Лезвие

tw: осторожно, смерть персонажа

Чифую не ожидал, что всё так обернётся.

Он не ожидал, что одного мощного удара по голове не хватит, чтобы вырубить Казутору. Не ожидал, что Казутора погонится за ним так быстро, не ожидал увидеть эти пугающие глаза напротив, близко-близко. Светлые, дьявольски жёлтые глаза и взгляд, приправленный легким безумием. Или не легким.

Подтверждая самые неприятные опасения, Казутора медленно приближается. Будто крадётся мягким кошачьим шагом. Незаметно. Неумолимо. Легко-легко. Вот она добыча, ей некуда бежать. Нож угрожающе поблескивает в его правой руке.

Чифую сглатывает вязкую слюну. Он умеет за себя постоять, умеет бить, вырубая противника одним прицельным ударом. Умеет уворачиваться, правильно падать, стойко принимать проскользнувшие удары, снова бить, пока хватает сил.

Что Чифую не любит — так это ножи. Бита, лом, просто какая-то тяжелая железка — это ладно, с этим можно работать. Но нож? Нет, Чифую не нравятся ножи. Они маленькие, непредсказуемые, чертовски острые и самое главное — смертельные. Чтобы уложить кого-то битой нужно ещё постараться, ударить правильно и сильно, не дать увернуться.

Для ножа много ума не надо. Возможно, немного скорости, чтобы этот самый нож не потерять, но не больше. Хуже только огнестрельное. 

Об этом Чифую старается не думать. Думать в драке вообще вредно. Главное, доверься инстинктам и бей посильнее.

И он бьет. Прыгает вперёд, замахивается — и бьет, стараясь выбить нож.

Казутора тоже не дурак, он легко, играючи отскакивает назад, будто забавляющаяся с мышью кошка. Взгляд полупьяный, чуть в расфокусе. Видимо, удар по голове все же не прошёл бесследно.

Дальше всё превращается в один бесконечный калейдоскоп ударов, порезов, пинков и глухого рычания, застрявшего где-то в горле.

Чифую злится, Чифую безумно злится. Казутора чуть не прирезал Баджи, упиваясь своей ненавистью пополам с жаждой крови. Если бы Чифую чуть-чуть помедлил, если бы не подоспели остальные — страшно подумать, что бы успел сделать Казутора. Но он отвлёкся, решил, видимо, что с полуживого Баджи хватит, и кинулся на Чифую.

Единственное, о чем думал Чифую, это как бы так незаметно увести Казутору подальше, чтобы он не навредил Баджи, не убил ненароком кого-то другого, кто окажется на пути.

Что ж, отвлечь на себя у него получилось, но дальше плана не было. У Казуторы оставался нож и не менее острая, безумная улыбка. Его зубы все в крови, а один глаз и вовсе не открывается из-за разбитой брови и скулы, отчего вид ещё более устрашающий. Сильный противник — это неприятно, но умалишенный — это намного, намного хуже.

Предплечье Чифую неприятно жжёт от порезов, но ощущается это не совсем реальным, будто бы не по-настоящему. Рука почти не чувствуется, как, впрочем, и большая часть тела.

Казутора режет неглубоко, действия больше походят на игру кота, жестокую, но без какой-либо цели. Но Чифую больше верит в свою ловкость, чем в чужое милосердие.

Когда нож оказывается в его руке, а сам Казутора прижат к ближайшей стене лицом, Чифую приставляет лезвие к чужому горлу, наваливаясь сзади. Несколько секунд они почти не двигаются, пока Казутора упрямо упирается в стену ладонями, тем самым прижимаясь к Чифую вплотную, но не вырывается.

Чифую кожей чувствует его сердцебиение, отдающее куда-то в позвоночник. Собственное сердце гулко отзывается где-то в груди, не различить даже, где чьё. Ритм рваный, загнанный, быстрый-быстрый.

С дыханием ещё хуже. Чифую думает, что если расцепит зубы и попробует вздохнуть нормально, начнёт задыхаться и хватать воздух, как выброшенная на берег рыба. Поэтому он лишь длинно, медленно выдыхает Казуторе в шею. Желто-чёрные пряди около уха шевелятся от этого вздоха, Казутора легко, ненавязчиво ведёт плечом. В духе «эй, я не вырываюсь, просто щекотно». Будто бы они тут не драку устроили, а прелюдию. Сережка-колокольчик укоризненно позвякивает.

А потом Казутора резко откидывается назад, выворачиваясь из хватки. Чифую ведёт рукой, пытаясь остановить сопротивление.

Только потом вспоминает, что в руке — нож. 

Сбитые костяшки пальцев обжигает чужая кровь, хлынувшая из раны.

Казутора задыхается, судорожно хватая ртом воздух, успевает чуть обернуться, вскинуть руки — и привалиться обратно к стене. В его глазах — удивление, застывшее недопонимание. Паника на дне зрачков. Чифую отшатывается.

Он приходит в себя, только когда тело неловко сползает по стене, оставляя красные разводы, и застывает в нелепой позе. Оно уже не похоже на Казутору. У Казуторы были живые, хитрые глаза, кошачий прищур и дурацкая улыбка. Это, думает Чифую, это не может быть Казутора. Этого, думает Чифую, не может вообще быть.

Чифую не может больше думать, Чифую лишь заторможено смотрит на кровь, идущую из раны на горле Казуторы. Не может отвести глаз. Не может поверить.

Он медленно переводит взгляд вниз, на собственные руки. Одна из них всё ещё сжимает окровавленный нож, мышцы будто одеревенели. Когда лезвие с лязгом падает на асфальт, Чифую рвано выдыхает.

Гул звуков наваливается внезапно. Неприятный запах бьет в нос, чуть не сводя с ума. Будто бы лопается мыльный пузырь вокруг. Вдалеке слышатся чьи-то крики, звуки ударов и ругани. Где-то над головой возмущённо чирикают воробьи, из-под мусорного бака с шуршанием выбегает крыса. Но собственное сердце заглушает почти всё, барабаном бьет по перепонкам, вгрызается в мозг.

Чифую думает, что лучше бы оно остановилось. Надеется, что так и произойдёт, и продолжает неподвижно стоять, пока собственные руки жжёт от содеянного, от одного неосторожного движения. Пока мёртвое тело лежит у стены, в луже крови. Красной-красной. Уже остывающей.

Чифую не ожидал, что всё так обернётся.