кто здесь

Он свернулся на неудобном табурете калачиком − ноги почти поместились, только икры наполовину повисли в воздухе. Голова, шея, и верхние позвонки уперлись в холодные колья батареи, а ягодицы − в боковую стенку высокого комода, который бабушка использует вместо обеденного стол. Руками обхватил колени. Когда кот спит, свернувшись калачиком, это комфортно и уютно. Кириллу калачиком неудобно, но он крепко сжимает пальцы в замок, притягивая икры еще ближе к бедрам. В соседней комнате голоса:

— Это твоя вина! Ты привёл их в дом!

— А разве не ты ныла, что у нас вечно бардак? Лучше начальнику своему поной, дура.

— Я на эти сигареты месяцами горбачусь в цеху! Кто мне купит новые? Никто! Потому что вам насрать на мои проблемы.

— Пап, отстань. Купим новые...

— Ты о сыне подумал? Как он в школу теперь пойдёт?

— Найдем ему специальную школу, что, разве школ в городе мало? Развела мне тут Шекспира!

— Прима! Целый блок! Мне бы на месяц хватило!

— Скотина ты, вот ты кто!

— Папа, да купим тебе приму, только уймись! Даша, прекрати орать, тебя весь дом слышит.

— Вы меня бычки курить не заставите!

— Пошел в жопу!

В этот момент Кирилл как-то особенно громко всхлипнул, и голоса разом замолкли. Кот слез с подоконника и принялся моститься у мальчика на боку, отчего тому стало щекотно и тепло. Хорошо, что кот никуда не ушел. Кирилл боялся, что кот уйдёт вместе с гномами. В бессонные ночи, которые стали случаться всё чаще, он наблюдал, как маленький народец и «усатая животина» крадутся вдоль плинтуса, подбирая старых, сухих пауков и унося их куда-то под кровать.

Папа привёл гномов рано утром в воскресенье. Посадил их на диван и сказал «Вот!». Кирилл с мамой сели на корточки и приветственно помахали маленьким человечкам. Те в ответ ничего не сказали, однако принялись деловито отщипывать катышки от старой грязной зелени дивана. У них были короткие пухлые пальцы и широкие обвисшие лица без бороды. Колпаки на головах-картофелинах тоже были грязные − того неопределенного земельного цвета, какой приобретает одежда у людей, которые подолгу живут на улице. Мама запрещала Кириллу смотреть на таких людей, и вот папа принёс их домой.

Гномы быстро обжились, построили гнездо и тихо кудахтали о чем-то своём на непонятном гномьем языке. Дедушка по началу ворчал, что старые газеты не для того, чтобы строить в них гнезда, но для чего они еще нужны, придумать не мог. Скоро их жилище, состоящее из кухни, ванной и двух комнат, стало заметно опрятнее, а из чистых окон полился веселый, медовый свет, и дедушка смягчился. Он даже построил флот из бумажных корабликов, чтобы гномам было удобнее мыть глубокую по меркам маленького народца ванну. Каждое утро Кирилл вставал раньше всех − в школу. Поэтому видел, как гномы мнут бумажный кораблик и угрюмо тащат его в гнездо. Огорчать деда он, разумеется, не стал.

А по ночам приходила бессонница. Кирилл привык к приятному весу в ногах, куда каждую ночь ложился кот, обдавая всё тело теплом и сонным урчанием. Уже вторую неделю кот не приходил к Кириллу, и по ночам мальчик мёрз, ерзал и не мог уснуть. На другом конце комнаты спали родители. Они засыпали так быстро, будто у них на спине переключатель питания. И почему Кириллу не поставили такой же? В ту ночь было особенно плохо: он метался из стороны в сторону, то откидывая одеяло в сторону, то кутая в него и дрожа. Он лежал на обоих боках и животе, с подушкой и без − сон не шел. Под утро он наконец-то стал погружаться в усталое забытьё, и тут ему нестерпимо захотелось писать. В комнату вползал тусклый неверный свет, предметы обрели контуры и перестали казаться жуткими монстрами. Кирилл слез с кровати и голыми пятками зашлёпал через комнату в другую комнату, чтобы оттуда попасть в туалет.

На лице у папы сидел гном и что-то скоблил и жевал. Мальчик испуганно замер, а потом бросился обратно в постель и просидел там до завтрака, зырывшись с головой в одеяло. На завтрак была рисовая молочная каша, а лицо папы никак не поменялось. Только рядом с ухом появилось маленькое темное пятнышко.

— Смотри, Дашка, у меня новая родинка! Говорят, это к путешествиям! − радовался папа.

— Я хочу в Египет, − улыбалась мама − всю жизнь мечтаю поехать в Египет и покататься на верблюде. Солнышко, ты что это ничего не ешь,− Кирилл грустно размазывал кашу по стенкам пиалы, но мама не сдавалась − кушай, пока не остыло! А то гномы унесут!

Кирилл как-то странно ойкнул и быстро доел кашу. Вечером он сидел на коленях у дедушки, а тот изображал паровоз на пересадочной станции. Дым, искры, смех и кашель − дед качал внука на коленях и дымил уже пятой по счету сигаретой.

— А знаешь что, Кирюша, не верю я этим гномам, − густо откашлявшись говорил дед, желтым сухим пальцем он погладил за ухом кота − Барсик тоже не верит, он следит за ними как тигр!

— Я тоже не верю, деда! − зашептал Кирилл, чуть не плача от волнения, − но они же тут и не уйдут никуда.

— Знамо дело, не уйдут, − кивал дед, − их твой батя пригласил, они теперь законные жильцы. От них только откупиться можно.

— Но у нас ничего такого нету... они что, с нами навсегда?

— Зато дома порядок, и мама твоя вон как расцвела! Да ты что! Совсем раскис! На-ка! − дед вытряхнул из пачки сигарету и вручил внуку − Их от запаха табака квасит и тошнит, сам видел! Ты потри её между пальцев, и маленькие