Краткая история Мао для пацанов. С картинками 

Моя школьная учительница истории Антонина Егоровна была очень сильным педагогом — ей удалось намертво привить мне стойкое отвращение к своему предмету. Я ненавижу все эти цифры, даты, предпосылки, причины, поводы, последствия и прочую хрень. Единственный формат исторического чтива, который я признаю, — это распальцовка для пацанов. 

А ещё я очень люблю пропагандистские плакаты, потому что они великолепно передают генеральную линию партии и насущные заботы государства в отдельно взятый исторический момент.

В последнее время активно реабилитируют Сталина, а Путин собрался зависать у власти ещё шесть лет. Я решил не оставаться в стороне и поведать вам о правлении ещё одного величайшего лидера всех времён и народов. Вот вам краткая (не очень) история маоистского Китая через призму пропагандистского плаката. 

Дисклеймер для мудаков: я ни разу не историк и не претендую на филигранную точность моего пересказа описываемых событий. Статья предназначена для формирования базового понимания событий в Китае с 1949 по 1976 годы и носит исключительно развлекательно-юмористический характер. Перевод плакатов осуществлялся с англоязычных источников. Много мата, 18+, все дела. Погнали.

Откуда есть пошла земля китайская

КНР (Китайская Народная Республика) в современном виде появилась после окончания второй мировой войны, когда, в ходе гражданской войны, предки нынешних китайских коммунистов разгромили Гоминьдан — ещё одних авторитарных пидарасов, которые сначала были националисты, потом монархисты (или наоборот), а потом стали, как обычно, тоталитариями и управляли страной с момента падения императорской власти в 1912-м. 

Советский союз, всю дорогу поддерживавший узкоглазых товарищей, на следующий же день после провозглашения независимости КНР (1 октября 1949-го) подписал договор о дружбе, союзе и взаимной помощи, нехило так прибрав в свою зону влияния крупнейшее государство в Азии. 

Гоминьдан, в свою очередь, отчаянно съябывая на Тайвань, где заседает и по сей день, вяло покидывая какашками в сторону материка, прихватил с собой почти всю государственную казну. 

Таким образом у нововоцарившейся КПК (Коммунистической Партии Китая) на руках были: дохлая мышь в закромах, отсталая страна, куча погибших в двух войнах и бесчисленные ноу-хау новоявленного стратегического партнёра по строительству тоталитарного государства. Ребята взялись за дело.

Первая пятилетка

Во главе партии стоял Мао Цзэдун — локальный Ленин, Маркс и Сталин в одном лице, впоследствии ставший одним из многочисленных кровавых коммунистических палачей. Но пока что он был юн (60 лет всего — молодой и энергичный лидер), на дворе стоял 53-й год, и началась первая пятилетка. 

Несмотря на подсказки из зала, Мао не решился сразу мутить повальную коллективизацию и ограничился программой модернизации страны из аграрной в промышленную. Частично получилось — страна начала мееееедлеееееенно преображаться и восстанавливаться после войны, что Мао незамедлительно записал в личные заслуги. Простой народ особо не возражал (после опустошительной войны думаешь о жратве, а не о том, пиздит тебе мужик из газет или нет). 

Кампания ста цветов

Великий лидер, тем временем, настолько поверил в собственные речи и укрепил веру в свою невъебенность, что категорично заявил о начале политики плюрализма, свободы слова и открытой критики государства под названием «Кампания ста цветов». 

Прототипом послужила кампания «Пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ», которую замутил в 200-х годах до н. э. император Цинь Шихуан и результатом которой стало массовое сожжение книг, гонения на конфуцианцев и запрет инакомыслия. Китайские интеллигенты пятидесятых ничему не научились у своих дохристовых собратьев и сразу же начали выступать с речами в духе «Коммунизм — говно, Мао — пидор, КПК — партия жуликов и воров!»

Компанию оперативно свернули. Крайне оперативно: началась она в феврале 1957-го, а закончилась в июле 1957-го. 

Но за четыре месяца гласности государственные шпики записали в тетрадочку имена всех критиков режима и всю последующую пятилетку больно били их ногами по лицу, вставляли паяльники в жопы, отправляли в горные санатории добывать уголь и к хуям расстреливали, чтоб неповадно было. Поэтому есть мнение, что на самом деле вся кампания была одной большой жирной провокацией с целью выявить оппозиционные элементы. 

Ещё больше это мнение подкрепляет тот факт, что десталинизацию СССР Мао не одобрил, в газетах об этом писать запретил, дабы не возбуждать в китайцах «нездоровый интерес», и отношения между странами начали увядать. 

Мао тем временем ответственно заявил, что все критики — шпионы Запада, пытающиеся нагнуть Великий и Прекрасный, что только его личное вмешательство спасло страну от развала (ну трижды знакомо же, да?) и призвал давить инакомыслие с удвоенной силой, а сам, тем временем, явил миру новый великий замысел: «Большой скачок» (прочувствуйте элегантность названий).

Большой скачок

Суть прекрасна: Китай, сука такая, продолжал оставаться на 90% аграрным и упорно не хотел самостоятельно становиться промышленным. Коммунисты решили это дело срочно исправить. Как, спросите вы?

Я прижмусь к тебе щекою,

Ты смахнёшь слезу рукою -

Коллективизация.

Объявили, что:

• Жратвы в стране — завались (народ голодал)

• Большая коммуна — лучше маленькой (шо то хуйня, шо это хуйня)

• Деньги — корень зла (а введённые трудодни — это не деньги) и личные огороды не нужны

• А главная проблема китайского общества, ВНЕЗАПНО, — недостаточное производство стали на местах. 

С металлом вообще огонь получилось — по какой-то малопонятной партийному руководству причине у впервые слышащих о плавке металла крестьян в глиняных печах, отапливаемых дровами, выходила не легированная сталь, а говёный чугун из которого нельзя было сделать НИЧЕГО. Бабла просрали на эту чушь немеряно, грёбаный чугун было некуда девать, но зато руководство было счастливо читать рапорты о всеобщем подъёме производства. Ну а все мало-мальски понимающие люди молчали в тряпку, пересчитывая в руках сотни цветов. 

Крестьяне закономерно охуевали от навалившихся обязанностей: помимо надрыва спин в полях от них теперь требовалось посещать политзанятия, славить Мао, бороться с четырьмя главными вредителями коммунизма (крысами, мухами, комарами и воробьями) и самим изготавливать себе инвентарь. 

Неожиданно, за всем этим карнавалом и феерией не осталось времени на обработку полей и выработка сельхозпродукции резко упала. Дополнительный вред нанесла кампания по уничтожению воробьёв, которая вместе с воробьями нахуй уничтожила экосистему и урожай пожрала саранча. 

Что характерно, с остальными вредителями (крысы, комары и мухи) разобраться не вышло, ибо для этого требовалось не бегать по полям с мётлами, заставляя птиц летать до изнеможения и падать замертво, а соблюдать гигиену. В гигиену китайцы не могут. 

Что делают коммунисты, когда результаты неутешительные? Правильно, смело приписывают нули в отчётах! В итоге желудочный сок начинал разъедать людей изнутри, но по бумагам они купались в изобилии. Плавают китайцы плохо и в изобилии утонуло 45 миллионов жертв голода. 

В партии нашлись люди, которые осознали всю пиздецовость происходящего и решились-таки выступить с открытой критикой Большого скачка и лично Мао. Последний даже был вынужден покинуть пост председателя КНР и отдать управление экономикой на откуп трём прекрасным людям: Чжоу Энлаи, Лю Шаоци и Дэн Сяопину (последнее имя рекомендую запомнить). Они занялись частичной отменой коллективизации и начали поддерживать мелких предпринимателей. 

ВНЕЗАПНО, дела в стране пошли в гору, жизнь начала налаживаться и в головы ребят начала закрадываться мысль — а так ли нужен Мао? Народ, в целом, был солидарен с мнением, что Большой скачок — большая хуйня и потихоньку собирался вокруг новых лидеров. 

И пока Мао холодной осенью 1965-го года отчаянно грипповал (в том, чем он там на самом деле болел, историки никак не могут сойтись из-за глубокой секретности этих сведений) пацаны собрались и поговорили за закрытыми дверями о чём-то (опять же, секретность), что Мао расценил как личное оскорбление и объявил о начале «Великой культурной революции» — очередном витке борьбы с оппозицией. В итоге закончилось всё как обычно — дюже умных ребят отправили на «трудовое перевоспитание» объяснять преимущества рыночных отношений станкам на заводе, а культ личности заиграл новыми красками. 

Великая культурная революция

Дабы обосновать свои неудачи Мао заклеймил всех оппозиционеров лживыми пидарасами, проплылся по Янцзы, показав всем свой огромный хер, послал нахуй Хрущёва с его ХХ съездом и в очередной раз призвал ебашить всех врагов народа, которые:

«старой идеологией, старой культурой, старыми нравами и старыми обычаями пытаются разложить массы, завоевать сердца людей, усиленно стремятся к своей цели — осуществлению реставрации [капитализма]». 

На просьбу дать определение врага народа Мао отвечал расплывчато и туманно, что, как вы понимаете, привело к массовому выпилу дохулиарда людей. Выпиливали всех в основном молодые отморозки-гопники (хунвэйбины — из студентов и цзаофани — из рабочих) которым фактически дали полный карт-бланш на организацию коммунистической анархии. 

Первым делом школота отомстила своим учителям и преподавателям заставив их бегать на четвереньках, лаять, обмазывать ебало чёрной краской, бить себя по губам цитатниками Мао до крови и исправлять двойки в дневниках. Ладно, насчёт двоек я пошутил. Затем взялись за прочих граждан: сжигали монастыри, ломали бабам каблуки и отрезали косы, заябывали прохожих цитатами из Мао, уносили из домов материально-денежные свидетельства неблагонадёжности хозяев и частично сделали то, что долгие века не удавалось монголам — подразъебали Великую Китайскую стену. Нужны были кирпичи на свинарники. 

Властям было глубоко похуй.

«… ну, убивали людей в Синьцзяне: за дело убили или по ошибке — всё равно не так уж много»

Линь Бяо, вице-премьер госсовета КНР, правая рука Мао. 

Хунвэйбинов объявили небесными воинами, выделили им бесплатные поезда для «обмена опытом», самых рьяных взяли на партийные должности и беззаконие продолжилось — повсюду находились «монстры и демоны», предавшие партию и подлежащие немедленному уничтожению.

Попутно молодчики пересрались между собой из-за происхождения, разбились, как на зоне, на красных (интеллигенты и партийные) и чёрных (рабочие и бедняки) и в довесок к измывательствам над простыми людьми, начали люто истреблять друг друга. 

К 67-му до Мао наконец-то дошло, что, возможно, что-то идёт не совсем по плану и его поддержка хунвэйбинов уже не делает ему чести. Что делает умный тиран в такой ситуации? Задействует армию! Пацанов нехило отпиздили кирзовыми сапогами, назвали их «политически незрелыми» и строго-настрого запретили продолжать мракобесие. Под угрозой реальных пиздюлей пацаны самораспустились и разбежались. Ну а Мао окончательно закрепил свою идеологию, промыв мозги новому поколению и вырезав или запугав старое. Любимая женушка тоже подсуетилась и дала выход своим драматургическим амбициям — во всем Китае постановки шли только в её редакции, за её авторством и с её одобрения. Чтобы понять уровень охуительности материала, посмотрите фильм Крым. 

Параллельно этим событиям разворачивалась дивная кампания «Ввысь в горы, вниз в сёла». На человеческом языке это означало, что всяких противных власти мудаков ссылали нахуй из городов ухаживать за свиньями и полоть рис. 

А Линь Бяо — тот, который правая рука Мао — окреп, начал плести заговор с целью переворота (или его подставили, неизвестно), был раскрыт, пытался съебать на самолёте в СССР, но не долетел из-за нехватки топлива. Мораль здесь не в необходимости заправлять полный бак, а в поддержке тиранов. Обратите внимание на даты постеров. 

Помимо Линь Бяо виновным во всех бедах КНР оказался старик Конфуций, который сквозь туман веков подкидывал политически некорректные мысли партийному руководству и мешал своими дебильными идеями о семье и уважении старших строить нормальный коммунизм, где все люди братья и одинаково равны.

От потери своей главной опоры Мао захирел, начал часто хворать, редко появлялся на публике и до самой его смерти власть в стране фактически осуществляла так называемая банда четырёх — последняя жена Мао и ещё трое высших партийных чинушей. 

В рамках внутрипартийной борьбы им противостояли прагматики во главе с ДенСяопином. Тем самым, чьё имя я рекомендовал запомнить и который после смерти Мао своими экономическими реформами придаст Китаю пендель в нынешнем направлении. 

Тяньаньмэньский инцидент 

Незадолго до смерти Великого Кормчего помер главный дипломат Китая той эпохи — Чжоу Энлай. Именно он своими действиями начал разворачивать Китай жопой внутрь, а лицом к миру, наладив контакты с капиталистическими Японией и США. Даже Никсона своими стараниями на китайскую землю выманил. Словом, нормальный был парень, не то что мудаки всякие, народ его любил. 

Жопа получилась в том, что помер Чжоу не когда-нибудь, а в день поминовения всех усопших, и люди с его портретами попёрлись на площадь Тяньаньмэнь (не путать с 1989-м годом и танками — место там такое, вечно говно какое-то творится) распевать Интернационал, читать стихи, сооружать двадцатиметровые горы венков и усиленно чтить память Чжоу. 

Властям это не понравилось и под покровом ночи венки убрали. Наутро возле Дома народных собраний собрался народ, что, как вы понимаете, неправильно само по себе. Несколько десятков тысяч человек требовали отдать цветы, а к вечеру дошли до требований отдать им Мао. Подоспевшие армия с полицией щедро отвешивали всем присутствовавшим пиздюли до самого утра…

Виноватым во всей хуйне объявили, как обычно, Ден Сяопиня и попытались повторно услать его куда-нибудь подальше, но наученный горьким опытом Ден благоразумно отсиживался в Гуанчжоу, находясь под протекторатом командующего военным округом. 

Против поганого Сяопиня и уже глубоко мёртвого Чжоу развернули широкую пропагандистскую кампанию, которая задохнулась 9-го сентября 1976-го года, когда от избытка чувств Мао перенёс один инфаркт и не перенёс второй. 

Так закончилась прижизненная эпоха Великого Кормчего, радикального реформатора двадцатого века, человек, чьё имя знакомо половине земного шара и чьё тело до сих пор выставлено на всеобщее обозрение на той самой площади Тяньаньмэнь, а портрет украшает все денежные купюры КНР. 

Я бы мог рассказать о наследии Мао, о его превращении во внешнеполитический бренд Китая, об отношении к нему в современном Китае и трансформацию в символ поп-культуры, да вот только пропагандистские плакаты с ним после смерти как-то пропали. Так что остановимся здесь…

…или нет.