Кошатница

Людмила Николаевна была современной бабулей. Скандинавской ходьбой занималась, пирожков не пекла, ведь они вредны для фигуры, вечерами, нацепив на нос очки, погружалась в захватывающий мир интернета. Она бы и работать пошла, но в посёлке где она проживала, даже молодым с работой было туго. Сын её обитал в далёкой солнечной Италии и приезжал редко, не то расстояние, чтобы по выходным заскакивать. Сама Людмила слетав к нему разок, больше своего путешествия не повторяла. Не нашла общего языка с его итальянской супругой, может менталитет другой, может ещё чего...

По соседству с Людмилой жила Евдокия, все звали её просто Дуся, а отчества никто не знал. Была она жалостливой бабушкой и чужое горе близко к сердцу принимала, всем помочь пыталась, хотя ей самой помощь была частенько нужна. Десять кошек проживали вместе с ней, но не на правах бессловесных тварей, а словно дети они ей были.

Один глаз Дуси смотрел прямо, а другой на переносицу и возможно из - за этого не получилось в своё время создать семью. Всю жизнь прожила одна и воспринимала своё положение кротко и безропотно. Подбирать бездомных котов начала давно, окружающие лишь усмехались: закономерный итог для одинокой женщины. А она чувствуя себя выброшенной на обочину жизни, помогала таким же выброшенным, как она сама.

Людмила Николаевна не могла понять этой любви к кошкам. "От них шерсть, запах и кормить эту ораву надо!" - пыталась образумить она соседку. Дуся лишь непонимающе разводила руками: "А как иначе?" Она действительно не понимала, как это может быть иначе. "Я никогда в жизни не завела бы ни одного кота, - говорила Людмила Николаевна, - дома чистота и порядок, никто не метит, не дерёт мебель, не орёт и в форточку по ночам не лезет! И тебе советую избавиться от этой бесполезной оравы. Сама иной раз еле на ногах стоишь, а всё за этими дармоедами прибираешь!" "Так они меня и заставляют шевелиться и жить дальше!" - отвечала Дуся, кротко улыбаясь.

Даже в холод Дусина форточка была открыта, по завалинке к ней вела цепочка кошачьих следов. Пушистые и гладкошерстные, белые и чёрные, рыжие и серые, все мурлыки были упитанны и вальяжно лежали там, где им хотелось, украшая собой забор и наличники.

Зимние дни, подёрнутые сонной белой дымкой, были на исходе. Небо уже приобрело весеннюю голубую вышину и ласково разлилось над ещё утопающим в сугробах миром. В это время сладостного предвкушения тепла когда всё готово воспрянуть к жизни, Дуся начала угасать.

Косые лучи солнца тускло проникали сквозь ледяные стёкла, падая на постель больной. Людмила Николаевна суетилась вокруг с тарелкой горячего бульона. "Ну, давай подруга, - приговаривала она, - надо поесть хоть немного!" Но Дуся отстранив ложку сказала: "Послушай меня соседка, мне немного осталось и у меня к тебе просьба. Из наследников у меня лишь одна дальняя родственница, она баба ушлая, дом на продажу поставит, а котов на улицу выгонит. У меня душа за них болит страшно. Давай я дом на тебя перепишу, а потом ты позаботишься о моих питомцах..."

"Ну что ты несёшь! - возмутилась Людмила, - Прихворнула немного, с кем не бывает, уже через недельку будешь скакать как молодая козочка! И на кой мне твой дом? Мне сын регулярно деньги присылает, я ни в чём не нуждаюсь! Слышать не хочу такие речи, хочу чтобы моя подруга сама обхаживала своих четвероногих тварей и была здорова!"

Через несколько дней, тёплым и сырым вечером, Людмила уже легла в постель. Но что - то мешало уснуть, какое - то смутное беспокойство, словно предчувствие беды. Она слушала как за стеной шлёпаются тяжёлые капли с крыши и кто - то мяукает во дворе. Не выдержав она вышла, чтобы прогнать наглеца мешающего ей спать. На крыльце сидел Дусин любимец - Филя. Он неотрывно уставился на Людмилу жёлтыми плошками своих глаз и пошёл прочь, оглядываясь и мяукая, словно приглашая следовать за ним. Каким - то чутьём она поняла, зачем пришёл кот. Ведь Дуся была совсем плоха. На негнущихся ногах она последовала за животным, поражаясь уму этих тварей.

Через полгода на Дусином доме красовалась табличка "ПРОДАЁТСЯ". Ушлая родственница, как того и опасалась старушка, выгнала котов на улицу и потирая руки поджидала покупателей. Теперь, пушистые и гладкошерстные, белые и чёрные, рыжие и серые, все мурлыки были как и прежде, упитанны и вальяжно лежали там, где им хотелось, украшая собой забор и наличники Людмилы Николаевны, а форточка её теперь всегда была приоткрыта.

Ещё одна история про Людмилу здесь

Буду благодарна за лайк!