ЛУДДИЗМ, АКАДЕМИЯ И АНТИ-АКАДЕМИЯ

1. Сегодня исламское движение находится в вилке между капитуляцией интеллектуальной и капитуляцией политической. Иначе говоря, речь идет о капитуляции мысли и капитуляции воли.

Первая представляет собой тот интеллектуальный луддизм, который в целом разлит по пространству т.н. исламизма, достигая своей кульминации в идеалистических мессианских движениях. В центре их веры находится упование на палочку-выручалочку, будь то в лице джихада или исламского государства. Однако еще раз - это лишь вершина айсберга, основанием которого служит идеализм как отказ от различения между сущим и должным и руководство в своей политике исключительно тем, что должно быть (как им кажется), игнорируя то, что и почему есть.

Об этом я писал в "Уроках Фуко для мусульман" - если в основе современного западного могущества, как показал этот французский философ, лежит анализ сущего как оно есть и разработка стратегии и тактики, отталкиваясь от этого, то чистый идеализм строит свою стратегию, отталкиваясь исключительно от того, как должно быть.

И здесь надо сделать важную оговорку - несмотря на обвинения в утопизме, мышлением второго типа не был, например, марксизм. Ставя перед собой крайне амбициозные задачи, представители этого направления пытались тщательно анализировать условия, при которых возможно и невозможно их достигнуть, соответственно, разделяя эти задачи на задачи-минимум и задачи-максимум, стратегию и тактику, выстраивая соотношение между ними на основе теории стадиальности и т.д.

Ничего такого, разумеется, нет и не может быть у утопистов (их, кстати, марксисты жестко критиковали), для которых характерны не только постулирование: мы так хотим - так верим - так думаем, значит, так будет, но и органическое презрение к любым интеллектуальным системам и инструментам, пытающимся поставить их картину мира под сомнение, задавая вопросы: а можно ли этих целей добиться такими средствами; а достижимы ли они вообще в таком виде; а как конкретно это потом будет работать; а в этом ли в принципе заключался их первоначальный смысл и т.д. Все это воспринимается как умствования, маловерие и пораженчество, которым противостоит ясное и убежденное следование по прямому пути без изгибов и петляний.

Конечно, применительно к Исламу в связи с вышеуказанным не может не возникнуть вопроса: но разве в самой основе религии не лежит вера в должествование, в чистый императив, в декрет, которые в нашем случае вытекают из Откровения?

Разумеется, лежат, но там, где вера является не просто индивидуальным экзистенциальным или мистическим состоянием, а там, где она трансформируется в социальное действие, в политическое действие, в историческое действие, там она требует стыковки с действительностью, некоего переходника, в качестве которого и выступают соответствующие инструментарии - теологически осмысленные политика, дипломатия, социология и многое другое.

Начиная с сиры Пророка, да благословит его Аллах и да приветствует, и далее через всю историю Ислама в нем присутствовали эти инструменты. Однако интеллектуальные луддиты от Ислама либо не хотят их видеть и признавать вообще, либо могут воспринимать их только как застывшую лубочную картинку, не видя в ней динамики ни тогда, ни применительно к нашему времени.

Результат такого подхода налицо - в отличие от тех, к чьему примеру они апеллируют и кому, казалось бы, следуют, современные утописты и интеллектуальные луддиты получают не успех за успехом (или хотя бы череду успехов и неудач), а сплошные провалы и поражения (в долгосрочной перспективе), ответственность за которые они возлагают на кого угодно, но не себя.

2. В условиях отсутствия рядом с нами живого пророка как носителя динамического (!) Откровения, разъясняющего вопросы, возникающие здесь и сейчас, инструментом их эффективного анализа для мусульман в их время и в их ситуации может стать только динамическое прочтение и понимание этого Откровения, для чего в свою очередь необходимо понимание самой этой динамики.

Динамика - это и есть мир, в котором мы находимся, со всеми аспектами его существования. Их анализ и понимание требуют соответствующих инструментариев - наук, дисциплин и методологий.

Однако если в отношении технических и естественнонаучных дисциплин пути их освоения не вызывают особых вопросов, то с гуманитарными и социальными все гораздо сложнее.

Так, если мы посмотрим на характер научного мейнстрима, то увидим, что он, если не всегда, то очень часто (в зависимости от страны) занимается не столько изучением тех или иных сфер жизни общества и цивилизации, сколько обоснованием доминирующих в данном обществе представлений, включая те, что не имеют ничего общего с действительностью.

Выхолащивание критическо-аналитического мышления и его вытеснение мифотворчеством и догматизацией - это судьба научного мейнстрима в тоталитарных системах. Так это было, в частности, в СССР, где марксизм и построенные на нем научные дисциплины из инструмента познания действительности, весьма эффективных на определенном этапе, превратились в набор откровенных мифов и бессмысленных мантр, которые воспроизводились "учеными" для соблюдения ритуала, а никак не с целью осмыслить проблему и найти ее решение.

В научной среде современного Запада, конечно, гораздо больше возможностей для научных анализа, критики и полемики, но не надо думать, что эта среда свободна от описанного порока. Напротив - современные рамки т.н. политкорректности и академического консенсуса, которые применительно к гуманитарным и социальным наукам, являются откровенно идеологическими, это пусть мягкий, но все тот же тоталитаризм, который подчиняет научное мышление господствующей идеологии де-факто (но не де-юре).

Надо сказать, что это обстоятельство отчасти оправдывает рядовых представителей интеллектуального луддизма от Ислама - они судят о научном мышлении вообще по системной науке, занятой обоснованием неприемлемой для них, ценностно чуждой картины мира, и в качестве реакции на это лицемерие, выдаваемое за объективность или истину, обращаются к простому постулированию альтернативной картины, считающему для себя избыточным подобное обоснование.

3. Еще одна причина, по которой растворение мусульман в подобной "Академии" (системной высшей науке) непродуктивно для целей исламского мышления и целеполагания это то, что весь блок наук и дисциплин, занимающихся осмыслением проблематики, связанной конкретно с Исламом, системно заточен на нейтрализацию исламского проекта и цивилизации.

Вместе с тем, для тех, кто стремится к мышлению, эта среда обладает своим очарованием и превосходством так же, как для тех, кто стремится к чистому действию, очарованием и превосходством обладает среда исламских утопистов и интеллектуальных луддитов. Поэтому, несмотря на, казалось бы, крайнюю противоположность этих двух сред, как неофит (необязательно по отношению к религии, но по отношению к этой среде), попадающий в среду людей действия, блокирующего мысль, так и неофит, попадающий в среду людей мысли, блокирующего волю к действию, зачастую оказываются их легкими добычами.

Впрочем, это не значит, что речь должна идти о непризнании академической науки как таковой. Речь должна идти о непризнании навязанных ею рамок, господствующей в ней идеологии и тех целей, которым она служит. Все достижения же, которые являются достижениями науки, и присвоены или подчинены себе Академией, с таким же успехом и правом может и должен использовать тот, кого уместно назвать научным Партизаном.

Партизанская мысль или Анти-Академия (если есть анти-кафе и анти-паста, почему не может быть анти-академии?) является третьим путем между интеллектуальным луддизмом и принятием чуждого диктата от науки, который, как показывает опыт последних десятилетий, является единственно эффективным в области гуманитарного и политического мышления для тех, кто стремится к свержения статус-кво, а не его сохранению.

Этим путем успешно прошли неоконы, сумевшие в обход научного консенсуса оказаться у власти при Рейгане. Во всем, что касается политической и геополитической стратегии в России мы сегодня являемся свидетелями триумфа абсолютно партизанских для недавнего либерального научного консенсуса представлений, в частности, школы Александра Дугина - этого ярчайшего партизана мысли (и мыследействия) наших дней. Стив Бэннон как идеолог Трампа и его успеха - это еще один пример прорыва такого типа мысли в сферу политического действия.

Во всех этих случаях, однако, надо отметить, что речь идет о людях, абсолютно соответствующих шкале требований Академии кроме одного - нежелания признавать ее рамки. В этом смысле важно понять, что Партизан от науки - это не фрик, а ученый вполне академического уровня, но осознанно действующий вне рамок ценностей и целей Академии, даже если номинально (что, впрочем, бывает крайне редко) принадлежит к ее цеху.

Из этого следует, что до определенного момента, когда открытый выбор становится уже неизбежным, исламский интеллектуальный Партизан не только может, но и должен пользоваться Академией и ее возможностями, продвигаясь внутри нее настолько далеко, насколько это возможно - оптимально вплоть до ее захвата. На то он, собственно, и Партизан.

Таким образом, Анти-Академия, о которой мы говорим, это полноценная Академия Партизанской Мысли - партизанской, разумеется, не в плане партизанства как специфического военного действия (хотя она должна изучать и его), а в том широком смысле, в котором "партизанство" и "партизан" понимает современная система - как тех субъектов действия, включая и мыследействие, которые не признают статус-кво.

А для этой задачи нужны те, кто соответствует как уровню Академии, так и качествам Партизана.