Лондон

Флеминг легко попался на удочку в первый же разговор с этим ученым молодым человеком в таверне «Джордж». Месяц за месяцем он покупал порошок, наблюдал за превращением металлов в серебро и втайне тратил свои сбережения, пока не оказался не в состоянии заплатить даже подушный налог. Но продолжал грезить. И заживут же они, когда дело дойдет до золота! Нечего и говорить – он купит «Джордж», «Табард», все гостиницы от Саутуарка до Рочестера, да и до Кентербери. Дама Барникель сможет делать, что ей вздумается. Он даст ей все роскошные наряды и меха, о каких она мечтала. Жена будет благословлять его, любить и даже уважать, как уважали мужей другие жены. А Эми выйдет замуж за джентльмена. Или за Карпентера, если ей хочется. Вот будет им счастье! Его сердце так и таяло в хрупкой грудной клетке, а вогнутое лицо сияло. Возможно, нынешней ночью все и произойдет.

Большинство шарлатанов, предававшихся этому преступному ремеслу, объясняли фиаско изъяном в оборудовании или ингредиентах. Однако у Силверсливза имелось решение поизящнее.
– Эликсир безупречен, – говорил он. – Вы сами проверили серебро, нами полученное. Вы знаете, что оно чистое. Но последний переход к чистейшему золоту – трудное дело. Даже Эликсир должен действовать в согласии с расположением звезд и планет. Когда наступит благоприятное соединение, обещаю: мы достигнем успеха.

Именно поэтому в полночь, в самую густую тьму, а также потому, что решил купить Тиффани новый чепец, он отправил к бакалейщику посыльного со срочным сообщением: «Меркурий восходит. Приходи ночью».

Великий катаклизм 1381 года застал Джеффри Дукета врасплох. Впрочем, его наблюдали лишь очень немногие в Англии. Весна в том году прошла довольно спокойно. Флеминг ходил подавленный, но юноша, ничего не знавший об алхимических пристрастиях хозяина, мало о том задумывался. Он раз или два навестил Тиффани и слышал в доме Булла, что Силверсливза принимали там всей семьей, оказывая все бо́льшие почести.

Правда, до него доходили рассказы о недовольстве в глубинке. Возмутительный новый налог порождал беспорядки. Крестьяне рассвирепели и скопом уклонялись от уплаты, особенно в восточных графствах. Но все это не слишком заботило Дукета.

В марте налоговые сборы оказались неутешительными, и совет при мальчике-короле решил действовать более активно. Однажды утром Дукет услышал новости: «Сборщиков отсылают обратно в Кент и Восточную Англию». Богатый и стойкий Кент, близкий к столице, своими здоровыми нравами был во многом подобен Лондону. Однако в Восточной Англии, независимой издревле, подушный налог стал особенной проблемой. Если в большинстве графств у многих деревень имелся землевладелец, который из доброты сердечной или расчета помогал беднейшему крестьянству платить налог, то на востоке, где преобладали мелкие независимые хозяйства, таких благотворителей было меньше и крестьянство оказалось под серьезным ударом.

Апрель и май отличились сообщениями о деятельности сборщиков. Городу Норвичу пришлось тяжко: в одних его стенах сыскалось шестьсот разъяренных неплательщиков. В сельской Восточной Англии таких было выявлено свыше двадцати тысяч, и всех обязали платить – каждого десятого!

В начале июня вести стали более зловещими. «В Эссексе убили тех сборщиков». Днем позже: «Поднялось пять тысяч крестьян. Они отряжают гонцов в Кент». И до захода солнца по Чипу пронесся вполне надежный слух: «Кент восстает». Утром 7 июня Дукет услышал, что мятежники атаковали Рочестерский замок. Он не поверил, но позднее спросил у Булла, которого встретил на улице.

– Боюсь, что правда, – мрачно подтвердил купец. – Мне только сказали, что туда подалась половина крестьян из окрестностей Боктона. Они и вожака выбрали, – проворчал он. – Какой-то тип по имени Уот Тайлер.
Великое английское крестьянское восстание началось.

Покуда сбирались жители Эссекса и готовилась к бунту оставшаяся часть Восточной Англии, Уот Тайлер быстро провел своих людей по старой дороге в Кентербери. Архиепископа, которого обвиняли в подушном налоге, там не было, так что они разграбили дворец и распахнули двери тюрьмы. Затем Тайлер развернул свои отряды: настало время сквитаться с юным королем.

Поход на Кентербери не только дал Тайлеру возможность организовать людей, но и возымел другое важное следствие. Из архиепископской темницы был освобожден проповедник Джон Болл, давно пребывавший в разладе с Церковью из-за своих подстрекательских высказываний. Не будучи ученым, как ненавидевший его Уиклиф, он агитировал за радикальное реформирование всего королевства и являлся народным героем. С Тайлером во главе и Боллом в роли пророка все предприятие начало выливаться в крестьянский крестовый поход.

И Лондон дрогнул, ибо к нему стягивались настоящие полчища: с северной стороны эстуария Темзы наступали люди из Эссекса, с южной – отряды Тайлера. В каждой орде были десятки тысяч человек. Маленький король и его совет укрылись с перепуганным архиепископом в Тауэре, но не имели войск, способных справиться с таким количеством мятежников. Архиепископ – в душе безнадежно – взмолился о снятии его с канцлерской должности, и никто не знал, что делать.

Весть прилетела днем в среду, когда Дукет и Флеминг закрывали лавочку. «Они здесь. Эссексцы разбивают лагерь на Майл-Энд». Это всего в паре миль от ворот Олдгейт – входа в город. «Тайлер в Блэкхите!», то есть где-то на том же расстоянии на южном берегу Темзы. Весь торговый Уэст-Чип поспешил по домам, и бакалейщик последовал его примеру. На Лондонском мосту им сообщили: «Мэр приказывает поднять ночью здешний навесной мост». По всей Хай-стрит в Саутуарке заколачивали дома, а дама Барникель встретила их в «Джордже» с мрачным лицом. В руке у нее была здоровенная дубина. Они сложили товары, заперли и перекрыли вход во двор. Более ничего сделать они не могли. Дама Барникель проинспектировала свои владения и одобрительно кивнула.

– Где девчонка? – нетерпеливо спросила она.
Эми куда-то сбежала. Но через несколько минут объявилась, спокойно вошла в дом, и мать, удовлетворенно хрюкнув, забыла о ней. Но когда в кухне появился Дукет, его вдруг схватили за руку, дернули, и он очутился в углу лицом к лицу с Эми. Он осознал, что та необычно бледна.
– Помоги, – прошептала она. Когда же парень спросил, в чем дело, тихо расплакалась: – Бен! Не могу его найти. Боюсь, он попадет в беду.

– Я бы не стал беспокоиться, – утешал ее Дукет. – Он не может быть далеко. Да и мятежники еще не вошли в город.
Но Эми лишь покачала головой.
– Ты не понимаешь, – прошелестела она. – Не в этом дело! – Видя его замешательство, она пояснила: – Я думаю, он решил присоединиться к ним. Мне кажется, он в Блэкхите.

Дукет шагал с удовольствием. Дорога на Кент, забиравшая к юго-востоку, пологими уступами поднималась все выше, пока близ участка, где река выписывала большую южную петлю у селения Гринвич, не устремлялась по верхней гряде. Здесь, на широком открытом плато, которое простиралось на восток, раскинулась обширная пустошь Блэкхит.

По пути он влился в людской поток. Желая либо присоединиться к мятежникам, либо просто поглазеть, сюда стекались жители из всех окрестных деревень: из Клэпхема и Баттерси позади; из Бермондси и Дептфорда вниз по реке. Многие эссексцы с Майл-Энда воспользовались паромами, чтобы побрататься с пришельцами из Кента. Но у Дукета все равно захватило дух от Блэкхита.

Такой толпы он прежде не видывал и не мог сосчитать число – тысяч пятьдесят? Через пустошь на милю раскинулся огромный вольный лагерь, купавшийся в теплом свете раннего летнего вечера. Горели немногочисленные костры, стояли палатки, виднелись лошади и фургоны. Большинство крестьян, отмахав шестьдесят миль от Кентербери, сидели прямо на земле. Дукет видел широкие загорелые лица; многие не носили штанов. Повсюду стоял густой, приятный запах деревни. Но самым заметным был общий настрой. Он ожидал увидеть зловещую и лютую армию, однако оружие имелось лишь у немногих, и все казались жизнерадостными. Дукет подумал, что все это больше смахивает на праздник, чем на битву.

Он опасался, что вовек не сыщет Карпентера, но через четверть часа заметил его – тот разговаривал с какими-то кентскими мастеровыми. Дукет направился к ним в надежде, что этот мрачный субъект не обозлится преследованием.
Карпентер, казалось, искренне ему обрадовался. Он держался оживленнее, чем всегда. Представив ученика своим товарищам, он взял его за руку и повел к месту, откуда был виден всадник, отдававший распоряжения каким-то людям.

– Вот Тайлер, – сказал ремесленник, и Дукет уставился на крепкого человека.
Тот был одет в кожаный колет, а смуглое лицо уже исполнилось командного вида.
Когда Дукет деликатно заметил, что Эми волнуется, а дама Барникель готовится защищать таверну от повстанческих орд, Карпентер лишь рассмеялся:

– Ты не понимаешь, это добрый народ! – Он сделал широкий жест. – Все они преданные ребята, пришли спасать королевство. Завтра на переговоры приедет сам король. Раз он услышал нас, все будет в порядке! – Карпентер улыбнулся. – Разве не здорово?
Дукету это показалось маловероятным, и он бы поспорил, не зашевелись в тот миг южный фланг лагеря. Какие-то люди тянули открытую повозку. По всему лагерю пролетел шепот, и народ уже поднимался и шел к повозке, будто влекомый чьей-то незримой рукой.

– Идем, – позвал Карпентер.
Пройдя прилично, они заняли выгодную позицию, и долго ждать не пришлось. Через считаные минуты появился Тайлер. Рядом ехал на серой кобыле высокий ширококостный человек в бурой рясе. Он спешился, взгромоздился на повозку и тотчас воззвал, огласив пустошь трубным зовом:
– Джон Болл приветствует всех вас!
И пятьдесят тысяч душ тут же притихли.

Проповедь Джона Болла не походила ни на что, слышанное Дукетом прежде. А ведь мысль наипростейшая: все люди рождаются равными. Если Бог назначил существовать господам и слугам, Он сделал бы так в момент Творения. В отличие от Уиклифа, который утверждал, что всякая власть дается Божьей милостью, народный проповедник пошел дальше. Любое господство есть зло, всем богатством надлежит владеть сообща. Без этого дела в Англии не наладятся.

Но что за слог! Поистине сей проповедник знал, как обращаться к сердцам англичан. Рифмуя и прибегая к аллитерациям, он изрекал фразы, западавшие в душу каждому. «Гордыня правит во дворцах! – восклицал он. – Властители погрязли в обжорстве! Законники предаются распутству…» И Дукет видел, как Карпентер отзывался на каждое высказывание, кивая и бормоча: «Истинно так. Истинно верно».
– Пошто лорд греется в своем особняке, а бедный Петр Пахарь
[43]

мерзнет в поле? – спросил Болл. – Пора Джону Правдивому покарать разбойника Хоба!
[44]
– вскричал он грозно. – Имейте же нынче отвагу! Вы сокрушите их. С правом и мощью! Хотеньем и уменьем!
То был насыщенный, звучный говор англосаксонских предков. Затем Болл вернулся к простой библейской теме, и так, чтобы слышал каждый, проскандировал строки, что прославили его проповеди и застряли с той поры в английских присловьях:
Когда Адам пахал, а Ева пряла,
Кто был тогда дворянином?

Он завершил речь громогласным «аминь», и толпа дружно взревела. Карпентер, мрачно сверкая глазами, повернулся к Дукету со словами:
– Разве я не говорил, что все будет в порядке?

Дукет надеялся убедить Карпентера вернуться домой, но мастеровой о том и слышать не хотел.
– Мы должны дождаться короля, – заявил он.

И Дукет, чуть слышно бранясь, остался на ночь в огромном лагере под звездами. Он много чего узнал, бродя и беседуя с жителями глубинки. Часть из них, как Карпентер, никому не желали вреда и явились помочь королю навести порядок. Они уверяли Дукета, что нужно лишь очистить страну от всякой власти. «Тогда, – твердили они, – люди станут свободны».

Парню эта мысль казалась странной. Он знал, что означала свобода в Лондоне. А именно: старинные привилегии и городские стены защищали лондонцев от королевских солдат, иностранных ремесленников и торговцев. А также что подмастерье мог стать квалифицированным, хотя и не высшей пробы ремесленником, а то и мастером. Она означала и наличие гильдий, уордов, олдерменов и мэра – все на своих местах, подобно небесным сферам. Случалось, правда, что беднота выступала против зажиточных олдерменов, особенно если те уклонялись от уплаты налогов. Но даже она понимала необходимость власти и порядка, иначе где оказалась бы свобода Лондона?

Однако в жителях глубинки юноша распознал совершенно иное представление о вещах: порядок, не установленный человеком, но более размытый, продиктованный временами года. Людской порядок виделся им не надобностью, как лондонцу, а бременем. «Зачем землице господин?» – спросил один. Они мечтали стать свободными земледельцами, как англосаксы в старину.

Дукет заметил и кое-что еще. Будучи спрошены, откуда они, почти все крестьяне гордо именовали себя кентцами, будто речь шла о племени. Окажись он на другом берегу среди эссексцев, результат был бы тот же. Англы, юты, разные группы саксов, датчане и кельты – Англия, как всякая европейская страна, оставалась мозаикой, составленной из старых племенных земель. И Дукет тем вечером начал понимать то, что было ведомо всем мудрым правителям Англии: Лондон – коммуна, но графства во времена смут неизменно тяготели к порядкам древнейшим.

Если, как клялся Карпентер, жители Кента не желали зла королю, то в прочих намерениях Дукет был не столь уверен. Когда он поинтересовался мнением одного малого о проповеди, тот ответил:
– Он просто обязан стать архиепископом Кентерберийским.
– И станет, как прикончим нынешнего, – мрачно подхватил его товарищ.
Отходя ко сну, Дукет обдумывал эти слова.

Рассвет посулил еще один погожий день, но парень проголодался, а в лагере, похоже, не было никакой пищи. Он прикинул, что произойдет дальше. Но не успело солнце толком взойти, как вся честная компания, повинуясь приказу Тайлера, потянулась с пустоши по широкому живописному склону к Темзе и Гринвичу. Дукет же увидел, что на другом берегу точно так же собирается эссекская орда.

Они прождали час. Прошел и другой. Дукет уже собрался уйти, когда заметил большую ладную барку, которая в сопровождении еще четырех шла к ним на веслах. Прибыл юный король. Дукет смотрел, захваченный зрелищем. Барка была полна разодетыми господами – великими людьми королевства. Но впереди, у всех на виду, стоял подросток, в личности которого никто бы не ошибся, – высокий, стройный, с соломенно-желтыми волосами. Ричарду II исполнилось четырнадцать, и он уже принял бразды правления в свои руки. Совет под предводительством устрашенного и потерявшего надежду архиепископа умолял его не ходить. Но сын Черного принца имел отвагу. «Хорош», – подумал Дукет, глядя на его силуэт в утреннем свете.

Приветственный рев был оглушителен и разлетелся над рекой. Пассажиры барки, за исключением короля, казались испуганными. Барка остановилась в двадцати ярдах от берега. Затем молодой король поднял руку, толпа притихла, и он звонким голосом обратился к людям:
– Судари, я пришел. Что вы имеете мне сказать?
Дукет отметил у него легкое заикание.
Ответом стал новый рев, в котором тот различил многие выкрики:
– Да здравствует король Ричард!
– Благословен будь король!
И более зловещие:

– Отдай нам голову архиепископа!
– Где предатели?
Через считаные секунды Дукет увидел, как по приказу Тайлера несколько человек погребли к королевской барке с петицией.
Король прочел.
– Тайлер просит выдать головы всех изменников, – сказал кто-то рядом.
Затем Дукет стал свидетелем того, как король пожал плечами, мотнул головой и королевская барка развернулась.
– Измена! – взревела теперь толпа. – Измена! – неслось вдогонку удалявшейся барке.
Потом раздался клич:
– Выступаем!

Если бы люди на мосту прислушались к Буллу, английская история могла пойти иначе. Побагровев лицом, он стоял посреди Лондонского моста под тревожными взглядами оставшихся дома Тиффани, жены и слуг и орал конному олдермену:
– Во имя Господа, делай, как тебе сказано! Поднимай мост!
Он был абсолютно прав: распоряжения мэра прозвучали яснее некуда. Однако стоило орде из Кента устремиться через Саутуарк, сей олдермен, ответственный за мост, отказался подчиниться приказу.

– Пусть остается как есть, – изрек он.
Почему? Было ли то изменой, как многие утверждали впоследствии? Бессмысленное обвинение. Страх перед чернью? Возможно. Но днем раньше трое других олдерменов побывали на Блэкхите и доложили, что Тайлер и его люди настроены верноподданнически и вполне безобидны. Очевидно, этого человека сумели убедить и он совершенно неправильно оценил ситуацию.
– Не надо их распалять! – сказал он. – Пусть проходят.

– Болван! – крикнул Булл, помчался назад в свой дом и принялся запирать двери и ставни.
Через считаные минуты движущаяся масса поглотила здание с семейством Булла внутри.

Дукет дважды надеялся остановить друга. По пути к «Джорджу» он высмотрел даму Барникель, грозно стоявшую с дубиной у двери. Он попытался направить Карпентера к ней, ибо она-то уж точно остановила бы его, но сзади вдруг поднажали, и их пронесло мимо. На Лондонском мосту колыхалась толпа в ожидании перехода, тогда как другие двинулись вдоль южного берега к Ламбету.
– Поворачивай, – упрашивал Дукет. – Быть беде!
Но Карпентер отказался.
– Да никакой беды не будет, – возразил он. – Вот увидишь!

И когда они вошли в город, Дукету почудилось, что так оно и есть. Тайлер строго-настрого приказал: никаких грабежей. Лондонцы держались настороженно, но дружески. Пришельцы из Кента растеклись по улицам, и Дукет, проходя мимо, видел, как они останавливались и расплачивались за еду. Основная масса прошла по Чипу, миновала собор Святого Павла и вышла через ворота Ньюгейт к Смитфилду, где на просторе и был разбит лагерь. Казалось, что вернулся добрый настрой вчерашнего дня. Поздним утром Дукет покинул своего товарища и пошел бродить по городу, исполненный любопытства. Ворота Олдгейт оказались открыты, и в них все еще втекали эссексцы с Майл-Энда. Был там и Чосер; взирая на них, он кривил лицо.

– Не знаю, почему ворота настежь, – сказал он. – Так или иначе, мои книги им не нужны. – И он глянул на просторные хоромы поверх ворот.
Дукет рассказал ему об увиденном и услышанном.
– Неужто крестьяне и впрямь победят?
– В других странах пробовали, – отозвался Чосер, – но всегда безуспешно. – Он улыбнулся. – Тебе не приходит в голову, что Тайлер сделается королем и его командиры станут новыми господами? Что касается дня сегодняшнего, – продолжил он, – будет буча.
– Откуда ты знаешь?

– Этим ребятам нечем заняться, – ответил поэт.

Его правота подтвердилась немного позже. С тех пор как Дукет покинул Карпентера на Смитфилде, прошел час, и толпа начала заводиться. Некоторые запели. Происходило и кое-что еще: к прибывшим присоединилась лондонская чернь. Среди нее встречались обычные подмастерья, но прочие были гаже. Вскоре зазвучали гневные возгласы. А дальше – либо по распоряжению Тайлера, либо по собственной воле – толпа вдруг сплотилась и потянулась к Вестминстеру. Чуть не дойдя до Чаринг-Кросс, она приблизилась к огромному, разросшемуся Савойскому дворцу – резиденции самого Джона Гонта. У нее появилась цель.

Савой охватило пламя. Грандиозному символу феодальных привилегий на Темзе суждено было вскоре превратиться в гору дымящегося пепла. Вопреки приказам Тайлера лондонское отребье перешло к грабежам. Дукет смотрел завороженно, но и печально, так как здание было прекрасно. Рядом стоял и тоже глазел Карпентер, оцепеневший, и время от времени бормотал: «Да, это правильно. Всему этому надлежит быть». Решив, что в толпе его другу ничто не грозит, Дукет немного прошел в сторону Темпла, где подожгли несколько домов, населенных юристами. А когда вернулся, то обнаружил, что Карпентер исчез. Он огляделся, нигде его не нашел и снова посмотрел на Савой.

Какие чары овладели плотником? Кто мог знать? Карпентер торжественно, будто во сне, входил во двор. Там сновали и другие, пытавшиеся выхватить из огня что под руку попадется, но мастеровой не последовал их примеру. Влекомый пламенем, он, как загипнотизированный, направлялся в одно из зданий. Героизм Дукета явился чистым инстинктом. Он не стал раздумывать и побежал.

Злая судьба назначила зданию рухнуть, едва он добрался до места. Он увидел, как Карпентер упал, и метнулся вперед – ухитрился вцепиться, вытащить, при этом сам изрядно обгорел. Карпентера ударило крепко, он был без сознания. С помощью какого-то парня Дукет сумел поднять его и унести прочь.
Через полчаса Карпентер пришел в себя, хотя и был потрясен да в ожогах; Дукет оставил его с доброй братией в больнице Святого Варфоломея и пошел к «Джорджу», дабы рассказать о случившемся Эми.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь