Любовь

Близился вечер.

Чужие и почти незнакомые друг другу, они сидели рядом, глядя на загоравшиеся огни большой разноцветной площади с фонтанами и музыкой отовсюду, где к этому часу уже скапливались толпы людей. Солнце медленно заходило за горизонт, и алые пушистые облака в небе казались неподвижны. В сумке ждала свой черед бутылка вина, купленная за тем, чтобы развязать незнакомцам языки, избавив их от неловких пауз, которые подобно грузу нависали в воздухе. Так, они оказались одни и с каждой минутой становились ближе.

...Прошло чуть более двух часов, когда он, уже протрезвев, ждал ее у здания, где она работала, и где сам находился еще пару минут назад. Зачем-то улыбнувшись, она вышла и села рядом, положив голову ему на плечо. Он же закурил и обнял ее, равнодушно разглядывая высыхавшие белые пятна на темно-зеленой юбке. Подобная белая полоска оказалась и на правой щеке. Заметив ее (это было слишком явно), он смочил слюной большой палец и безуспешно попытался уничтожить память о том, что совсем недавно происходило в узком офисном туалете с разноцветным кафелем, где тихое радио – играло оно, как могло показаться, специально для подобных ситуаций – сопровождало и заодно приглушало их нескромные действия...

...Затянувшись, он взглянул на небо: облака, изменив только цвет, оставались на тех же местах, что и раньше. Автобусы проплывали мимо зеленых светофоров. Пешеходы шли по пыльным тротуарам, шли по своими делам, и пара, сидевшая на одной из множества скамеек на той улице, ни для кого не имела значения, – как и они друг для друга ничего не значили. Шло время, но ничего будто бы не менялось, оставалось прежним, шло по кругу, словно сам Бог бесконечно размешивал сахар в холодном чае.

Долго сидели они почти безмолвно, прижавшись друг к другу, пока холод того вечера настигал их тела и души.

Становилось совсем темно; фонари подло заслоняли своим ядовитым светом далекое звездное небо, отбирая у них шанс на чувство.