Ктулху

2

Поистине захватывающим и одновременно жалким зрелищем было наблюдать, как этот странный бледный человек – на вид средних лет, но в действительности ему было не меньше ста, – наконец пытается выйти из облака всеобщего презрения и страха. Но такова уж власть денег и внешних приличий: отношение к нему в обществе действительно стало заметно лучше, особенно после того, как прекратились исчезновения моряков. Вдобавок он начал тщательно скрывать свои походы на кладбище, и больше его там никто не видел; утихли и сплетни о жутких криках на потакетской ферме. Еду и скот Кервен по-прежнему закупал в огромных количествах, но до недавнего времени, когда Чарлз Уорд поднял архивы со счетами и заказами Кервена в библиотеке Шепли, никому не приходило в голову провести параллель между количеством гвинейских негров, которых он ввозил в страну вплоть до 1766 года, и необъяснимо малым числом купчих, удостоверяющих продажу этих рабов торговцам с Большого моста и плантаторам округа Наррагансетт. Словом, когда возникала острая необходимость, этот страшный человек мог проявить необычайную хитрость и изобретательность.

Эффект от запоздалого исправления, конечно, был невелик. Кервена продолжали избегать и сторониться; людям было достаточно уже одного того, что в свои сто лет он так молодо выглядит. Кервен понимал, что рано или поздно дурная репутация испортит ему торговлю, а для проведения опытов и исследований требовались изрядные средства. Поскольку смена города лишила бы его добытых большим трудом торговых преимуществ, о переезде не могло быть и речи. По здравому размышлению Кервен понял, что должен как можно скорей восстановить добрые отношения с жителями Провиденса, чтобы его появление больше не становилось сигналом к перешептыванью, внезапным отлучкам «по важным делам» и общему напряжению обстановки. Слугами в его доме давно работали нищие лентяи, которых никто другой нанимать не хотел, и они причиняли ему немало хлопот; из прежних капитанов и матросов с ним соглашались работать лишь те, над кем он имел какую-нибудь власть, будь то закладная, долговая расписка или тайные сведения, могущие нанести существенный урон их благосостоянию. Кервен, о чем с трепетом писали авторы различных дневников, обладал почти сверхъестественным даром по добыванию компрометирующих семейных тайн. В последние пять лет его жизни многим казалось, что сведения, которыми он свободно располагал, могли сообщить ему лишь мертвецы.

Примерно в это время коварный негоциант предпринял последнюю попытку восстановить свое положение в обществе. Абсолютный отшельник и изгой, Кервен вдруг решил заключить брак по расчету, взяв в жену леди, безупречная репутация которой не дала бы подвергать дальнейшему остракизму его дом. Возможно, на то имелись и другие, более глубокие причины – причины столь неподдающиеся человеческому восприятию, что лишь найденные через полтора столетия бумаги стали поводом для страшных догадок.

Естественно, он понимал, с каким ужасом и негодованием воспримет его ухаживания любая девушка, поэтому решил подыскать себе такую жену, на родителей которой мог бы оказать существенное давление. Подобных кандидаток оказалось немного, поскольку у Кервена были очень высокие требования к будущей супруге по части внешности, образования и положения в обществе. В конце концов поиски привели его в дом одного из самых лучших и давних его капитанов, вдовца с благородным происхождением и непререкаемым авторитетом по имени Дьюти Тиллингаст, чья дочь Элиза была наделена всеми достоинствами, какие только можно пожелать, за исключением наследства. Капитан Тиллингаст целиком и полностью находился во власти Кервена; после страшной беседы, состоявшейся в его доме с куполом на Пауэрс-лейн-стрит, он был вынужден благословить сей богохульный союз.

Элизе Тиллингаст в то время было восемнадцать лет; она получила самое лучшее воспитание и образование, какое только мог предоставить ей разорившийся отец. Элиза посещала школу Стивена Джексона напротив Корт-хаус-перейд и училась всем тонкостям ведения домашнего хозяйства у матери, пока та не погибла от оспы в 1757 году. Вышивки Элизы, сделанные ею в возрасте девяти лет, по сей день украшают комнаты Род-Айлендского исторического общества. После смерти матери девочка взяла все домашнее хозяйство на себя, и в помощницах у нее была только чернокожая старуха. Несомненно, споры с отцом по поводу брака с Кервеном причинили ей немало боли, однако об этом никаких сведений не сохранилось. Помолвку с Эзрой Уиденом, вторым помощником капитана судна «Энтерпрайз», пришлось разорвать. 7 марта 1763 года в Баптистской церкви, в присутствии всех знатных персон города, состоялась свадьба Элизы и Джозефа Кервена – церемонию проводил Сэмюэль Уиндзор-младший. В «Газетт» по этому поводу написали коротенькую заметку, но из большинства сохранившихся экземпляров того номера ее либо вырвали, либо вырезали. Единственную уцелевшую копию газеты удалось найти в архивах известного частного коллекционера, и Чарлз Уорд не мог не подивиться и не улыбнуться бездушной обходительности языка, которым была написана заметка:

«Минувшим вечером мистер Джозеф Кервен, купец сего города, сочетался законным браком с Элизой Тиллингаст, дочерью капитана Дьюти Тиллингаста, – истинной леди, чьи несомненные достоинства вкупе с истинной красотой да принесут счастье и согласие сему славному союзу».

Собрание писем судьи Дарфи и мистера Арнольда, незадолго до первого приступа безумия обнаруженное Чарлзом в частной коллекции господина Мелвилла Ф. Питерса с Джордж-стрит, проливает весьма яркий свет на то, какое негодование вызвал в обществе сей нечестивый союз. Однако авторитета Тиллингастов это не подорвало, и в дом Джозефа Кервена вновь потянулись люди, которых прежде он ничем не мог заманить на порог. Конечно, полностью в общество его не приняли, и супруге его пришлось немало пострадать, однако стена полного остракизма все же рухнула. К вящему удивлению самой Элизы и всех остальных, Кервен относился к жене с поразительным уважением и любовью. В новом доме не осталось и следа от его прежних занятий, и хотя Кервен часто отлучался на ферму в Потакете, где его жена никогда не бывала, дома он вел себя совершенно нормально. Лишь один человек не прекратил с ним открытой вражды – юный помощник капитана, с которым Элиза Тиллингаст столь внезапно разорвала помолвку. Эзра Уиден поклялся отомстить Кервену, и хотя по натуре он был человек мягкий и незлобивый, теперь он лелеял одну-единственную цель, не сулившую мужу-узурпатору ничего хорошего.

7 мая 1765 года родился единственный ребенок Кервена, дочь Анна; преподобный Джон Грейвз крестил ее в Королевской церкви, прихожанами которой, дабы найти компромисс между конгрегационалистскими убеждениями мужа и баптистскими – жены, недавно стали оба супруга. Запись об этом рождении, как и о заключении брака двумя годами раньше, тщательно вымарали из всех церковных и городских архивов; Чарлзу Уорду удалось найти их лишь после того, как он узнал о смене фамилии вдовы и собственном родстве с Кервеном, каковое открытие пробудило в нем безудержный интерес и впоследствии привело к безумию. Запись о рождении нашлась весьма удивительным образом: благодаря переписке с наследниками лоялиста Грейвза, который после начала революции сбежал из Провиденса, прихватив с собой копию церковного архива. Уорд решил испытать этот источник, поскольку знал, что его прапрабабушка Анна Тиллингаст Поттер относилась к епископальной церкви.

Вскоре после рождения дочери – события, которое он встретил с необычайным для его холодной натуры восторгом, Кервен решил позировать для портрета. Художником стал одаренный шотландец по имени Космо Александр, который впоследствии поселился в Ньюпорте и был одним из первых учителей Гилберта Стюарта. Портрет повесили в библиотеке заново отстроенного дома, но ни в одном из дневников, где упоминалась картина, не было сведений о ее дальнейшей судьбе. В это время ученый стал проявлять необычайную рассеянность и почти все свое время проводил на потакетской ферме. Он постоянно пребывал, как свидетельствовали окружающие, в состоянии тщательно скрываемого возбуждения, словно вот-вот должно было свершиться нечто удивительное. Это явно имело отношение к химии и алхимии, поскольку Кервен перевез на ферму множество книг по этим темам.

Между тем его интерес к жизни Провиденса не угас, и он не упускал случая помочь таким деятелям как Стивен Хопкинс, Джозеф Браун и Бенджамин Уэст в попытках поднять культурный уровень города, который тогда был гораздо ниже ньюпортского, где издавна покровительствовали гуманитарным наукам. В 1763 году Кервен помог Дэниелу Дженкксу открыть книжный магазин, после чего стал там постоянным покупателем; оказывал поддержку нуждающейся «Газетт», свежий номер которой каждую среду печатался в «Голове Шекспира». Что касается политики, он горячо поддерживал губернатора Хопкинса в борьбе с партией Уорда, основная сила которой была сосредоточена в Ньюпорте. А чрезвычайно убедительная речь Кервена в Хэчерс-холле против обособления Северного Провиденса позволила ему вновь закрепить свое положение в обществе. Один лишь Эзра Уиден цинично усмехался его напускному пылу и клятвенно заверял остальных, что все это – лишь прикрытие для страшных дел, свершаемых в самых черных глубинах Тартара. Мстительный молодой человек принялся систематически собирать сведения о Кервене в порту и часами проводил на верфи с плоскодонкой наготове, чтобы преследовать маленькую лодку, которая время от времени покидала кервеновский склад и отправлялась куда-то вниз по заливу. Вдобавок он пристально наблюдал за потакетской фермой и однажды подобрался так близко, что его жестоко искусали собаки, спущенные стариками-индейцами.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь