Мамонт

Мамонт очнулся за полночь. Освещение уже выключили и на площади пылали лишь факелы, висящие на стене старой крепости. Вокруг ошивались полупьяные совы, не привыкшие ложиться раньше трёх, но Мамонт давно уже привык к их пьяной болтовне. Мамонта разбудили не они, а копошащийся в мусорной куче бомжик. Он перебирал пустые пластиковые стаканчики в надежде найти среди них недопитое пиво или пару капель егеря.

— Эй, — окрикнул бомжика Мамонт, приподнявшись на локтях, — Нельзя ли грохать потише? Я тут сплю, вообще-то.

— О. А я думал, ты мёртвый, — равнодушно ответил бомжик, — Слыхал? Завтра обещают привезти Meshuggah. На главную сцену, в 20:00.

— Они приезжали уже трижды, — не поверил Мамонт, — С хера ли им появляться тут ещё раз?

— Народ требует, — бомжик пожал плечами, — Слушай, бро, у тебя есть деньги на балансе? Не угостишь меня пивом? Хотя бы 0.3…

Мамонт ничего не ответил, лениво поднялся и пошёл прочь. У него действительно были деньги на балансе — регулярно появлялись непонятно откуда. Суммы небольшие, но ему хватало на две порции картошки с мясом и три-четыре пинты пива в день. Пиво наливали в стакан, со стёршимся уже логотипом фестиваля — он болтался у Мамонта на поясе, прицепленный к специальному ремешку. Ещё один ремешок, ярко красный, плотно облегал запястье. Это был тот самый браслет, на который капали деньги, универсальный кошелёк на территории фестиваля. Деньги нельзя было перевести с браслета на браслет, но коммьюнити уже на второй месяц пришло к новым принципам экономики. Если бы сюда добрался какой-нибудь профессор модного нью-йоркского университета, он пришёл бы в восторг.

Мамонт шёл в одну из башен крепости, Башню Любви. Там, под выцветшей от солнца вывеской «Oriental Stage», жила Францишка — девушка, с которой он познакомился ещё в первый день феста на выступлении группы Myrkur. Мамонт считал Myrkur коммерческой попсой, но Францишке об этом не говорил, боялся обидеть.

Она встретила его полусонной, даже не встала с матраца, просто откинула плед и пустила к себе. Ещё со второго раза Мамонт строго запретил ей имитировать стоны. Францишка помнила и они возились в тишине, прерванной шумным выдохом Мамонта спустя несколько минут.

— Теперь иди, — сказала Францишка, отстраняясь в угол, — На этот раз покупай литр, скидки закончились.

— Давай я лучше еды принесу, — предложил Мамонт, скрывая недовольство, — В прошлый раз я пролил пиво по дороге.

— Послушай, — Францишка повернулась и поправила вылетевшую во время возни прядь, — Всё-таки, я жрица любви. Я циничная, понимаешь? Я могу сказать, что это твои проблемы. Разольёшь — купи новое.

Мамонт натянул штаны и отправился к ларьку с пивом. Хмурый лысый бык кивнул ему из-за прилавка, как бы вопрошая, что Мамонт будет на этот раз.

— Два тёмных козла, — Мамонт протянул лысому стакан Францишки и отстегнул с ремешка свой, — И побольше салфеток.

— Салфеток нет, — буркнул лысый и стал наливать пиво.

Мамонту быстро надоело смотреть на спину продавца и он посмотрел в сторону крепостной стены, около которой спал вот уже несколько месяцев. На его пенке кто-то лежал, свернувшись комочком. Кажется, это был бомжик.

«Вот крыса» — подумал Мамонт, приложил браслет к считывателю и аккуратно побрёл к Францишке с двумя стаканами пива в руках.

Шёл триста шестидесятый день метал-фестиваля.

(продолжение следует)