чернетка

Бар приближался к закрытию.

Ночь прокралась во все закоулки. Тьма нависает в огнях люминесцентных ламп, табак чуется за километр, откуда на своих "золотых детках" гоняют бандиты и "прочий мусор", с которым Мафия имела дело.

Работа сейчас не колышет её несчастный разум: уставшая сваливается на мягкий, казалось, плюшевый диван, который обнимает крепче, чем игрушечный мишка ребёнка, что боится темноты. Нельзя сказать, что терпение Кирино твердое, как свежая сталь: ей откровенно надоедает каждый раз выслушивать и находить золотую середину в спорах между, как она думает, детьми, что не могут самостоятельно поделить то власть, то крупный дипломат с деньгами, то еще какую-то чушь. Так и хочется разорвать все игрушки, выбросить в мусорный бак и подарить всем путёвку в ад — настолько её уши устают терпеть весь хаос, который садится на хрупкие плечи и кричит с громкостью полицейской сирены.

Но отвлечься от своей "рабочей среды" невозможно — тьма присуща её натуре, всегда с ней по пятам.

Пиджак на стуле, Нацуо подходит к бильярдной стойке, делая.. первый? Второй? к чёрту, уже не колышет. "Не-пойми-какой" глоток белого вина приятно смачивает сухую гортань, что молит о пощаде после муторной встречи с китайскими "нелегальщиками".

"Ещё не хватает пережить распятие ради будущего народа. "

Алкоголь уже бредит в закулисье сознания. Нацуо это понимает.

Хотя бы сейчас девушка, чьи белые локоны неаккуратно спадают на плечи, прогоняя идиотские мысли, прибыла в какой-то закоулок не ради миссии, а долгожданной встречи. Накахара опаздывает вот уже как час из-за непредвиденного задания босса. Видать, соизволил приехать важный чин из Китайской организации, о которой Нацуо предпочитает не думает вовсе.

Играть в бильярд в одиночку скучно до смерти, как и наблюдать за посетителями, поведение которых Кирино знает чуть-ли не наизусть: выпивка, громкие споры, тихая игра, опять выпивка. И так несколько кругов.

И он приходит. Скидывает плащ на соседний диванчик, заказывает любимое красное, и со слабой усмешкой глядит в её глаза, что после трепетного ожидания сияют.

Но её внутренняя тьма понимала, что его усмешка сейчас – предвестник беды.

"Вот же глупые мысли. "

Отгоняет дьяволёнка на плечах взмахом руки, поправив волосы:

– Я рада, что ты наконец пришел.

– Я тоже. Огай решил не щадит меня на этой неделе.. – хмыкает, отпивая алую жидкость с бокала.

– Но я не думаю, что это помешает сегодняшнему вечеру-у..

– Но ты же помнишь, что мы всего лишь сотрудники? – тихо выдает он, когда прах сигареты осыпается на грязную пепельницу. – Я зашел просто проведать тебя сегодня, как и обещал.

Этот миг был мучительно долгим.

Показать шипы, что внутри взъерошились от такого неожиданного изречения Накахары, она не может: сдавливает губы, отводя взгляд куда-то в сторону, лишь бы не в его глаза, в которых таится вся правда её переживаний внутри.

– Конечно.

"Конечно же блять нет."

Подушка отлетает на пол, где разбросаны бутылки и упаковки с дешевой китайской лапшой. На ней – его любимое черное платье, а бинты на ладонях впитывают в себя жидкость с глаз, которую Нацуо так усердно пытается спрятать от мира сего.

"Почему, черт возьми, ты меня так сейчас раздражаешь?"

Ощущение, что она бьется об стенку, словно та – самый главный враг, который пытается искусить её душу, забрать тело, а Нацуо всего-то хочет расправить свои крылья и жить, не думая ни о каких-либо тягостных заботах. Только стенка – безобидная вещь, а все эти фантазии в голове – бред, не более. Отчётливого объяснения её желания крушения всего вокруг не находит.

Кирино считает, что вправду ведёт себя, как маленькая глупая школьница, что не получила заведомо желаемого мальчика из соседнего класса.

Но с ней такого ещё не случалось.

Спустя несколько мужских ласок, влюбленных взглядов, горячих поцелуев, атласную красную нить провёл только Чуя, сам того, наверное, не желая.

Нацуо собирает безделушки в маленькую чёрную сумочку, накидывает пиджак на плечи, и выходит поскорее с ненавистного места – с её же дома, ибо его стены лучше всех знают о дебатах, драмах и спорах в её голове.

Кроме неё самой.

Прямо сейчас она хочет проиграть на его глазах: упасть на колени, с белым флажком в руках. Победа и пир Кирино окончена траурными мелодиями, что в сердце отбивают страстное танго.

"Ведь ему будет стыдно за меня?"

Поставить на заведомо проигравших, дабы ощутить презренный взгляд на себе, словно глаза Накахары фиксируют момент сладкой смерти.

"И твоя ладонь уже не коснётся меня нежно."

Знакомство за знакомством, идиотские анекдоты, дорогое курево, звон бокалов, дым в воздухе, прогоревшая лампочка.

Это не отрывает от жалобного стона с бездны мыслей и сомнений, что хватают за запястье и грубо тянут вниз.

Его губы слаще дорогого шампанского с треснувшегося бокала, голос утешает полудрём души, а усмешка вдохновляет все ниточки внутри взлететь ввысь, дабы достать очередную звезду.

Невозможно.

Бокал разбивается.

Хочется раствориться в призрачности улицы: её шуме, дешевых люминесцентных лампах и таинственной печали, которая тянется за каждым прохожим.