге Павловне и другим врачам, которые, время от времени, делятся со мной такими вот, казалось бы, простыми премудростями.

Продолжение ...