Культ

А пока был сентябрь, холодный воздух пах морем и опавшей листвой, дома – уютный желтоватый свет, и ароматы еды, и разговоры, и тепло рук, и радость во взгляде, когда они видели друг друга. Скрипел, словно сетуя на непосильные для собственной дряхлости упражнения, раскладной диван, и они по очереди шли в душ, где Карина обычно очень долго стояла под горячими струями, безуспешно пробуя смыть небольшой темный знак в виде перевернутого трезубца на внутренней части бедра. Она понимала, что мочалка и мыло тут не помогут, но все терла, пока покрасневшая кожа не начинала саднить. А потом выключала воду, надевала пижаму и ложилась в постель.

Да, это была очень хорошая жизнь.

Субботним вечером, в последний день первой рабочей недели в школе, все было как обычно. С тускло-серого неба сочился мелкий дождик, под ногами скользили прилипшие к асфальту раскисшие мокрые листья, по улице Красных Матросов проходили, втянув голову в плечи и опустив глаза, редкие пешеходы. Аркадий Леонидович привычно нашел взглядом окно кухни рядом с дверью в подъезд – оно светилось желтым и теплым – и вошел в дом. Дверь напротив его квартиры была приотворена. Длинный, нескладный парень с нечесаными кудрявыми космами стоял в дверном проеме и смотрел прямо перед собой. Когда Аркадий Леонидович увидел его в первый раз, еще в мае, едва они тут поселились, то даже испугался немного: стоит человек в приоткрытой двери и смотрит, не сводя глаз. Парень был явно не вполне нормален, и первое время Аркадий Леонидович опасался поворачиваться к нему спиной, открывая квартиру: казалось, что тот сейчас заорет и набросится сзади. Потом он познакомился с матерью молодого человека, неопрятной пожилой женщиной с диковато закрученными на голове седыми космами; к разговорам она была не очень-то расположена, но сказала, что сына ее бояться не нужно: он дурачок, но мирный. Так и сказала – дурачок. Когда она выходила из дома, он иногда открывал дверь и смотрел. Ждал маму.

– Привет, – сказал Аркадий Леонидович и, не дожидаясь ответа, достал ключ и отпер дверь.
– Получилось? – осклабился идиот.
Он всегда задавал этот вопрос. Аркадий Леонидович не знал почему.
– Да, все в порядке, – ответил он ему, как обычно. – Все получилось.

В тот вечер после ужина они читали «Песнь о Нибелунгах». Интересных фильмов по телевизору не было – Аркадий Леонидович и Карина смотрели только кино или программы о культуре, никаких шоу, а особенно никаких новостей – еще один пункт их негласного договора, как и отсутствие дома подключения к Интернету. Старый телевизор уверенно принимал только три или четыре канала, так что тихие вечера, без фильмов и передач, случались часто. Еще летом Карина предложила Аркадию Леонидовичу преподавать ей зарубежную литературу – то ли в шутку, то ли всерьез, но идея прижилась: ей было интересно слушать, а ему – читать и рассказывать. К августу они закончили с древнегреческим эпосом и античными трагедиями и взялись за европейское средневековье. Сегодня очередь была за пятой авентюрой: «Как Зигфрид впервые увидел Кримхильду».

…Он деве поклонился, и руку подала
Кримхильда нидерландцу и рядом с ним пошла,
На спутника украдкой бросая нежный взор.
Никто четы прекраснее не видел до сих пор.
Я утверждать не смею, считал иль нет герой,
Что руку пожимает она ему порой,
Но не могу поверить, что скрыть ей удалось
Любовь, которую в нее вселил отважный гость…
[1]
Карина слушала будто сказку.

Ровно в одиннадцать они легли в постель и выключили свет. Минут через пять в квартире над ними послышались сначала тихие, потом громкие скрипы, а затем все учащающиеся глухие удары, протяжные стоны и глухое кряхтение. Это тоже было своеобразной традицией дома, как встречающий маму умственно отсталый парень на лестничной площадке. Поначалу они немного смущались, слушая в тишине недвусмысленные звуки, несущиеся с верхнего этажа, потом смеялись, а после привыкли и даже беспокоились, если соседский коитус задерживался позже обычного. Но в этот вечер и половая жизнь жильцов на втором этаже состоялась по расписанию: удары все учащались, как будто разгонялся, набирая обороты, какой-то механизм, стоны перешли в рычанье и крики, завершившись пронзительным воплем. Пять минут, как обычно. Тишина.

А в два часа ночи Карина проснулась, открыла глаза и поняла, что оказалась не дома.

Вообще ни ей, ни Аркадию Леонидовичу не снились кошмары, хотя этого можно было бы ожидать. Ни обгоревших, изуродованных тел, ни падения в темную реку в разбитом автомобиле, ни крови, ни дымящего пламени; забылись длинные тени в углах, огонек черной свечи и в ужасе бьющийся человек, привязанный к железной кровати. Прошлое будто бы потеряло их, сбившись со следа. Но в ночь на воскресенье, в тот самый момент, когда ковш экскаватора со скрежетом врезался в каменную кладку древнего капища, Карина неожиданно для себя увидела вместо ставших привычными стен, оклеенных бледно-зелеными обоями, нечто другое: сырая кирпичная кладка, низкий тяжелый потолок, шершавый каменный пол, холодящий спину сквозь тонкую ткань пижамы.

Карина оцепенела, не чувствуя тела, но смогла чуть приподнять голову и оглядеться: разбросанные подушки, истертый красный ковер, багровая и черная драпировка на стенах, покрытый темной тканью алтарь и даже котел над пылающим в бочке огнем.
Это место было ей слишком хорошо знакомо. Подвал Виллы Боргезе за тысячу километров отсюда, выжженный дотла страшным пожаром, разрушенный взрывом и погребенный обрушившимся сверху зданием старой больницы.
Но сейчас он выглядел как и прежде.

Карина приподнялась еще немного. В ногах у нее стояли две девочки лет семи: одна, с длинными темными волосами, казалась печальной; другая, светловолосая, в яркой косынке на голове, смотрела на Карину с каким-то ехидным, злым торжеством.
– Привет! – сказала она. – Поиграешь с нами?
И захихикала.
Карина молчала. Она не могла говорить.
– Лерка, скажи ей! – И светловолосая девочка подтолкнула локтем свою подружку.

– Да, Карина, пожалуйста, поиграй с нами, – произнесла темненькая девочка и отвернулась. Карине показалось, что на глазах у нее блеснули слезы.
– Здесь очень скучно, – сообщила первая девочка. – А бабушка куда-то пропала. Так что, будем играть?
Карина зажмурилась, напряглась и попыталась мотнуть головой. Тело не слушалось, но она собралась, дернулась изо всех сил – и проснулась от того, что подпрыгнула на кровати, вздрогнув всем телом.

Было темно и тихо. На столе чуть слышно тикал будильник. Сердце часто и больно колотилось в груди. Спина и грудь под пижамой покрылись холодным и липким потом. Карина едва перевела дыхание, как почувствовала, что рядом с ней с силой содрогнулся Аркадий Леонидович – и тут же проснулся, хрипло и часто дыша.
– Тише, тише. – Карина обняла его, поцеловала, погладила по лицу. – Что с тобой?
– Сон, – выдавил он. – Приснилось что-то. Какая-то дрянь.

«Мне тоже», – чуть не сказала Карина. Она хотела спросить его, что приснилось, но подумала и не стала.
– Все хорошо, я с тобой. – И она лишь сильнее прижалась к нему, продолжая гладить по лицу, шее, груди. Аркадий Леонидович вздохнул, крепко обнял Карину за плечи и поцеловал в макушку.
Ни один из них так больше и не уснул.

Аркадий Леонидович лежал, чувствуя, как тяжело бьется пульс в правой руке. То, что разбудило его, было не сном. Это было мгновенное, резкое и совершенно отчетливое ощущение толчка в правой ладони – забытое, но очень хорошо знакомое. Так отдаются в руку через резиновую рукоять удары железного молотка, с треском дробящего кости.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь