Кризис самоидентификации – это дверь в новую жизнь
@psychologya
Однажды я прогуливалась по старинному английскому замку, в котором были воссозданы сцены из прошлого с сопровождающими их описаниями. Одно из описаний гласило: «Средняя продолжительность жизни в Англии в XVII веке составляла 35 лет». После этого я про замок мало что помню, потому что остаток времени думала про жизнь длиной 35 лет.
Но перенесемся на 350 лет вперед и вернемся в наше время. Возможно, для детей, рожденных в 2015 году, 100 лет жизни будет нормой, а футурологи и вовсе намекают на возможное бессмертие благодаря достижениям искусственного интеллекта.
Если учесть, что современному человеческому виду 200 000 лет, очевидно, что за крохотный исторический период его жизнь вдруг удлинилась в три раза. С одной стороны, конечно, приятно, что именно нам достался такой подарочек. С другой — нам приходится отвечать на вопросы, ответов на которые пока никто не знает.
Просто потому, что раньше их никто не успевал задать: человек рождался, рос, начинал довольно быстро производить на свет потомство, шел на войну или жил мирной жизнью, и за этими повседневными занятиями довольно быстро наступало 35 лет. Напомню, что ближе к нам, в XIX веке, бальзаковский возраст наступал в 30 лет, а старухе-процентщице было 42 года. Моей подруге тоже 42, и она ждет первого ребенка. Извините, отвлеклась.
Вот это увеличение продолжительности жизни втрое, которое происходит одновременно с улучшением качества этой самой жизни и нашествием технологий, порождает главный вопрос: а что, собственно, с этой жизнью делать? Особенно этот вопрос начинает нас беспокоить тогда, когда предыдущие поколения отправлялись на покой — а именно в 35-40 лет. То, в чем до этого виделся смысл, вдруг его утрачивает: внешний статус кажется надуманным; офисная жизнь больше утомляет, чем тонизирует; сам предмет деятельности начинает вызывать вопросы: «Я точно хочу этим заниматься еще 20 лет?».
Не хотелось бы выражаться этим крепким словом, но вокруг сорокалетия многие из нас испытывают экзистенциальный кризис.
Его усиливает постоянная угроза того, что искусственный интеллект отберет наши рабочие места. Мало того, что мы и так усомнились в смысле происходящего, прогресс еще на всякий случай сбил ориентиры и постоянно меняет правила игры. То, что вчера было профессией, завтра уже таковой не будет, а какими будут новые профессии, прогресс нам заранее не сообщает. Неопределенность — это тоже плата за утроенную продолжительность жизни.
Я сама пережила всю эту турбулентность: рождение ребенка и быстрые изменения в моей индустрии, как следствие — невозможность в нее вернуться; попытки быстро восстановить прежний статус при наличии не спящей несколько лет дочери и снова неудача; понимание того, что нужно искать новый путь, но при этом внутреннее сопротивление; и наконец, полное и глубокое осознание того, что старый путь кончился. А вся эта ситуация будто создана, чтобы я наконец приблизилась к своим желаниям, к тому, чем хотела заниматься с самого детства.
Испытав на себе в этот сложный период отрезвляющее и направляющее действие хорошего коучинга, я обнаружила себя в роли коуча. Большинство женщин, с которыми я встречаюсь, приходят с похожим вопросом: «Мне 35-40-45 лет, я много чего добилась и построила, но сейчас у меня есть ощущение отсутствия смысла и непонимание того, куда двигаться в следующие 20-30-50 лет своей жизни».
Если вы чувствуете нечто подобное, у меня для вас есть отличные новости.
Во-первых, вы в хорошей компании. Много умных, разносторонних, ищущих женщин испытывают схожие ощущения. Будем откровенны: быть женщиной в наше время — непростая задача. У нас много возможностей, но при этом от нас ожидается, что мы будем успешно реализовываться во многих ролях. Впрочем, «ожидается» — не совсем верное слово. женщины хотят реализовываться во многих ролях и находятся в постоянном поиске этого хрупкого баланса. С рождением детей эта дилемма становится острее: А стоит ли моя работа того, чтобы оставить детей няне? А если я останусь дома, что случится с моей карьерой и получится ли у меня вообще когда-нибудь вернуться? А может, есть третий вариант и мне пора начать что-то свое, в удобное для меня время?
Во-вторых, любой кризис — связан ли он с потерей работы, с приближающимся и немного пугающим юбилеем или со сменой жизненных обстоятельств — заставляет нас отвечать на вопросы, которых в более спокойные времена мы старательно избегаем. А именно:
Кто я и для чего я живу? Что мне дает ощущения смысла и полноты жизни? А от чего, наоборот, я испытываю ощущение пустоты и апатии?
Что я делаю по инерции и за что я боюсь взяться? А кстати, почему я этого боюсь? И так далее. Кризис очень хорошо приближает нас к нашей истинной сущности и не дает увернуться от сложных вопросов.
Если вы нашли в себе силы не убежать от этих вопросов и ответить на них, перед вами открывается жизнь совсем другого уровня — осознанная, гармоничная и, самое главное, ваша. Кризис возраста 35-40-45 лет хорош тем, что у нас уже есть ресурсы, чтобы реализовать те изменения, к пониманию которых мы пришли: жизненный опыт, круг поддержки, знание себя и своих возможностей. Конечно, часто бывает ощущение, что никаких ресурсов нет, а есть только ощущение тупика. Это нормальный этап кризиса, и пребывание в нем — тоже шаг на пути к осознанной жизни.
Людям в кризисе принято желать сил. Я же хочу пожелать интереса. Интереса, который выражается вопросом: «А как там, за этой дверью?». Просто представьте, как из-за этой двери пробивается солнечный свет и, какой бы тяжелой она ни казалась, откройте ее.
Наталия Кузнецова-Райс