Кот

На улочках городка Н. царил покой и прекрасная, полная невидимых переплетений тишина. Давно уже не происходило ничего такого, что можно было бы назвать запоминающимся или захватывающим дух; также перестало быть для жителей типичным любая динамика - всё происходило таким чередом, каким и должно было идти - равномерно, спокойно, медлительно шёл день каждого сознательного человека в городе. Симфония города стабильно сплетала судьбы людей в одну общую сеть, словно эта паутина соткана громадным пауком, чьи лапища простираются теперь от прозрачного мелководья до бетонных фасадов многоэтажных зданий, где жили либо студенты, либо мелкие чиновники.

В одной из коммунальных квартир жил малютка-бюрократ, чьим единственным островком счастья в будничном мглистом настоящем были кот Арчи и домашний (верно сказать мертвенно-неподвижный) паук Валера. Покажется ли вам это глупым, ирреальным и курьезным - мне откровенно плевать, но факт того, что Григорий (именно так зовут нашего брата) признавал в этих живых существах - верных и равных ему, а верность и равенство для него было основополагающими факторами в построение взаимоотношений со своими сожителями.
К слову о сожителях были они, конечно, добрыми и дружелюбными.

Даже паук Валера смог добиться какого никакого доверия в глазах своего старшего братца. Да, звучит странно... К тому же история их знакомства длилась недолго. Когда Григорий вернулся с работы сравнительно рано, в тот момент не наступали ещё сумерки на город и он представлял собой блистательный обелиск-конгломерат из стеклянных зданий, Валера случайным образом попал в помещение через крохотную щель в створках окна. Оба увидели друг друга и просто отпустили эту ситуацию, молча приняв сложившееся положение. Парень был совсем незлобным по отношению к существам, что ниже и слабее его, а паучок попросту не принял во внимание такого большого человека.

А что насчет Арчи - они с молодым человеком были знакомы примерно пять лет. Он был сыном кошки, с которой Григорий прошел практически одну четвертую всей своей сознательной жизни. Звали её Маркиза и на её глазах вырастал наш Григорий с малютки, практически младенца, в относительно милого подростка. Маркиза осталась с родителями, а Арчи уже котенком был взят молодым человек с собой на квартиру.

Григорию было совсем немного лет и занимался он делами сравнительно неважными - сидел да исписывал бумаги начальству, которые в свою очередь в дальнейшем никакой ценности в себе не несли, не считая ценность переработки макулатуры. Его не задевала это бессмыслица. Его сизифов труд оставался за ним, более никто даже в мыслях своих не задумывался о том, что опередить этого исполина. Хотя в черепной коробке этого маломальского существа пестрел целый рой новых и необузданных идей, точно табун лошадей, что держит путь куда-то на Восток в поисках чего-то родного и близкого. Думалось в основном о театре, о его умопомрачительных красках, о животрепещущей игре актеров, о его громадных колоннах, длинных коридорах наполненных запахом прошлого (не подумайте пошло или злобно-саркастически, так как практически всем нам, что проживают сейчас свой век на Земле, так и остался неизведанным эпизод прошлого, чей отпечаток остался исключительно на фотографиях, книгах и строчках этих самых книг). Читать драматические произведения для нашего героя было скучным и гиблым делом, несмотря на то, что он сознавал всю важность, всю исключительность этих произведений в истории развития целых сообществ, которые развивались и продолжали жить на протяжении нескольких столетий (какие-то из них уже канули в Лету, а какие-то только начали своё формирование). Но самым занятным делом для малютки-бюрократа был просмотр спектаклей и кино-фильмов, которые не понимало большинство его знакомых, чьё общество для него являлось горечью спасения. Все действа проносившееся перед его робким и неосторожным взглядом пробуждали в нём нечто доселе невиданное и неописуемое, нечто что он назвал Проекцией.
Проекция была для него лучшим методом режиссуры. Перед ней открывалась подлинная картина. Её зрителем становился редкий зритель, человек чувствующий и мыслящий, но лишь в том случае, когда ощущения преобладали над разумом. Она открывалась случайно. Проекция была практически мифом. Неуловимой линией актерской игры, - её чувствовали - не заучивая наизусть, она становилась частью человеческого организма. Именно об этом можно говорил когда-то в глубине темного, но прекрасного своей перестройкой, века один известный режиссер: "Не верю.".
Григорий всё время наблюдал Проекцию у людей и никак не мог для себя понять эту ускользающую и простую для него закономерность. Благодаря этой самой закономерности люди научились тому, чем сейчас восхищается, дышит и жаждет обуздать, ныне данный нам для наблюдения и рассуждения малютка-бюрократ.
Не удивляйтесь!... но даже в Валере и Арчи он видел непревзойденных актёров, которые обладали этим даром, этим знанием, но не делились с ним ввиду его мнимого статуса недостойного.