Маятник

мне кажется, что большинство моих побед как родителя обусловлено тем, что часто я вела себя по отношению к детям так, как хотела бы, чтобы вела себя со мной моя мама. впрочем, и большинство моих провалов было обусловлено тем же.

я раскачивала этот маятник со всей силы. там, где я получала подзатыльник / осуждение / безразличие / агрессию / пренебрежение – мои дети получали объяснение / поддержку / участие / нежность / уважение. но там, где мне давали свободу (впрочем, граничащую с тем же безразличием), я давала девочкам чрезмерную опеку. и лишала их тем самым возможности самостоятельно научиться решать некоторые проблемы. мне казалось так: «мы не должны забывать ни в коем случае про себя и свои нужды, но наш мир должен быть построен вокруг детей и их интересов». это означало, что я была предоставлена детям весь день, а работала, например, ночью. это означало, что они могли в любой момент позвонить мне и сказать «мама, я забыла цветную бумагу!», и я мчалась через весь город и везла в школу эту чертову цветную бумагу / находила за два часа костюм для выступления / делала срочно копию нот по музыке, которую они должны были сделать неделю назад и так далее. и это также означало, что они могут не держать ничего из этого всего в голове, у них для этого есть мама.

однажды мои друзья привезли из путешествия умный девайс – голосовую помощницу по имени Алекса. «Алекса, – выкрикивали они, – поставь музыку! Алекса, какая сегодня погода?» «надо же! — воскликнула я, услышав, как они её нахваливают, — а у нас дома все эти функции выполняю я!»

конечно, проблема была во мне, а не в детях. это именно мне было важно контролировать всех и вся, потому что только контроль помогал мне справляться с моей тревожностью, в том числе и за детей («вдруг они что-то забудут? вдруг они сядут не в тот поезд в метро? вдруг они не справятся?») и я совсем не сразу это поняла. я слишком раскачала маятник. я хотела стать детям той матерью, которой не было у меня. но им нужна была своя мама, а не та, по которой я сама тосковала.

сейчас, когда я смотрю на те годы (особенно на годы младшей школы), я думаю, что очень многое сделала бы по-другому, очень многое. я думаю «вот уж с Теодором я таких ошибок не допущу».

но ирония в том, что допущу, конечно же, допущу. просто уже совершенно другие, новые, новейшие, сверхновейшие ошибки.

Берлин, июнь, 2017 г.