Лондон

Зверинец стал не единственным новшеством. При двух последних монархах старая крепость на реке подверглась колоссальным преобразованиям. Квадратная цитадель Завоевателя теперь высилась посреди огромной открытой площадки. Вокруг нее возвели массивную стену с бойницами и бастионными башнями, иные из которых сами смахивали на миниатюрные замки. Это был внутренний двор. Снаружи по трем сторонам, обращенным к реке, тянулся просторный коридор – двор внешний, обнесенный второй отменной стеной. Вокруг же шел огромный ров, широкий и глубокий, превращавший комплекс Тауэра в неприступный остров, добраться до которого пешком можно было только по подъемному мосту и через несколько закрытых дворов и башен, включая угловую Львиную на юго-западе. Все это сильно напоминало внушительные замки с кольцами стен, недавно возведенные Эдуардом для подчинения Уэльса. Строение было столь грандиозным и мощным, что впредь его общая планировка уже не менялась.

Благочестивый король Генрих III решил изменить вид великой норманнской цитадели, стоявшей в центре, и повелел выбелить ее снаружи. Теперь вместо серого камня лондонцы видели величественный белый замок, бледно отсвечивавший над рекой. Побелка смылась, но название сохранилось надолго: Белая башня.

Всего десять лет назад Королевский монетный двор из старинной штаб-квартиры рядом с собором Святого Павла переехал в Тауэр. Он разместился между стенами в кирпичных цехах внешнего двора. Здесь и коротал свои дни Силверсливз. Он был счастлив. Монетный двор в Тауэре – один из шести в королевстве и, разумеется, самый важный. От старой чеканки, не принимая в расчет естественного износа и нужд неуклонно расширявшейся торговли, отказались. Король Эдуард был настроен учредить новую, которая укрепит торговую деятельность и репутацию королевства во всей Европе.

Будучи служащим Монетного двора, Силверсливз познал все тонкости его работы. Там устраивались пробы. Монеты проверяли для сотрудников Казначейства. Это осуществлялось путем тщательного взвешивания, плавки и соединения с жидким свинцом, благодаря чему все примеси оседали на дно и удавалось определить истинное содержание серебра в монетах и слитках. Там стояли огромные чаны с расплавленным металлом, от которого красное лицо Дионисия пылало во сто крат ярче, а еще – заготовки для получения чистых монет и красящие трафареты, которые монетчики набивали одним точным ударом молотка. «Один удар – одна монета», – довольно мурлыкал Силверсливз, шагая по залам, звеневшим от перестука.

Далее следовало помещение, где монеты считали – фартинги по четыре на пенни, серебряные пенсы и последняя новинка – особенные, редкие и тяжелые четырехпенсовики, называвшиеся гроутами.
[34]
Возможно, из-за жары, шума и непрерывного труда, а может быть, по причине изготовления столь любимых им денег Дионисий Силверсливз считал себя везунчиком в делах и счастливым человеком.

Лучше же прочего казалось то, что у него не было никаких забот, когда он покидал цеха. Для продолжения рода существовали два старших брата. Их семья была далеко не так богата, как несколько поколений назад, и оставила виноторговлю. Но для ухода за овдовевшей матерью средств в любом случае более чем достаточно.
Поэтому вечерами Дионисий был волен заниматься делом, которое любил пуще иных: охотой на женщин.

Конечно, все они были шлюхами. Большинство прочих, хотя иногда он пробовал добиться расположения приличных девушек, на него не смотрели. Но в поиске первых он был неутомим. Ни в Бэнксайде, ни на Кок-лейн не осталось ни одного публичного дома, где бы его не знали. Даже в переулке на Уэст-Чипе, известном как Гроуплег-лейн, где обитали проститутки без права работы, он объявлялся ежемесячно – «как поганый репей», по мнению женщин.

Сегодня же Дионисий, как обычно, шел в Бэнксайд, однако вожделел кое-чего особенного.
Девственницу в «Собачьей голове».
Со стороны хозяина борделя послать ему сообщение было мыслью запоздалой, как Силверсливз и думал. Но это его не волновало. Он со смешком подался к клетке с разъяренным львом.
– У меня сегодня будет девственница, – сообщил он зверю. – Дело поинтереснее, чем ты. До скорого!

Он подумал, что та уж никакая не девственница, но ничего страшного. В конце концов, на что нужна новенькая монета, ни разу не ходившая в обращении? И вскоре он вышел из Тауэра по подъемному мосту и устремился к цели.

Стемнело. Ударил колокол, возвещавший наступление комендантского часа. Все паромные лодки переправили через реку и привязали на лондонском берегу – таково было правило, дабы воры из Саутуарка не проскользнули в город по воде. На Лондонском мосту выставили стражу, и город приготовился к очередной спокойной ночи под охраной королевских указов.

В «Собачьей голове» зажглись огни. При свете фонарей красная штукатурка казалась охристой, и деревянная вывеска поскрипывала на ветру, который поднялся с приходом Силверсливза.

Хозяин «Собачьей головы» успел забыть о Дионисии. Он стоял и грелся возле угольной жаровни посреди длинного помещения с низким потолком, где девушки встречали клиентов. Почти все уже удалились наверх, ибо на исходе дня прибыло много мужчин, включая двух приезжих парламентариев, – всем хотелось развлечься и урвать свое перед официальным закрытием заведения. Остались только две девицы, в том числе Изобел Доггет, сидевшая на лавке, когда Силверсливз вошел, огляделся по сторонам, осклабился и вопросил:

– Ну и где твоя девственница?
Хозяин неуверенно взглянул на Изобел, которая помотала головой.
– Простите, сэр, но она занята. И колокол бил. Вы слишком припозднились.
Это было серьезное соображение. После удара колокола и окончания паромной переправы клиентам полагалось оставаться с девушками до рассвета, чтобы не болтались по улицам. Если у Джоан был клиент, она потеряна на всю ночь.
– Может, возьмете другую, сэр?
Силверсливз окинул взором помещение:

– Из этих старых ведьм? Их я возьму, когда захочу. Я пришел за свежим мясцом, – ухмыльнулся он. – Вот что! Как только управится, скажи ее клиенту, чтобы брал любую бесплатно. Я заплачу. А мне выдашь ее. По рукам?
Но хозяин, помедлив секунду, вновь покачал головой.
Если бы не это кратчайшее колебание, если бы взгляд его на миг не метнулся к Изобел, Силверсливз, наверно, признал бы свое поражение. Но он заметил и навострил уши.

– Что за маневры? – воскликнул он. – Что ты скрываешь? Хочешь меня надуть?
Силверсливз бывал всяким, в том числе резким. Он шагнул к жаровне, возле которой стоял хозяин борделя. В мерцающем свете углей прыщи отбросили крохотные тени.
– Я могу устроить тебе неприятности, – сообщил он негромко, аккуратно взял того за бороду и чуть дернул. – Могу порассказать о твоей пирушке на той неделе.

Пирушка устраивалась для компании приезжих парламентариев. Девочек, ясно дело, тоже обеспечивали. Это незаконно, но хозяин забыл, что Силверсливз о том знал.
– Неприятности мне не нужны, – буркнул он.
– Еще бы – мне тоже, – отозвался Дионисий. – Так приведешь девушку или нет?
Хозяин пожал плечами. Он сам не знал, с чего ему казалось, что эта деваха, начавшая вполне неплохо, не станет работать, как остальные.
– Она уже не девица, – заметил он на случай новых осложнений. – Днем у нее был клиент.

– Не важно. Кто, кстати?
Хозяин борделя замялся, но решил больше не рисковать и не связываться с этим поганцем.
– Булл, торговец, – ответил он нехотя.
– Да ну? – Силверсливз хохотнул. – Старый кобель! Ну так ступай и приведи ее. Будь молодцом!
– Она больна, – заявила Изобел Доггет, желая помочь хозяину, и встала. Ее пронзительный голос напитался злобой. – Оставь ее в покое, прыщавый урод.
Силверсливз уставился на нее.
– А что с ней стряслось? И не хами, – добавил он, – а то епископ оштрафует.

– Поди к черту! Сказано тебе, что больна.
– Булл укатал? – осведомился он с издевкой.
– Не твое дело. Ты ее пальцем не тронешь. Оставь ее в покое! – крикнула она, на сей раз хозяину борделя.
Но тот был сыт по горло.
– Тащи ее сюда, – велел он девушке, а Силверсливз рассмеялся.

Когда Изобел вошла в маленькую мансарду, Джоан и Марджери Доггет были там. Джоан при свете лампы примеряла полосатый наряд Марджери, который собиралась надеть для завтрашней процедуры. Платье оказалось слишком длинным, и девица Доггет только что подрезала его, наскоро подколола и тем удовлетворилась.
– Мы будем гордиться тобой! – сказала она со смехом. И обратилась к нарисовавшейся Изобел: – А вдруг мы все найдем мужей на виселице!

Однако едва Изобел поведала о беде, случившейся внизу, Марджери выругалась, а бедная Джоан побелела как полотно.
– Я не могу, – сказала она, – только не после всего, что было.
– Погоди, ты его еще не видела, – уныло добавила Изобел.
– Надо что-то придумать, – сказала Марджери.

Сестры уселись рядышком на матрас и уткнулись подбородком в руки. Джоан показалось, что те просидели в молчании вечность. Но вот они принялись перешептываться. Чуть позже прозвучали хриплые смешки. Потом опять бормотание. Затем они жизнерадостно вскинули голову.
– Есть план, – сообщила не то Марджери, не то Изобел.
И ей растолковали суть.

– Мы обещаем, она придет, – заявили сестры, усевшись на лавку справа и слева от Дионисия. Тот что-то заподозрил, и одна повторила: – Богом клянусь!

– Уже идет, – подхватила вторая.
– Нам бы еды какой, – сказала Марджери. – И вина.
– Давайте ужинать! – вскричали они хором.
Хозяин насупился. В публичных домах не подавали еды и выпивки, так как это явилось бы посягательством на доходы трактирщиков. Но Силверсливз уже разулыбался. Он поиграл кошельком, где звякнули новенькие монеты.
– С утра не ел, – признался он. – Надо набить брюхо, раз по девкам пошел.

Хозяин борделя нехотя вышел и вернулся с бутылью вина, хлебом и обещанием от жены быстренько наварить говядины.
– Выпьем, девочки, – бодро пригласил Дионисий.
– Всю ночь прогуляем, – согласились те и наполнили его кубок.
Вскоре явилась жена хозяина с приличным котелком, который поставила на стол. Пахло вкусно. Силверсливз поводил носищем и с удовольствием втянул воздух. Он приступил к еде.

Девушка так и не появлялась, но он не расстраивался. Быть может, и вправду заканчивала с клиентом. Или спала. Ему было наплевать. Дионисий не особенно привередничал. Раз сестры поклялись, что она придет, он не думал, что им хватит наглости его обмануть.

Если только дело было не в другом. Они все подливали, и он смекнул, что коли сестры так защищают свою девственницу, то могут попытаться напоить его в стельку. Силверсливз улыбнулся про себя. Что-что, а пить он умел при всех изъянах. Мог осушить эту бутыль и еще такую же. Но девке все равно никуда не деться. Дионисий прикончил котелок говядины. Ему подали большущий яблочный пирог. Он и с пирогом справится. Но прежде послал Марджери за девушкой.

– Я ждал достаточно, – заявил он, когда Изобел подлила ему еще вина.
Марджери, вернувшаяся чуть погодя, улыбалась.
– Сейчас придет, – пообещала она и налила всем заново.
Однако прошло еще время, был наполнен очередной кубок – с излишней поспешностью, и Силверсливз исполнился подозрений и гнева.
– Черт бы вас побрал, – буркнул он. – Я сам ее приведу.
И тут она появилась. Силверсливз даже ахнул.

Волосы распущены. Ножки обуты в сандалии. Ночная рубашка алого шелка едва скрывала маленькие груди, а сбоку имела разрез, в котором виднелась белая, чуть пухловатая нога. Это был лучший наряд Изобел. Больше на девушке не было ничего. Даже хозяин борделя невольно задохнулся, а его супруга удостоила ее многозначительного взгляда. Джоан улыбнулась Силверсливзу, отважно подошла к нему, спокойно присела на колено, посмотрела на стол и объявила:
– Я хочу есть.

Теперь Силверсливз расслабился. Девка его. И действительно, аппетитное блюдо. Он глянул на жену хозяина, просиял и воскликнул:
– Еще закуски! И вина!
Вечер тянулся, и Дионисий понял, что никогда не был так счастлив. Эта девушка была первой свежей, чистой женщиной в его жизни. Она, безусловно, достанется ему. Сидит на коленях, обняв рукой за шею, похоже, он даже нравился ей. Его привычная лихая агрессивность начала сменяться своего рода добродушием.

– Извините, что заставила ждать, – сказала девушка, – но у нас вся ночь впереди.
Так оно и было. Радость переполняла его и даже ожидание оказалось в охотку. Помещение купалось в теплом и милом свете. Когда чуть позже девушка шепнула ему, что все еще немного волнуется, если ему это интересно, он был искренне тронут и потрепал ее по колену.
– Спешить некуда! – воскликнул он и даже затянул песню.

Затем у них образовался хор, они выпили еще; ее головка уютно покоилась на его плече. Закаленная голова Силверсливза слегка пошла кругом, когда в какой-то момент, уже ночью, – он не следил за временем – его внимание привлекло постукивание ставней. Он посмотрел поверх радостных лиц собравшихся.
– Что это было?
– Ветер, – ответил хозяин и состроил гримасу. – Восточный ветер.
Как будто подтверждая сей факт, ставень хлопнул опять.

Дионисий встал; девушка уже засыпала. Он чуть качнулся, но осклабился:
– Пора наверх.
Силверсливз пошел к двери, девушка, спотыкаясь, двинулась следом. Девицы Доггет зачем-то присоединились к ним.

Холод ожег его, как пощечина, едва он вышел наружу. За несколько часов, пока он сидел в помещении, со студеного Северного моря на Лондон надвинулась суровая ноябрьская ночь. Выйдя из чадного тепла при жаровне, весьма нетрезвый Силверсливз даже пошатнулся – так его шарахнуло осенним холодом. Он моргнул. Фонарь на входе погас. Голова шла кругом. Он тряхнул ею, прочищая мозги, нащупал стену, чтобы добраться до лестницы.

Но даже и тогда он удерживал Джоан за руку, хотя едва видел ее алую ночную рубашку.
– Ну же, радость моя, – услышал он собственный голос, странно надрывный. – В райские кущи – сюда.
Он начал подниматься по ступеням.

Почему такое безумство вокруг? Кромешная тьма. Воющий ветер. Скрипучая и шаткая лестница. Дионисию мерещилось, что вся «Собачья голова» ходит ходуном – совершенно непредсказуемым образом. Бордель, вывеска, лестница и все прочее вот-вот встанут на крыло и воспарят на Бэнксайдом в черное небо. Он подавил тошноту, вызванную качкой.
А дальше – две женщины. Девицы Доггет.

Два бледных колеблющихся силуэта, подобные призракам – взывающие к нему, простирающие руки. Одна хватает его за руку на первой площадке, восклицая: «Идем со мной! Спи со мною, любовничек!» Она потянула его дважды, трижды, и он ощутил грубую ткань ее светлого одеяния, жавшуюся к нему, пока он не изловчился отшвырнуть ее прочь. Затем, едва он вступил в коридор следующего этажа, она вдруг нащупала его шею, обхватила, увлекла мимо лесенки, ведшей в мансарду, и каким-то чудом – он не сообразил как – втащила, бессвязно бормоча слова любви, в комнату, хотя он продолжал цепляться за крошку Джоан.

– Возьми меня! Возьми, как тебе нравится!
Ему пришлось бороться, и он высвободился, лишь сбив ее с ног. Звучали голоса, удары, шаги. Потом все стихло.
Наконец, все еще держа во мраке Джоан и толкая ее вперед себя, Силверсливз направился, спотыкаясь, к узкой лесенке, при этом он тряс головой, силясь остаться в сознании.

В каморке царила тьма, хоть глаз выколи. На миг ему почудилось, что он вот-вот лишится чувств. Но Силверсливз услышал ее голос с матраса и двинулся на звук, пока не споткнулся и не упал.
С секунду лежал, гадая, сумеет ли пошевелиться. «Бог его знает, способен ли я на что-то сейчас», – промелькнула мысль. Он ощупал ее ногу под мягким шелком рубашки.

– Подождем до утра, – донесся шепот Джоан, и в тот же миг голова закружилась так, что он готов был согласиться – да, это лучший выход. Но потом он издал урчание и криво улыбнулся.
– О нет! Теперь не отвертишься…

Положил руку. Все у него получится! Прелюдии ради наглаживая рукой и сонно похрюкивая, он приподнялся и в хмельном торжестве вполне воспользовался своим преимуществом – быстро, с нарастающим возбуждением, после чего с новым довольным урчанием, которое перешло в долгий вздох, скатился и заснул. Дело было сделано.
Через несколько секунд дверь тихо приотворилась и захлопнулась.
Утром же он проснулся в тот самый миг, когда девушка выпорхнула из комнаты. Она улыбнулась ему на ходу и исчезла.

Небольшая толпа, собравшаяся у Ньюгейта, пребывала в приподнятом настроении. Повешение пятерых воров, пусть и мелких, было все же событием. Трудно отрицать тот факт, что человечеству в своем большинстве нравится наблюдать за повешениями. Вкупе с присутствием в Вестминстере важных птиц это обещало славное развлечение.

Клепаная дверь тюрьмы у ворот еще оставалась запертой, но повозку для осужденных на казнь уже доставили. Это была маленькая повозка, очень низкая, о двух колесах со спицами, однолошадная. Осужденные стоя держались за борты. Благодаря этому толпа могла хорошо рассмотреть их, пока тележка медленно свершала короткий путь от Смитфилда до висельных деревьев. Ньюгейтский позорный стул нередко забавы ради совершал небольшой объезд по улицам.

Уильям Булл всматривался в толпу. Сразу напротив двери он увидел группу людей с печальными, странно вогнутыми лицами. Не иначе, семейство Мартина Флеминга, догадался он. Возле них он различил нескольких низкорослых угрюмых мастеровых с большой круглой головой, казавшейся слишком крупной для коренастого туловища. Это, видно, родные Джоан. День выдался погожий; ветер стих, однако было прохладно.

Справа особняком, но с хорошим обзором стояла высокая фигура в черном. По всей вероятности, ломбардец, явившийся стать свидетелем правосудия. Или отмщения. Булл потопал на месте и плотнее закутался в плащ.

Клепаная дверь тюрьмы начала открываться. По толпе пролетел гул предвкушения. Стали выходить какие-то люди. Первым выступил рыцарь из королевских судей, надзиравший за процедурой, за ним шел один из городских шерифов. Оба направились к лошадям, которых грумы держали для них наготове. Вышел бейлиф, за ним второй. И наконец узники.

Четверо из пятерых были бедными ремесленниками; пятый, судя по виду, – бродягой. Мастеровые одеты в рубахи, приталенные безрукавки до колен и шерстяные шоссы. Бродяга шел с голыми ногами, облаченный в лохмотья. Руки у всех оставались свободными, но на одной лодыжке имелись кандалы, соединенные цепью. Они молча взобрались в повозку, сопровождаемые бейлифами. Из толпы послышались ободряющие возгласы:
– Держись, Джон!
– Ты сдюжишь, старина!
– Молодчина!
Мартин Флеминг шел третьим.

Он увидел родных и печально, довольно тупо, на них уставился, но другого знака не подал. Те в своей скорби тоже не окликнули его. Но он уже шарил взглядом в толпе, будто что-то выискивал.

Выступил конюх, готовый вести лошадь. И в тот же момент в задних рядах зародился и начал разрастаться возбужденный гомон. Шериф раздраженно взглянул на шум, и на лице у него появилось удивление. Он что-то сказал королевскому судье, который тоже повернулся в седле посмотреть. Но их недоумение не могло сравниться с ужасом и ступором на бледном лице Мартина Флеминга, ибо он узрел близившееся видение.

Джоан шла медленно, но уверенно. На голове белый полосатый чепец в тон платью – позорный наряд шлюхи. В руках – по длинной горящей свече, знак покаяния. Несмотря на холод, она шагала к тележке босиком и остановилась до того, как королевский судья и шериф уставились на нее с высоты.
– Мое имя Джоан, я шлюха, – объявила она звонким голосом, чтобы слышали все. – Возьмет ли меня в жены Мартин Флеминг? – Взглянув юноше в глаза, она выразительно добавила: – Помни. Помни послание. Тебе нечего бояться.

Ошеломленная толпа на миг умолкла. Потом загудела. Узники глазели на Джоан. Бейлифы и конюх тоже вытаращились. Шериф и судья переглянулись.
– Что нам положено делать? – спросил шериф.
– Будь я проклят, если знаю, – ответил рыцарь. – Слышал о таком, но никогда не думал, что увижу.
– Она действует по закону?
Рыцарь нахмурился:
– По-моему, да. – Он глянул на Мартина в повозке, которому весьма сочувствовал, затем вдруг осклабился: – Я буду рассказывать эту историю годами.

Из толпы донеслись крики. Рыцарь обернулся. Вперед шагнул приземистый большеголовый человечек. Он побелел от смятения и неистово жестикулировал.
– Это моя дочь! – завопил он. – Мы уважаемая семья! – В ответ послышались смешки и свист. – Она ушла из дома всего день назад!
Снова крики.
– Хватит ночи! – напомнил кто-то.
– Клянусь, она девственница! – заорал красильщик.
Толпа разразилась хохотом. Джоан не смотрела по сторонам – только на Мартина Флеминга.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь