Медсестра

В некоторых случаях мужчина, которому скоро будут удалены яички, заранее просит меня, чтобы я лично это ему сделала, из тех соображений, что, якобы, для него это более приятно и возбуждающе, если это ему сделает девушка. А в иных случаях, я сама, бывает, прошу мужчину, будущего кастрата, о том, чтобы после операции я могла взять себе на память его удалённые яички, — если они мне чем-то понравились. Также мне нравится наблюдать процедуры по удлинению полового члена. Хорошо зная о том, что очень многие парни мечтают удлинить себе пенис, я должна признаться в том, что лично мне понятно это их стремление. Мне самой тоже нравятся пенисы большого размера. Поэтому я, до операции, провожу с такими желающими «растягивающую терапию», а после операции по удлинению пениса, я провожу с ними просто «мастурбационную терапию», во время которой я помогаю ребятам привыкнуть к своему новому размеру, и постепенно стать настоящими мастерами владения своим новым орудием.

По контракту, я должна всегда быть одетой в короткий розовый халат медсестры. На ногах должны быть стукалки, вьетнамки, высокие открытые туфли на каблуке, или кроссовки. С аккуратной причёской и шикарным макияжем, с алым лаком на ногтях рук и ног, я должна не только представлять из себя работника медицины, но и также способствовать возникновению и усилению определённых желаний, идей, мыслей и фантазий наших пациентов. Да, я имею в виду как раз желания и фантазии эротического плана. Более того, по тому же контракту, я, по желанию, могу иногда интимно сближаться с некоторыми пациентами, — если такое сближение будет положительно сказываться на ходе лечения или терапии данного мужчины.

И ещё, я могу варьировать и избирательно применять те или иные хитрости и уловки к пациентам, ежели от этих хитростей пациент получает дополнительный заряд бодрости, здоровья или самоуверенности. Иными словами, у меня на работе есть определённая свобода действия. Что я нахожу очень удачным решением, так как всегда работать строго по букве предписанных правил, не делая ни шага влево, ни шага вправо от правил, было бы уж слишком монотонно и скучно. Ну, как минимум, скучно для меня и некоторых других медсестёр из моего корпуса. А так как мы пока что молоденькие незамужние девушки, то почему бы и нет! И пациентам в помощь, и нам в копилку жизненного опыта. Плюс ко всему, мы, медсёстры, получаем экстра бонусы за то, если посредством наших собственных женских данных, мы способствуем скорейшему выздоровлению пациентов.

Тут я перечисляю далеко не всё, что мы в ШОКе далаем. Потому что существует слишком много болезней, отклонений, аномалий, и мне не хочется утомлять читателя всеми этими медицинскими терминами и подробностями. Так что, с этого момента, я перехожу от общего описания клиники и моей работы, к конкретному взаимодействию с некоторыми пациентами, в качестве примера. Опять же, я делаю это не с целью озадачить или взволновать читателей, а скорее, с целью показать специфику нашей деятельности, а также возможности и перспективы развития медицины по этому и смежным направлениям.

***

Около месяца назад, к нам в ШОК поступил сын известного арабского нефтяного магната. Сыном оказался молодой человек с едва заметной умственной отсталостью, и с очень хорошо заметным перебором по размеру половых органов. Увидев его в длинной, белой, мусульманской пижаме, в которой он ходит всегда и везде, было сразу заметно, что у него выпячивается область паха с передней стороны тела. Его определили в палату номер 210 на втором этаже. Найдя его у себя в компьютере, я прочла его диагноз: Ахмет, 24 года, аномально увеличенные яички и член, психическая заторможенность и неполноценность, спермотоксикоз по причине неумения онанировать. У меня в голове тут же сложилась общая картина этого парня. Умственно отсталый, не знает как, и не умеет мастурбировать, очень большие половые органы, перебор по содержанию спермы, и соответственно, негативные побочные реакции. Возле его диагноза уже стоял расписанный по часам режим дня молодого араба, и список процедур, которые я, как медсестра, должна с ним проводить. Улыбнувшись такому диагнозу, я поправила в зеркале свою причёску, подвела макияж, и направилась в его палату. Это был далеко не первый подобный случай, и должна сказать, что лично мне нравится работать с такими неполноценными, но озабоченными ребятами.

Зайдя к нему, я сразу была удивлена ...

тем, что застала его лежащим на койке в своей белой пижаме, так называемой кандуре. В ШОКе, в каждой палате работают кондиционеры, и всегда поддерживается одна и та же оптимальная температура воздуха. Время от времени, по усмотрению врачей, через систему кондиционеров, в некоторые палаты дополнительно пускают воздух, заряженный афродизиаком, — в целях дополнительной стимуляции пациента. Я сперва было подумала, что ему холодно, и поэтому он не разделся. Выдержав лёгкую паузу, я начала с ним общение по-английски: «Ахмет, вы к нам сегодня поступили на лечение. Я ваша дежурная медсестра, Юлия, и мы с вами будем проводить некоторые процедуры, чтобы ваше лечение как можно скорее увенчалось успехом». Ахмет меня понял, и вежливо отвечал: «Да, госпожа медсестра. Я вас хорошо понял. Мы вместе лечиться. Вы и я как одно целое. Вы дежурить, а я выздоравливать успешно. Вы очень красивая. У меня болит яички. Мне больно. У меня так всегда. Что я делать? Папа иметь много нефть, много доллар, а я тупой маленький сын, и очень большая пися. Папа плохой, я хороший!»