Лондон

Но дальше началось что-то странное. Он явственно уловил движение, как и Силверсливз, который удивленно вскинул глаза: неистово булькал и трясся не только тигель, но задрожали и кувшины с мисками на столе. Дверь и окно затрещали, тигель подпрыгнул. Пол заходил ходуном. Поразительно, но пошатнулись даже стены – весь дом.
– Боже Всемогущий, – вскричал в экстазе Флеминг, – вот оно!

Так и должно было происходить при свершении чуда алхимии. Планеты тоже, небось, пришли в бешеное кружение, а небесные сферы сотрясались так же безумно, как дом. Быть может, – ужасная, но и возвышенная мысль – Силверсливз устроил светопреставление. Еще бы алхимику не всполошиться!
И тут дверь распахнулась.

Дукет вытаращился, разинув рот. В последние секунды творились вещи поистине странные. Сперва он двигался через двор, потом взобрался по шаткой наружной лестнице на площадку, нащупывая путь в темноте. Затем дом задрожал, а с ним и прочие в округе.

Молодой человек не то что не сталкивался с землетрясением – даже не слышал о нем, чему не приходилось удивляться. Большое майское землетрясение 1382 года было одним из немногих в истории Лондона. Хотя оно не причинило серьезного ущерба, горожане перепугались насмерть. Но Дукету, едва он заглянул в помещение, стало некогда даже подумать о землетрясении. В этом квартале не проживали гулящие, но он полагал, что хозяин, должно быть, отправился к какой-то женщине. Или в мужскую компанию – играть в кости или во что-то еще, где бакалейщик и лишался своих сбережений. Дукет хотел очень осторожно отворить дверь, взглянуть на происходящее и после, при надобности, пуститься наутек. Но внезапный удар стихии вынудил его чуть не упасть на створку, едва он отомкнул щеколду. Та распахнулась, и вот, моргая в диковинном свете, он узрел Флеминга, который таращился на него, как на привидение, а у огня стоял маг. И в то же время не маг. Он нахмурился. Перед ним был благочестивый и приличный Силверсливз, однако в лице его сейчас не было ни приличия, ни даже испуга, только смятение и вина.

– Ах, это ты, Дукет! – с облегчением воскликнул бакалейщик, который сообразил, в чем дело. – Разве не говорил я тебе, что скоро ты увидишь чудеса? – На его лице написалось неземное блаженство. – Ах, Дукет, подойди и взгляни! Мы только что изготовили золото.
Тут парень, наслышанный об алхимии, набросился на Силверсливза.
– Дьявольское отродье! – заорал он, и законник съежился.

Впоследствии Дукет дивился легкости, с которой овладел положением. Сперва ему было нелегко убедить бакалейщика в том, что его надули.
– Неужто вы не знаете, что это жулье?! – возмущался Дукет. – Они не умеют делать золото! Они знай внушают, что могут, пока им платишь! Все это обман! – Он устремился к тиглю. – Где же золото? Тут ничего нет!

Но даже при таких доводах бедняга начал понимать, что стряслось, лишь после того, как Дукет пригрозил расквасить Силверсливзу нос и тот был вынужден открыть свой жертве правду.
– Он обязан все вернуть, – уверенно произнес Дукет.
Однако законник уже приходил в себя.
– Ничего не осталось, – улыбнулся он сладко.
Если Дукет рассчитывал на гнев Флеминга, который мог пригрозить Силверсливзу разоблачением, то не учел одного: жертва тоже была виновата. И Флеминг воззвал к нему со слезами на глазах:

– Джеффри, я всегда был добр к тебе! Обещай не рассказывать о том, что я натворил, ни единой живой душе! – Он понурил голову. – Если жена и Эми узнают… я не вынесу. Ты обещаешь?
Тот колебался. Силверсливз осклабился. Коварный юрист, конечно, надеялся выйти сухим из воды. Дукет приступил к нему.

– Я расскажу всему Лондону, – произнес парень ровно, – если сначала мне не пообещает этот дьявол. Ты оставишь Тиффани в покое, – обратился он к Силверсливзу. – Забудь о ней, иначе я всем поведаю, что ты за птица.
Силверсливз побледнел:
– По-моему, в этом нет надобности.
– А по-моему, есть. Давай, выбирай, – отозвался парень и стал свидетелем жестокой внутренней борьбы своего визави.
– Добро, – проговорил наконец законник.

На следующее утро, пока весь Лондон судил да рядил о землетрясении, оценивая ущерб, Бен Карпентер радовался несказанной удаче. Человек, с которым он тайно встречался у собора Святого Павла, доставил не Книгу Исхода, как было прошено, а целую Библию, переведенную до конца. Мало того, он и цену назвал хотя и высокую, но Бену по средствам.

У него есть Библия! Он едва мог поверить такому счастью. Да, Карпентер изрядно потратился, но то была единственная книга, в какой он нуждался, и других покупать не думал. Бен завернул ее в тряпицу, сунул в мешок и отнес домой.

Ему приходилось скрытничать. Опасаясь лоллардов как никогда, церковный собор, состоявшийся в Блэкфрайерсе всего несколько дней назад, в очередной раз яростно заклеймил все верования Уиклифа как ересь. Даже обладание Библией лоллардов тянуло на преступление. Поэтому он спрятал ее в шкафу.

И тут его осенило. Еще с прошлого лета его мучила совесть – Бен толком так и не поблагодарил Дукета за спасение при пожаре Савоя. Хотел деньгами, но тот не взял. Мастеровой ломал голову, как услужить другу. Благоговейно, но со счастливой улыбкой он взял Книгу Бытия.

Тем же днем Силверсливз собрался убить Дукета.

Это был обдуманный риск. Он не сомневался, что Дукет заговорит, как только уяснит твердость его намерения жениться на Тиффани. Бенедикт, разумеется, не собирался расставаться с девушкой, и все может обойтись, если убрать парня. Логика представлялась ему неоспоримой. Дукет должен умереть.
Тем не менее Силверсливз слегка волновался, пряча под коттой тонкий кинжал.

Желая убедиться в отсутствии на свой счет подозрений, он отправился в дом на Лондонском мосту, где встретил теплый прием. Судя по взгляду Тиффани, та ничего не знала. Уходя, натолкнулся на Булла, и он был приветлив, как обычно.
– Нельзя ли нам, сэр, уже назначить день свадьбы? – отважился спросить молодой человек.
– Да, конечно, назначим еще до конца июня, – согласился купец.

Когда Силверсливз добрался до Чипа, Дукет и бакалейщик только-только убирали палатку. Он сохранял дистанцию, обдумывая следующий шаг.
Но как убить человека? Он никогда этого не делал. Ясно, что его не должны увидеть. Надо выбрать укромное место, да чтобы было темно. Наверное, лучше подкрасться сзади. А как быть с трупом? Оставить? Спрятать? Бросить в реку? Без тела никто даже не скажет наверняка, было ли преступление. На все воля случая, решил он, и с некоторой опаской начал преследование.

Мужчины, как было заведено, повезли ручную тележку по Чипу. Они миновали Полтри и направились к Ломбард-стрит, по которой должны были выйти к мосту. Но едва дошли до нее, как их остановил какой-то коренастый субъект, очевидно мастеровой. Он заговорил с Дукетом. Через несколько секунд повел его назад, к Чипу, а Флеминг покатил тележку домой. Вновь старательно прячась, Силверсливз обнаружил, что так и отступал по собственным следам, покуда пара не нырнула в проулок за Сент-Мэри ле Боу и не вошла в тамошнюю таверну.

К счастью, внутри оказалось людно. Силверсливз моментально увидел их за столом; они же его не заметили. Он взял кувшин вина и стал задумчиво наблюдать. Ремесленник выглядел необычно довольным, даже возбужденным; он потребовал еще эля. Когда тот подали, воровато огляделся и передал Дукету сверток. Судя по нетерпению на лице – какой-то подарок. Дукет принялся разворачивать.
Силверсливз очень осторожно подобрался ближе.

Это была книга. Со своего места ему было не прочесть какая. Дукет перевернул несколько страниц. Оба склонились над нею. На какой-то миг Дукет немного наклонил книгу, и Силверсливз, хотя стоял чуть не в десяти шагах, различил в верхней части страницы слово, написанное крупными буквами: «БЫТИЕ». Библия лоллардов.

Он мгновенно отпрянул. Лоллардистский трактат. Как ему воспользоваться тем, что он узнал? Его тренированный мозг быстро обдумал ситуацию, рассмотрев ее со всех сторон. Затем Силверсливз улыбнулся сладчайшей улыбкой. Возможно, Дукета вообще не придется убивать.

Дукет шагал к мосту уже поздним вечером. По плечу постукивал мешок, в котором надежно скрывалась Книга Бытия. Она была ему ни к чему, но он не решился огорчить Карпентера. Угрюмый парень лопался от гордости, когда вручал ее.

Навстречу выступили двое, но Дукет не обратил на них особого внимания. В первом он признал городского сержанта, следившего за порядком; вторым был Силверсливз, которого он решил проигнорировать. То, что они прибыли по его душу, он осознал, лишь когда к нему обратились.
– Покажи-ка, будь добр, что у тебя в мешке, – произнес сержант.
Дукет помедлил, пожал плечами. Подмастерья не перечили городским сержантам. Он нехотя подал мешок, сержант извлек книгу и протянул законнику.

– Что там написано? – осведомился он.
Силверсливзу хватило секунды.
– Это Книга Бытия, – объявил тот. – Предваренная лоллардистским трактатом. Сплошная ересь, – добавил он серьезно. – Полагаю, вам следует ее изъять.
– Не имеете права! – взорвался Дукет. – Я не сделал ничего противозаконного!
Он увидел, как сержант глянул на Силверсливза.

В действительности оба не знали, насколько незаконным является владение этим материалом. Однако в опасности лоллардов сомнения не было. Законник категорически настоял:
– Держите ее у себя, пока мы не выясним, можно ли предъявить ему обвинение. Это улика.
Сержант кивнул.
– Где ты взял эту книгу, парень? – спросил он.
Дукет прикинул. Если чертова штуковина и впрямь была вне закона, он не хотел ввергать беднягу Карпентера в неприятности.
– Нашел.

– Уклончивый ответ, – отозвался юрист. – Изобличающий.
– Вот скотина! – негодующе вскричал Дукет. – Чего тебе нужно?
– Охранить закон и Святую церковь, – бесцветно ответил Силверсливз. Это было чересчур.
– Дьявол! – крикнул Дукет. – Некромант!
– Ах, некромант, – улыбнулся Силверсливз. – Вы, лолларды, считаете литургию простым колдовством. Запомните это, сержант.
– Я разыщу тебя, дружок, – сказал его спутник.

Выслушав Силверсливза, Булл пришел в ярость.

– Конечно, вы правильно сделали, что рассказали мне! – заявил он.
– Я не был уверен, – объяснил Силверсливз. – Я бы и вовсе об этом не заговорил, но мне известно, что Дукет вам не чужой, и боюсь, что его обратили ко злу. Неужто вы не поможете ему? Лично я, – добавил он, – считаю, что этот юноша совершенно безобиден.

– О нет, вы заблуждаетесь! – воскликнул Булл. – За ним много чего водится! Воровство. Мятеж. Теперь лолларды. Если вы в чем-то и виноваты, Силверсливз, то в излишнем добросердечии! Он и вас, говорите, оклеветал?
– Назвал некромантом, – рассмеялся Силверсливз. – Бессмыслица. Это было сгоряча. Я решил, что, если дойдет до ареста, вы можете замолвить за него слово.
– Вот уж, сэр, – покачал головой Булл, – не после этого. И на самом деле мне, может быть, придется принять меры построже.

– О боже! – огорчился Силверсливз.
– По завершении ученичества ему причитается известная сумма, – объяснил Булл. – Я больше не расположен ее выделить. – Он вздохнул. – Дурная кровь, мальчик мой. Дурная кровь. – Он хлопнул законника по спине. – Поговорим о вещах более приятных! Свадьба состоится через три недели. Готовьтесь!
Той же ночью Бенедикт Силверсливз тщательнейшим образом уничтожил все доказательства своих попыток превращать неблагородные металлы в золото.

Флеминг ушел, поговорить было не с кем. Засев на следующее утро в «Джордже», Дукет раздумывал о неотвратности вселенского порядка. Из простого металла не получить золота, а найденышу не прыгнуть выше головы.

Он остался без гроша. Булл даже не потрудился уведомить его лично – послал взамен письмо даме Барникель, которая и сообщила ему новости. Дукет остался без средств к существованию. Что ему делать? Бывало, что гильдия бакалейщиков предоставляла уважаемым новичкам начальный капитал, но какова же его репутация?
– Не все потеряно, – сказала дама Барникель, но в голосе ее не было ни особой приветливости, ни уверенности.

Тем более он удивился, когда незадолго до полудня увидел Тиффани. Она была в бледно-лиловом платье и чепчике с оборками. Грудь была чуть прикрыта, и Дукет обратил внимание, как мило она округлилась. Тиффани присела рядом.
Господь Всемогущий, до чего же он был подавлен! Она никогда не видела его таким. «И это сотворили с ним мы, – подумала девушка, – моя родная семья».
– Тебе, наверное, не стоило приходить, – сказал он.

– Может быть, – отозвалась она. – Но мне хотелось. Всегда хочется. Несмотря ни на что.
И она взяла его за руку.
К стыду своему, он расплакался. Они просидели час. Ей не составило большого труда убедить его объяснить, откуда взялась Библия лоллардов. Дукет признался, что ему ее подарили, но так и не сказал кто. Однако он понятия не имел, откуда об этом узнал Силверсливз.

– Жаль, – нахмурилась Тиффани, – что это был Силверсливз. Я уверена, он лишь хотел помочь тебе. Я заставлю его еще раз поговорить с отцом и все уладить. Через три недели наша свадьба, – добавила она.
– Да ну? Когда же это решили?
– Вчера вечером. Сразу после вашей встречи.

И тут Дукет понял. Конечно! Хитрый юрист нарушил их уговор, но как же ловко опорочил его самого! Теперь ни единому слову Дукета не поверят – припишут обычной злобе. Он также не сомневался, что законник замел следы. Однако Тиффани придется сказать.
– Поверишь ли ты мне, – проговорил он наконец, – если я скажу, что Силверсливз не тот, за кого себя выдает?
И он приступил к рассказу.

Не называя Флеминга, объяснил, как ему удалось разоблачить законника. Поведал, как тот морочил людям голову и был законченным лжецом. Он выложил все, что мог. Увидел, как она опустила голову и глубоко задумалась. Наконец Тиффани заговорила:
– Ты рассказываешь ужасные вещи о человеке, за которого мне выходить замуж. Но жертв не называешь. Ты не приводишь никаких доказательств. – Она горестно взглянула на него. – Как я могу поверить?

И в самом деле – как? И с какой стати? Чем он заслужил доверия большего, нежели сам Силверсливз? И если уж она усомнилась, то как ему убедить Булла или кого-то еще? Взглянув на нее и вспомнив день, когда он встретил ее на мосту с законником, Дукет с той же сокрушительной силой осознал, что больше всего на свете любит эту девушку, пусть совершенно недосягаемую для такого бедняка.
– Если придешь завтра, – сказал он, – я предоставлю тебе доказательство.

Ой ли? Этот вопрос озаботил его, едва она ушла. Силверсливз, ясное дело, рассчитывал на молчание бакалейщика. Того придется убедить. Заговорит ли Флеминг, если Тиффани поклянется сохранить тайну? Конечно, он сочтет своим долгом спасти девушку от Бенедикта. Но даже этого может быть недостаточно. Булл потребует объяснений. Готов ли Флеминг держать речь и перед ним? И поверит ли ему Булл? В умении Силверсливза убедительно лгать сомневаться не приходилось. Дукет вздохнул. В настоящий момент он не мог выдумать ничего лучше.

Он ждал возвращения Флеминга.

Флеминг дописал письмо ровно в полдень. Оно было коротким, но он удовлетворился. Положив его на ящик с перцем, запер дверь кладовой. Ему предстояло дело частного характера, которое требовало известной аккуратности, и он не хотел, чтобы кто-нибудь помешал.
Джон улыбнулся. Он счел, что, если повезет, его решение устроит всех.

Флеминга обнаружили вечером, когда дама Барникель и Дукет попытались проникнуть в кладовую. Он раскачивался на балке в петле. Письмо было бесхитростным.

Простите за подушные деньги и остальные тоже. Это я их украл. Я хотел наделать их больше для вас с Эми. Пожалуйста, не просите еще.
Я хочу передать дело юному Дукету. Он был мне добрым и очень верным другом. Он хотел спасти меня, но было слишком поздно. Доверьтесь ему.

Прочитав письмо, дама Барникель лишь мельком глянула на Флеминга и обратилась к Дукету:
– Ты понимаешь, о чем он?
– Да.
– Он написал, что украл деньги.
– Не хотел красть. Я обещал ему не говорить ни слова.
– Я думала, это ты украл, – призналась она честно.
– Знаю. Но это не я.
– Не надо было ему этого делать, – заметила дама.
Несмотря на петлю, являвшуюся наглядной причиной смерти, подмастерье знал, что его маленький грустный хозяин умер от стыда.

– Что ж, принимай хозяйство, – проворчала дама Барникель.

Ничто из этого не помогло Дукету утром, когда явилась Тиффани.
– Я потерял человека, который мог тебя убедить, – сказал он просто. – У меня нет доказательства.
– Значит, мне придется поверить тебе на слово?
Он кивнул:
– Больше у меня ничего нет.

Тиффани ушла, и он какое-то время не шевелился. Парень не знал, какое она примет решение, но понимал лишь, что не допустит, чтобы она угодила в когти Силверсливза. «Убью его, если понадобится», – подумал он.

Дама Барникель каялась редко, но следующим утром, когда она восседала на своем огромном ложе и беседовала с Эми, был именно такой случай.

– В голове не укладывается, как я могла настолько ошибаться в этом мальчике, – взрыкивала она. – Он маленький герой. Посмотри, сколько он сделал! Спас жизнь Карпентеру. Заподозрили в краже. Взял на себя вину твоего папаши. Очевидно, хотел спасти и его. Потом от него отрекается Булл. Клянусь, и этому найдется приличное объяснение! И никакого нытья. Он мужественный, преданный парень, – заключила она сердечно. – Верный.
И заметила, что Эми не возразила.
Она встала.

– Сейчас я позабочусь о похоронах твоего несчастного батюшки, – сказала дама Барникель, но задержалась у двери. – Я знаю, тебе не терпится съехать от меня, – тихо произнесла она. – Но не ходи за Карпентера. Ты сама знаешь, что не любишь его.

Приготовления к свадьбе – веселое дело. Время шить платья, да и ночные рубашки. Целые кипы белья! За две недели до торжества кухарка с толстухой-девицей уже принялись за стряпню. Булл и Силверсливз только что сняли возле моста, на Ойстер-Хилл, приличный дом, где молодые начнут свою супружескую жизнь. Даже Чосера заставили воспользоваться его влиянием при дворе и обеспечить перспективному юристу доходную должность.

Однако для Тиффани, хотя она улыбалась, дни тянулись мучительно. Ее раздирали противоречивые чувства. Могло ли быть, чтобы друг ее детства, храбрый мальчишка, которого она любила как брата, солгал? При взгляде на невозмутимое лицо жениха обвинение Дукета казалось немыслимым. Но зачем Джеффри сочинять подобную клевету? В его ли это натуре? Или натура эта, как полагал ее отец, была непоправимо испорчена? Кого она доподлинно знала – найденыша или смышленого правоведа, ухаживавшего за ней?

Девушка подумывала поделиться обвинением Дукета с отцом, но понимала, каким будет ответ. И разве не было его мнение здравым? Мало кто в Лондоне имел репутацию лучше.

И все-таки изо дня в день, пока она наблюдала за приготовлением к свадьбе, ее донимало что-то еще. Пусть все, что говорили о юном Дукете, было правдой – он лжец, а законник – образец добродетели, однако Тиффани по-прежнему задавалась вопросом: что же она испытывала к Бенедикту? Конечно, восхищалась им. Он был благочестив, любезен – все как положено. Похоже, предан ей. И все же она неизменно вспоминала давний разговор с матерью и свой вопрос о безупречных рыцарях: неужто не было ни одного, чтобы выйти замуж? Мать ответила, что таких не сыскать. И вот она выходила за Силверсливза, и родители довольны.

Если бы только не призывал ее внутренний голос: «Остановись!» Сначала шепотом, но с каждым днем чуть громче. Остановись, пока не поздно! Но поздно уже и было – так она думала, наблюдая за стремительным ходом приготовлений.

Эми Флеминг решение далось легче. После смерти отца свадьба с Карпентером отложилась сама собой. Бен сам предложил перенести ее на осень, но Эми теперь втайне решила иначе.

Ее сломила наконец не материнская речь, а печальная отцовская записка. Звучная поддержка отцом Дукета, его желание, чтобы отважный малый занял его место, призыв довериться ему. Быть может, он пытался на собственный лад сказать ей что-то перед уходом?

Она понимала, что не любит Карпентера, но тот всегда казался надежным, тогда как Дукет с его безалаберностью представлялся рискованной партией. Однако события последнего года заставили ее задуматься. Карпентер в Савое, Карпентер с его лоллардистскими текстами. Не попадут ли они в беду при такой одержимости мрачного мастерового? А ныне выяснилось, что в беду угодил и ее несчастный отец. И кто спасал обоих или хотя бы пытался? Дукет, довериться которому призвал отец. В конечном счете именно Дукет оказался сильным. Отважный Дукет.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь