Маг

— Покажи, где он тебя трогал. 

Майя шмыгнула носом. Она слыхала о понятиях "хороший полицейский-плохой полицейский", но к какому из них нужно было отнести Фрэнка, пока не понимала.

— Он меня не трогал. 

Фрэнк на секунду оторвался от бумаг, заглянув Майе в глаза. Майя сглотнула. 

— А откуда тогда взялись синяки за запястьях и бедрах?

— Я не знаю. Наверное, отбила, когда с качелей упала.

Майя соврала. Разумеется, все она знала. Только полицейским знать об этом уж точно не нужно — так он сказал. Вообще Фрэнка следовало бы называть офицером Смитом или лейтенантом Смитом, или кем он там был, но ей он позволил звать его по имени — даже его начальство, пару раз заглянувшее в донельзя душный кабинет, только понимающе кивало или с упоминанием должности спрашивало, все ли в порядке. Пока все было в порядке. 

Фрэнк вздохнул. 

— Майя, если с тобой делают что-то незаконное или что-то, что тебе не нравится, ты не должна бояться, что тебе сделают больно, если ты об этом расскажешь. 

— А я и не боюсь. 

Если она расскажет, Мага просто закуют в наручники и увезут куда-то, где Майя его уже никогда не найдет. Больно он ей не сделает, только посмотрит в последний раз, как на предателя. А Майе не хочется, чтобы на нее смотрели, как на предателя, и предателем ей быть тоже не хочется. 

— Расскажи, что случилось перед тем, как мы нашли тебя посреди улицы в обмороке. 

Майя заерзала на кресле. Ничего особенного толком и не случилось. 

— Ничего. Просто шла и упала. 

— Так, что на запястьях и бедрах появились синяки?

— Я же говорю, я не знаю, откуда они там. 

— Девочка, — Фрэнк сдвинул бумаги в сторону и уставился Майе прямо в глаза, так пристально, что она застыла. — Ты же понимаешь, что мы не можем завести дело и позаботиться о тебе просто потому, что третий раз подряд за неделю находим тебя в обморочном состоянии? Где твои родители? Почему они не отвечают на звонки?

— Они в отпуске. — Бессрочном. Майя снова соврала. 

— Как давно?

— Две недели. Папа в командировке, а мама вместе с ним в отпуске, — Майя натянула на личико самое веселое выражение, которое только было в ее арсенале. Маг говорил, что обводить людей вокруг пальца можно только так — подавая на блюдечке выдуманные подробности и собственные мысли по этому поводу, а иначе тебе ни в жизни не поверят. — Они и меня обещали с собой взять! Но в итоге решили, что сначала пару недель побудут одни, а потом заберут к ним. 

— А няни? Братья? Бабушки-дедушки? — Фрэнк снова уткнулся в бумаги. — С кем ты сейчас живешь?

— Одна! — Майя произнесла это с гордостью, присущей только оставшимся на день одним десятилетним. Имитировать ее было несложно. — А еще ко мне бабушка из Бруклина приезжает раз в три дня, привозит мне пирожков и уезжает домой. 

— А почему она не остается у тебя на ночь? Твои родители понимают, что оставлять маленького ребенка одного так надолго опасно?

— Потому что в Бруклине у нее кошки! — произнесено это было с таким видом, будто Фрэнк должен был непременно знать о бабушкиных кошках и без нее. — Они же умрут, если она не будет их кормить!..

— Так. 

В кабинете на пару секунд повисла тишина. Майя утянула со стола ручку и принялась непринужденно крутить ее между пальцами. Фрэнк застучал пальцами по папке с документами. 

— Бабушка может тебя забрать? 

— Нет, она только вчера вечером уехала к кошкам! 

— Хорошо, — Фрэнк снова смел все к краю стола. — Протокол на тебя мы еще не заполняли, ты сможешь добраться до дома сама? 

— Конечно! 

До дома нужно было добраться непременно. Маг предупреждал, что если пойти в другом направлении, Фрэнк обязательно увяжется следом, куда бы она ни отправилась. 

— Тогда шагом марш! И сходите к врачу, когда бабушка приедет, чтобы этого не повторялось. 

— Обязательно. До свидания, офицер Фрэнк!

— Лейтенант Смит! 

Но Майя уже не слышала. Она пролетела сквозь отделение, незаметно прихватив со стула в коридоре свой рюкзачок и постоянный пончик со стола дежурного, и выскользнула наружу, накинув на голову капюшон. Фрэнк был не таким умным, как все полицейские, но и не таким простым. Именно поэтому на него каждый раз сваливали упавшую в обморок девочку и каждый раз он даже не думал отправить анализ ее крови на экспертизу. Зато проследить до самого дома или до родной улицы — запросто, делать ему больше нечего. Майя еще ускорилась, делая вид, что пытается не потерять баланс на узком бордюре. Нужно было дважды свернуть направо, не наступить на газон, отпереть ворота своим ключом, закрыть ворота, зайти в дом, зашторить пару окон в гостиной и в спальне, чтобы Фрэнк решил, что она отправляется спать, и выскользнуть через пробитую топором в черном ходе кошачью дверцу. 

Ключ сначала застрял в замке, и Майя чуть не начала паниковать. Лезть через забор и привлекать внимание не хотелось. Однако стоило аккуратно потянуть его на себя, и зубцы спокойно скользнули в пазы, доброжелательно щелкнув. Майя вошла внутрь. Надо будет постричь траву, когда Фрэнк точно уйдет. Она неприятно колола ноги, и Майя долетела до крыльца в два шага. Этот замок поддался без проблем. 

Папа все так же лежал с пустой бутылкой в руке. Пиво капало на постель, когда он заснул, и совсем пролилось на пол меж досок, когда Маг перерезал ему горло. Полы мыть не хотелось. Маму из ванны утащили в кладовку, потому что было неудобно принимать душ, и под лестницей начинало неприятно попахивать. Прихватив с собой пару яблок и мешочек листьев, который Маг попросил придержать у себя, Майя сбросила последние оставшиеся от родителей бутылки из-под алкоголя в мусорку и сиганула в кошачью дверцу. 

Маг действительно ждал ее в той подворотне, где, как помнила Майя, они договорились. Иногда она путала улицы, и им приходилось искать друг друга по полчаса, рыская по соседним проездам и шоссе.

— Как Фрэнк? — У Мага снова тряслись руки. Он едва удержал кинутое ему яблоко. 

— Как обычно. Почему ты опять бросил меня посреди улицы, Маг?!

Майя не была на него в обиде. В конце концов, она понимала, что если их застанут вместе — независимо от того, кто, полицейские, прохожие или родители, царствие им небесное, независимо от того, за чем, — дружбе конец. Почему-то ей просто хотелось получить извинения. 

— Ну прости, милая, — Маг потрепал ее по волосам, — ты же понимаешь, что так было нужно?

Майя кивнула. 

Они сидели на входе в подвал. Майя докуривала чудо-косяк. Маг страстно вгрызался в яблоко, и прозрачный сладкий сок стекал по подбородку и шее прямо на неизменную фиолетовую толстовку. Иногда Майе казалось, что он с ней только из-за еды, но потом вспоминала, что с его достатком он мог бы обедать килограммами хамона и завтракать королевским манго. Наверное, в его голове так и остался стереотип о том, что девушки должны готовить своим молодым людям — даже если они всего лишь режут для них краденые яблоки. Улица начинала расплываться. 

— Дай затянуться, — Маг принял из ее рук косяк. Для двадцатилетнего возраста они были слишком уж сморщенными. Все остальное сморщенным не было — чистое светлое лицо, растрепанные волосы, вечно огромные зрачки, опрятная, но одна и та же одежда, свежие кроссовки. Маг звался правильно и действительно делал магические вещи: каждое сделанное им лекарство и каждый сделанный сверток работали безотказно и эффективно. Майя забывалась или просто становилась податливее, а потом обнаруживала синяки и тянущую боль в животе. Она помнила, как потенциально могла их получить, но не понимала, как его ласковые прикосновения могли оставлять такие следы. Маг говорил, что все остальные будут с ней грубы, и был прав: одни только отец с матерью обращались с ней так, что не поверить его словам было невозможно. 

— Маааг. 

— М?

— А Фрэнк — хороший полицейский или плохой? — Майя вжалась в фиолетовую толстовку, положив голову Магу на плечо. Тот приобнял ее. 

— Ну как сказать, — Маг усмехнулся, затягиваясь. В небе стали проклевываться звезды размером с фонарные лампы. — Кто спрашивал у тебя, где я тебя трогал? Психолог?

— Нет, он сам. 

— А номер бабушки он просил?

— Нет, только спрашивал, почему она не остается на ночь. 

— Значит, — Маг затушил косяк, — офицер Фрэнк — плохой полицейский...

— Лейтенант Смит!

— ...но для нас — хороший. Нам же с тобой хорошо?

— Хорошо.

— Ну вот и решили, — Маг чмокнул ее в затылок. Майя подтаяла.

В притоне сегодня было людно. На самом деле людно там было всегда, но сегодня был вечер пятницы, а это значило, что помимо привычных знакомых там можно было обнаружить небедно одетых дам и мужчин, скупающих у Мага последние лекарства. Сам он болтал со слишком уж прилично выглядевшим человеком за барной стойкой. Майя знала, что он работает на Мага по старой дружбе, но это не значило, что ему можно было доверять. Человек уходил из притона после отбоя. 

Кто-то налил ей воды в рюмку. Вода обожгла горло и желудок, но Майя допила и откинулась в кресле в углу подвала. Было шумнее и жарче, чем всегда, и Маг крепче сжимал ее руку и целовал жарче, а ей все хотелось спросить, что они будут делать, когда папа начнет разлагаться — и начнет ли вообще? В конце концов она что-то промямлила про разложение и отца, язык заплетался, но Маг ее понял. Что-то шепнул на ухо, кажется, о том, что он закопает их обоих сегодня на рассвете и все будет хорошо, и провел языком по мочке уха, и Майю совсем поплавило, будто она впервые сидела и тряслась от страха, пытаясь себя не выдать, в душном кабинете Фрэнка, но потом стало прохладно и Майя поняла, что они уже не в гостиной притона, а в проветриваемом помещении, и простыни такие холодные, и руки сегодня почему-то кожаные и черные и сильно пристегиваются к кровати, но это, наверное, ничего, и Маг говорил сначала, что он ее свяжет и это просто интересная игра, чтобы разнообразить ощущения, а потом его самого связали, хотя он вроде не доставал железные наручники, там были только кожаные, и сначала над ней нависало лицо Мага, а потом лицо Фрэнка рядом с тем человеком за барной стойкой, нет, она не бедная девочка, с ней все в порядке, верните Мага назад, но Маг не возвращался, кто-то поднимал ее на руки, а в гостиной становилось тихо, и Майя смогла поднять глаза на Мага в сопровождении полицейских. 

Маг взглянул ей в глаза с сожалением и всей лаской, на которую только был способен. Он смотрел, как на предателя, совсем не на нее.