Люди

В десятом часу подъехали к Твери. Поезд Москва — Санкт-Петербург, стоянка десять минут. Контролер куда-то подевался. Пользуясь случаем, в поезд заглядывает бомж. Лет тридцати, морда опухшая — обычный синяк. Оглядевшись, начинает:

— Граждане, господа. Не ел три дня, честно. Воровать боюсь, сил не хватит убежать. А есть очень хочется. Дайте, кто сколько. На лицо не смотрите, пью. И что дадите, наверное, тоже пропью, — закончил бомж уже в середине вагона.

Народ вяло зашевелился, накидали рублей пятьсот. Я воздержался.

В конце вагона бомж остановился, повернулся к пассажирам:

— Спасибо, граждане, господа. Дай вам всем бог! — и поклонился.

Вдруг сидящий у последнего окна злобного вида мужик, как заорет:

— Мразь! Побираешься, сука? Денег просишь. Мне, может, семью нечем кормить. Меня, может, уволили третьего дня. Но я, вот не прошу, как ты, мразь.

Народ любит драмы, как один повернулись. Я потянулся за наушниками. Вернее, сделал вид.

Бомж молча повернулся к мужику. Достал из карманов все, что насобирал. Тысячи две, наверное, бумажками с мелочью. Протягивает мужику.

— Возьми. Тебе надо.

— Что? — фонареет мужик.

— Возьми! Тебе нужнее. Мне еще дадут. Люди же добрые. — сует деньги мужику в руки, отворачивается, распахивает двери и уходит в тамбур.

— Эй, стой! — вскакивает мужик и с деньгами в руках выбегает за бомжом.

Вагон, не сговариваясь, замолчал. Минут пять мы внимательно слушали диалог в тамбуре. Мужик кричал, что люди — дерьмо. Бомж уверял, они добры и прекрасны.

— Люди уверены, — говорил бомж, — что в тяжелом положении ты должен быть убитым, ничтожным и жалким. Еще лучше — больным. Тогда бы тебе посочувствовали. И даже, я не сомневаюсь, помогли.

— Людям на тебя насрать. На тебя, меня и друг друга.

— Только, если ты им равный. Хочешь, чтобы люди тебя жалели? Дай им сначала насладиться твоим унижением. Это мелочно и грязно, но после — люди становятся добрыми.

Мужик пытался вернуть бомжу деньги. Бомж обратно денег не брал. Кончилось все тем, что бомж пошел дальше, а мужик остался в тамбуре один. Возвращаться он не спешил. Закурил сигарету.

Поезд остановился на очередной станции. Вышли и вошли пассажиры. Мужик, докурив сигарету, тоже вошел обратно в вагон и присел на свое место у окна. На него никто особо не обращал внимания. Вагон уже жил своей обычной жизнью.

Поезд иногда останавливался. Кто-то выходил, кто-то входил. Проехали пару остановок. Следующая — Санкт-Петербург. Я встал и пошел на выход. Проходя мимо мужика, я бросил на него беглый взгляд. Мужик сидел, отвернувшись к окну. И плакал.