Кукловод

Черная сцена, свет от прожектора. Белыми буквами выведено до боли прекрасное слово «Юность». В зале видны силуэты. Люди – похожи на соседние здания, на которые я смотрю сквозь форточку холодной ночью. Мелькает свет. Это телефоны в руках, внутри которых, как и в желтых окнах квартир, целые миры. Тишина.

На сцене появляется он.

Кажется, что дыхание всего зрительного зала внезапно вылетает сквозь входную дверь, будто могучая сила одной рукой ворует все наши признаки жизни.

Тонкая фигура начинает монолог.

Голос раздается раскатом по пространству, воздух становится тяжелее на пару килограммов. Он машет руками, расставляя акценты, изящно жонглируя фразами.

И тут я понимаю, что он – кукловод.

Внезапно в зале я вижу отблески огромного количества веревочек, которые тянутся откуда-то изнутри каждого зрителя до самого космоса, дырявя этот чертов потолок. Слышится отовсюду, как натягиваются струны, пока кукловод говорит.

Говорит о том, что мы все, возможно, проебали. А еще о том, как прекрасно любить. Что у нас все еще есть молодость. Что быть непохожим, совсем не значит быть другим. Голос его глубокий и густой, как белая сгущенка в советской банке. Накрывает, заставляет в простых истинах вязнуть так, что зубы сводит от этой молочной сладости.

Тонкие веревочки скачут по какому-то магическому ритму его фраз. Играет он мелодию, которая так знакома каждому в зале. Чью-то веревочку он тянет с надрывом, кому-то достает лишь касание кончиками пальцев. Но он говорит, а веревочки пускаются в пляс. Кукловод знает силу своих слов. Он достает ее из глубины своей собственной растерзанной души. Он все это пережил, прочувствовал, возможно, со словами отпустил. А мы слышим и чувствуем также. Он виртуозно вытягивает шмотки наших чувств и развешивает их на эти веревочки, которые тянутся куда-то далеко во Вселенную. Все мы в одной лодке, все мы в одном пространстве. Так работает эта глупая жизнь.

Кукловод заканчивает свой рассказ. Нити постепенно обрываются. В зале наступает тишина. Мне становится тесно. И тут я слышу вздох. Кто-то открыл входную дверь, впустив наше дыхание назад. Кукловод уходит со сцены, раздаются аплодисменты. Только вот они предназначены ему или нам самим, за душевный стриптиз? И все снова по-прежнему, словно ничего не было. Но то единение, как будто до сих пор где-то внутри.