Люся

Люся — женщина скромная, скаредная и, как оказалось, ебливая. Захотелось ей секса-разратного, дерзкого, чтобы трубы гудели и жар полыхал, возносясь в небо синими искрами.

Зарегистрировавшись на сайте знакомств, и тихо удивляясь множеству поклонников, решивших ее поиметь, она впала в ступор. Спустя полчаса появилось воплощение вселенского правосудия, в виде Александра, который разом отбил ей охоту общаться с остальными поклонниками.

Провода интернета шептали губами кавалера непристойности, вплоть до Мандельштама. Девушке казалось, что она почти устояла, а Александр был уверен, что почти победил.

Стрелка была назначена быстро и скоропостижно. Завтра в 19.00. у входа в кафе «Незабудки».

Люся одела на лицо раскрас смоки-айс, обвела губы красной помадой, цвета жесткого секса и, подмигнув своему отражению в зеркале, осталась довольна собой.

Она стояла в твидовом пиджаке, белой блузке с распахнутым воротом, которая демонстрировала ее тяжелые груди и юбке. Ее волосы были собраны в пучок слегка неправильной формы, из которого на шею выпадало несколько прядей.

Взмахнув небрежно парфюмом возле ушек, уловив тонкий запах любимых французских духов, она вышла в неизвестность.

Александр ждал ее возле входа и оказался копией своей фотографии-роскошный блондин, с зачесанными взад вьющимися прядями, блестящими бледными глазами в охапке вороха черный ресниц. Он был высок, импозантен, строг и вселял надежду на радужное счастье. Взяв под локоток и усадив ее, неспешно начал беседу. В мозгу у Люси полыхали огненными буквами: СЕКС! СЧАСТЬЕ! РАДОСТЬ!

— Люсенька, вы такая красивая, что все слова, заготовленные мною, куда-то разом пропали.

— Что вы, что вы... и вы такой высокий, мужественный и... — дальше ничего не шло на ум — и она отогнала мысль прочь, сосредоточившись на меню.

Подошел официант и Люся молвила:

— чашечку чая и морковный пудинг

— Люсенька, а вино не хотите? буквально фужер, чтобы разбавить счастье встречи великолепным вкусовым букетом.

— на ваше усмотрение

— тогда два фужера красного сухого, милейший, сырную тарелку и карпаччо...

— я люблю поесть, — ляпнула Люся, — когда меня похоронят я буду весить 120 кг.

— вы прекрасно выглядите, — сказал Александр.

— я выглядела бы замечательно, если бы сбросила пять кило, — взглянув на него, ответила женщина.

— я придерживаюсь своего прежнего заявления.

В таких событиях протекал вечер знакомств. Они очаровывали друг друга словами, жгли взглядами, и Александр невольно поглаживал коленку в особо пылких моментах.

Луч солнца разрезал стол пополам и остановился на ее руках. «Красивая», — решил Александр окончательно.

— куда теперь?

— можно прогуляться и зайти на чашечку кофе ко мне. Я говорил, что варю замечательный кофе с корицей.

Незаметно летело время, вечерний город сиял яркими огнями неона, отражаясь в черных лужах, и невольно завораживал. Здесь можно было бы включить попсу, что-нибудь оптимистичное и пронизывающее душу щемящими струнами, медляк, или итальянцев, Люся очень их любила, они напоминали своим сладкозвучием ее молодость, добавляли ей девичьего восторга перед началом чего-то необычного и нового.

Приведя Люсю домой, он снял с нее туфли мягкими и уверенными движениями, одел ноги в тапочки, чтобы она почувствовала свою сопричастность с домом, усадил на стул, и начал шаманить над туркой.

— кофе надо варить, не помешивая,... бла-бла-бла..

Люсенька слушала его вкрадчивый бархатный голос, таинственного серебристо-ночного тембра, и готова была отдаться на столе, но держала себя в руках. Ведь такого с ней никогда не бывало, а тут внезапный порыв, хочется сорвать с себя одежду, бросить оземь и как богиня, скрестив на груди руки предстать перед своим богом.

Далее было страна «Кофемания», остановка на последний глоток, первый горячий поцелуй и Александр уплывает в ванную, привести себя в порядок, взбодриться, может быть вздрочнуть, если успеет, оставляя героиню сегодняшнего романа наедине со своими фантазиями.

Время тянулось медленно, Люсенька начала страдать перепадами настроения, которые составляют важную часть женского шарма. Она впадала то в нирванический трепет, то истерила как девочка с положительным тестом, то позволяла себе такие фантазии, которые вообще никто не может позволить, то прислушивалась к звукам, доносящимся из ванной, гадая, что может там так греметь. В общем, вела себя как водитель троллейбуса — чутко и напряженно.

Явление Христа народу соизволило явиться через десять минут, которые растянулись для нашей героини галактической вечностью.

Александр выехал, неотвратимо и бесповоротно, как конституция РФ. Его стройные волосатые ноги заканчивались черно-желтыми сапогами роликов, которые напоминали шины «пирелли» на выезде из поселка, еще комильфо, но до автобана не дотянут. Поднимая взгляд выше, задерживаясь на его узловатых коленках и далее к сокровищнице мужского либидо и эгоизма-хую. Вот здесь Люся взопрела и открыла рот. Его предмет гордости колыхался флагштоком, из стороны в сторону, при каждом ездовом шаге стучась то об одну, то о другую ляшку. Яйца висели, как опустошенные жизнью груши и перезванивались в такт движению.

— Дин-дон, дин-дон, что за странный перезвон, — прошептала белыми от ужаса губами Люся.

Нижняя часть лица была прикрыта хирургической повязкой, лишь блестящие бледные глаза, холодные камень, притягивали того, кто в них смотрел. «Только бы не скальпель в спину», — подумала Люся.

В тусклом свете, падающем от лампочки, он напоминал ей двухмачтовую шхуну с черно-желтыми парусами и натертым до блеска колоколом, плывущим из устья ванны к ее берегам.

— покатай меня за хуй, — отдал приказ Александр.

Люся выдала в открытую форточку пару нервных смехуечков, причем последующие обгоняли предыдущие, и весело обозначали своё превосходство.

Схватилась за кружку и одним махом выпила черный жмых, который осел кариесом на ее зубах. Чисто для разогрева и снятия международной напряженности.

— я не буду! — смотрела она расширенными глазами на хуй, раскачивающийся у нее перед носом. — выпусти меня! я сваливаю!

— а вот хер, дверь закрыта и теперь ты будешь поводырем.