Лили

Может быть Элла, подобно мне, мучается НЕСВЕРШИВШИМСЯ. Может быть ее так же, как и меня, влечет к этой теплой родниковой воде, сладкому запаху папоротников и дурмана, — говорил я себе, стараясь унять одолевавшие меня сомнения.

В конце концов я оказался здесь в условленный день и час, изнывающий от страха, неудовлетворенного желания и надежды все повторить с Эллой.

Я ожидал чего угодно. Я готов был встретить здесь пропавшего егеря, ко-варную западню, но никак не то, что увидел. Прекрасная лунная девушка пере-черкнула то, что было со мной прежде. Я с удивлением понял, что больше не хочу видеть Эллу. Ее кривоватые ноги, раскосые глаза, грубые плечи резко контрастировали с прекрасными формами лунной красавицы. Теперь, после встречи с ней, обладание Эллой не доставило бы мне большой радости.

Я дрожал и цепенел от восторга от одной мысли, что сейчас девушка пой-дет обратно. Я не мог надеяться на обладание ею, я хотел увидеть ее хотя бы еще раз. Но она не шла. Тогда я снял обувь и, осторожно нащупывая каждый су-чок, который мог предательски хрустнуть под ногами, пошел к баньке.

Чем ближе я подходил к чернеющему в кустах строению, тем громче коло-тилось сердце. От сознания того, что сейчас я снова увижу прекрасную девушку голой, пересыхало в горле. А что если она не одна, что если я увижу, как чужой мужчина обладает ею в баньке? Я сжал кулаки так, что ногти впились в ладони. От этой мысли кровь бросилась в виски. Для чего же еще могла идти в баньку нагая красавица.

Лишь постояв несколько минут я успокоился настолько, что смог идти даль-ше. Поражаясь своей змеиной ловкости, я прополз вдоль стены и оказался в убежище. Оконце светилось. ...

Чуть дыша я прильнул к стеклу. Банька была пуста! На холодном, давно не топленном очаге стояла восковая свеча. Она горела на удивление ярко. Язычок пламени был словно вылит вместе со свечой. Но где же девушка? Она не могла исчезнуть. К баньке вела единственная, проложенная в кустах тропинка, с которой я не сводил глаз, продраться же сквозь дебри напря-мик не смог бы даже человек в плотной одежде, а ведь она была совершенно нага...

Преодолевая страх, я крадучись вошел в баньку. Коснулся камней очага — они были холодными. Струйки воска от горящей свечи бежали по ним, образуя причудливые узоры. Внезапно пламя свечи качнулось, горячая струйка воска змейкой сбежала вниз. Изогнувшись, она застыла белыми восковыми буквами. МЕСТЬ — прочитал я. Свеча вдруг вспыхнула ярче. Дощатая дверь баньки, за-скрипев, приоткрылась. Сквозняк коснулся моего лица. Я замер. В баньке кто-то был. Огонек свечи дернулся и угас. Стало темно. Чувствуя, как подкашиваются ноги, я шагнул к скамье, осел, повалился на нее. Злым ночным глазом смотрела в оконце незнакомая звезда. Ее свет холодил мозг, причинял мне почти физиче-скую боль. Но я не мог оторваться от нее. Я смотрел на звезду широко раскры-тыми глазами, чувствуя, как вместе с этим светом вливается в меня первоздан-ный звериный ужас.

Но вдруг свет потускнел. Легкое белоснежное облачко, посеребренное лу-ной, закрыло небесное око. Прохлада коснулась моего разгоряченного лба. Уто-ляющий душу покой стал овладевать мной. Желания и неминуемые их спутни-ки — страхи — приглушило нечто похожее на музыку. Но это были не звуки, а гармония каких-то струй. Они приподняли меня над влажной шероховатой скамьей, и я словно завис, обласканный струями, свитыми из прохлады и тепла, согревающими холодные глубины мозга и охлаждающими разгоряченное вооб-ражение. Умиротворенный и успокоенный, я уснул крепким сном. Я не мог ви-деть, как невидимая рука нагнула ветви кустарника, закрыв окно баньки.

Проснулся я, когда яркий луч солнца ударил мне прямо в лицо. Я припод-нялся на скамье. События минувшей ночи я готов был воспринять как сон, но разжав кулак, я увидел прилипшую к ладони маленькую восковую букву «м». Это был не сон. Мне опять стало не по себе. Почему вместо Эллы появилась лунная девушка? Как удалось ей бесследно исчезнуть? А этот символ мести еге-ря? Я еще раз внимательно осмотрел восковую букву. Сомнений быть не могло. Это действительно была буква, четкая, словно отлитая на типографской машине. Я достал из кармана блокнот и вложил между страницами злополучный кусочек воска. Я огляделся, ища глазами свечу, но она бесследно исчезла. Ужас прошед-шей ночи снова овладел мной — я готов был бежать из этого страшного места. Но желание увидеть лунную девушку было сильнее. Сознавая, что этого нельзя делать, я решил остаться.

Той же, вьющейся в зарослях крапивы тропинкой я пошел к озеру, минуя свою оранжевую палатку. На берегу разбежался и кинулся в прозрачную утрен-нюю воду, усыпанную солнечными зайчиками. Я поплыл к густой стене тростников, испытывая то странное удовольствие, которое дает только купание без одежды. Уже подплывая к тростникам, я перевернулся на спину, взглянул на бе-рег...

В легком розовом платье по прибрежному песку шла ОНА! Я скрылся в тростнике, встал на дно, оставив на поверхности воды лишь голову. Девушка ог-лянулась вокруг и, убедившись, что поблизости никого нет, разделась догола. Солнце осветило ее прекрасное тело. Я не ошибся — она была совершенством.

Есть женщины, пригодные только для разговоров или только для постели. Эту достаточно было видеть. Один вид ее волновал больше, чем целые ночи с другими. Я смотрел на нее радостными, изумленными глазами.

Теперь я видел больше, чем ночью. Не только ее тело и грудь, я видел все. Девушка медленно пошла в озеро. Мои глаза были почти на уровне водной гла-ди. Я хорошо видел, как вода покрыла ее колени, потом поднялась выше по го-лой ноге, прохладной щекотностью коснулась ее пушка. Девушка испуганно за-мерла на миг. Но тут же, звонко засмеявшись, бросилась вперед и поплыла быс-тро и грациозно. Потом она вышла на берег и не вытираясь легла на песок, рас-кинув ноги и положив голову на руки. Ее и моя нагота, разделенные лишь зана-весом условности, казалось, объединила нас заговором цветущего дурмана и первобытных инстинктов, но в действительности это был железный занавес, пре-одолеть который я был не в состоянии.