лето

http://telegra.ph/время мое

лето. 

я понимала, что за этот отрезок времени, столь грубый и гвалтливый я ничего не смогу сделать. и я прекрасно осознала свою человеческую бесполезность, когда была оставленна одна, к тому же на целый месяц с моей тщедушной, но доброй прабабушкой. у нее в квартире были мыши. пожалуй, эти мыши были ее друзьями, иначе мы не видели причин запрещать их всех потравить. ее слова, действия, облик перемещали меня в сказку. она похожа была на Бабу-Ягу, но не ту, которую в поселочных театрах играли мужчины из грубых театральных школ, а на гордую колдунью, чей образ умышленно очернили. мыши ее, единственные, кто никогда не уходил из этой квартиры. казалось, что они охраняли ее ларец с самыми ценными вещами( который действительно был). ключ от этого крестьянского тайника был всегда с ней. она хранила там свое прошлое, и свое будущее. вдруг, когда-нибудь денег не будет и вовсе, так вот, клеть-клетушка ее бы спасла и достала ей хоть крошки черных хлебов. только было одно большое и странное для меня существо(к тому же постоянно и крайне отвратно сетующее старое) в этой мифологии, которую я создала в детстве, оно не имел даже и пропинацию быть каким либо существом. приходило оно, или сказать точнее, он. он - сын моей любимой родительнице. как пес, в крови, и в своем мире. мире, где все - материал и обменник. и я боялась уходить из этого дома, ведь для этого существа моя милая бабушка - долг в карты, а ее волшебная комната - уплата грузину за водку

брат мой, бывший ребенком, со светлым умом, но абсолютно, к сожалению отца, не желавщий "кормить" разум свой убегал гулять за дом, наш дом. я иногда выходила посмотреть как у них, у этих безработных дитий, чем они живут. признаюсь, ревность к этим зеленым кипарисам не трогала меня никоем образом, наоборот, я была рада, что они стоят, словно они вечны и ветер их стержень не сломлет. он бегал, не знаю, что в доме его идет война между матерью и сыном ее, гадким и глупым мужичком. я подходила, забрать его домой, на обед, трапезу, но он убегал, убегал от меня и мне было противно от чувств, от жалости к себе. страшно и тошнотворно, когда отказ брата, младшего, выбивал меня из коляии, подавляя меня.

день. 

горы крыма, моего сказочного града, в котором все для меня было туманом, охватившим мое сознание, мою душу, мое представление о мифах, легендах, сказах убивали меня. убивали во мне желание бегать, как любая девочка в годы мои, годы абсолютного рая, а рай - детство. рай, который нас выгнал, а выгнав, сделал бичем мира. вся природа этого памятника моих мыслей говорила мне о том, как должно выглядеть сказочное место. нет, место где живут боги. гора медведь(так называли ее обыватили поселка моего детства и старые как вино сивые дамы) для меня было олимпом крымского мира, ибо людей я там не видала, а красоту, данную иным - да. 

мне всегда нравилось думать о том, что я не одна, о том, что за мной смотрят, о том, что я появилась не по желанию людей, а по желанию мира самого... 

но я была всего лишь ребенком.

итак, я всегда видала баталии матери и ее сына, надежды с которого рухнули, рухнули, разбились, а остатки надежды, ее бедный и беленький труп унесла река. 

мы сидели(в шахматы я не умела играть, моего ума не хватило на изучение этого дела) поэтому моя прабабушка играла сама с собой. В этом я тоже смогла разглядеть магический подтекст( как и во всем, что меня окружало). 

вдруг, прабабушка застыла, дав белым выиграть ее другие фигуры.

за окном начался ливень, быстро прошел, опять начался. я не могла понять на чьей стороне была великая, природа? может она понимала меня? ее градация была вехой литературы, слезами божьми и даром для рода людского. этот мрак так играл свою симфонию, что за какие-то пять минут от силы, по времени человесескому стал для зелени гор особым нарядом, пером, вкусом, почерком. явился? ничуть ни вычурный пейзаж пролил свою минерву

 поворот ключа. грубый, надменный, глумливый. в глазах моей голубки прочла я тогда роковое: "явился"... 

смотря по сторонам, на дома цветов, вазы, на ковры, зеркала, рушник и все, абсолютно все ожило и шептало этому злодею: "явился". в моей голове была буря.

 вот она? вот она проблема "отцов и детей". но почему же она такова? почему она не столь моральна, какой обязана быть. он просто воровал вещи, продавал их, чтобы "потушить" свои долги. погрузивщись в конфликт матери и сына, я испытала жалость. сентиментальную, да человеческую жалость. я чувствала стыд "злодея", но жалко его мне не было, ибо больше стыда его, был стыд моей бабы-яги, она в сыне своем, этом маленьком человеке видела вину лишь свою, собственную. видела она там и свою моральную несостоятельность, и не готовность быть матушкой. и признаться, это покаянье подкупало мое десткое "я".

продолжение......