Компенсация
mkwspqcbsfotlgВесь день Олег Игоревич то и дело смотрел на неё, перекатывая в голове всё чаще и отчётливее стучавшую мысль. И в четыре дня пополудни не выдержал.
— Маша, — сказал он, стараясь, чтобы голос его не выдал. — Задержишься немного? Мне твоя помощь потребуется.
— Конечно, — поспешно кивнула Маша, не смея поднять на него глаза.
Дождавшись, когда в офисе остались они одни, Олег Игоревич, отчаянно труся, подошёл к ней.
— Маша, — сказал он. — Помнишь, ты на днях говорила, что хочешь мне как-то возместить...
— Олег Игоревич, — тихо сказала Маша. — Вы меня простите, пожалуйста. Я сама не знаю как всё так вышло...
— Что уж теперь, — Садовников нервно улыбнулся, переложил с места на место карандаш с ручкой. — Так вот, я тут подумал... И у меня для тебя два варианта.
Маша немного испуганно смотрела на него.
— Первый, — бодро подмигнул ей Олег Игоревич. «Не то, ну что ты себя как бабник старый ведёшь!». — Мы с тобой будем целоваться час... полчаса, — поспешно съехал он со своих требований. — По-настоящему целоваться, я имею в виду, — уточнил он.
Покрасневшая Маша Скворцова открыла рот... И спустя минуту выдавила:
— А... какой второй вариант?
— Ты пять минут постоишь передо мной голой, — несмело сказал Олег Игоревич, хотя изначально хотел установить десять минут.
Маша покраснела ещё больше, хотя казалось, что больше просто некуда. Олег Игоревич трижды успел пожалеть, что вообще всё это затеял: «потянуло балбеса старого на клубничку! Теперь презирать меня будет! А так мне и надо!»
— Олег Игоревич, а... разве я вам нравлюсь? — пролепетала Маша, не глядя на него. — Ну... чтобы целоваться... и... смотреть...
— Конечно, — не задумываясь выпалил Садовников. — Ну, то есть, — лихорадочно спохватился он, — ты же очень привлекательная девушка, у тебя наверняка от кавалеров отбоя нет... На моём месте хотел бы оказаться каждый, — неловко пошутил он.
— Олег Игоревич, я, наверно... не смогу... голой... — прошептала Маша, вскидывая на него взгляд. — А... а целоваться... Полчаса? Это много?
— Да ну что ты, — фальшиво засмеялся Садовников, сцепив дрожащие пальцы на коленке, — с такой красавицей как ты это как пять минут!
Маша отвела глаза, кусая губы. Потом тихо сказала, как будто на подвиг решаясь:
— Хорошо, я согласна. Целоваться...
— Ну, — хмыкнул Олег Игоревич, — жаль, что не на десять минут согласилась... Это я шучу! — поспешно добавил он, видя, как Машины глаза готовятся налиться слезами.
— И... как? — несмело спросила она.
— Вставай сюда! — скомандовал Олег Игоревич. Сам тоже подскочил, одёрнул рубашку. Вытер ладони о брюки. Подошёл к Маше.
Стоящая рядом, она оказалась совсем невысокой, хотя раньше Садовников считал её среднего роста. От неё исходил приятный запах духов и ещё чего-то такого, от чего он буквально терял голову. Осторожно обняв Машу за плечи, он чмокнул её в незакрытый воротом блузки кусочек шеи. Потом, не сдержавшись, рядом.
Маша вдруг хихикнула.
— Что такое? — опешил Олег Игоревич.
— Щекотно, — подняла на него смеющееся лицо Маша, Олег Игоревич против воли тоже улыбнулся...
... а в следующий миг уже целовал её в губы, видя размытым зрением как широко открываются её глаза.
Отпрянув от неё, чтобы перевести дыхание, он увидел порозовевшее Машино лицо и...
И принялся обцеловывать его слева-направо, сверху-вниз и в других мыслимых и не очень направлениях.
Спустя какое-то время, которое Олег Игоревич не смог бы отследить дай ему самые точные во Вселенной часы, он почувствовал робкий Машин ответ на своих губах. Обрадованно взглянув на неё, он бросился изучать, как это — когда отвечают.
Вынырнув из приятного омута целования в следующий раз, он удивлённо увидел, что целиком расстегнул на Маше блузку и мнёт ей грудь через красивый белый лифчик.
Маша ошеломлённо посмотрела на него, Олег Игоревич хотел отдёрнуть руки... Но уже через секунду снова втиснул, вмял Машу в свои объятья, целуя такие вкусные припухшие губы. А руки его тянули вниз замочек её юбки...
Дальше ему всё вспоминалось урывками. Вот он, стоя перед Машей на коленях, медленно тянет вниз её трусики... Вот Маша уже без ничего лежит на столе, с которого куда-то подевались все документы и вообще всё... Вот он, скача на одной ноге, снимает с себя брюки... Вот Маша стонет, хватая его за голову, когда его губы наконец находят её влажный и терпкий от соков бутон... Вот он перекатывает во рту ягодки её сосков, а её рука несмело изучает его давно напрягшийся и уже готовый разорваться отросток...
— Маша... — Олег Игоревич каким-то чудом выныривает из этого наваждения. — Ты бы хотела... Чтобы я...
И он трётся об её нижние губки своим копьём, не смея произнести это вслух.
Маша Скворцова смотрит на него большими и такими лучистыми глазами и тихонько тянет его к себе. Титанически сдерживаясь, Садовников проникает в неё, чтобы упереться в преграду. Коротко вдохнув воздуха, он резко входит весь и ловит губами с Машиных губ вскрик. А дальше, отпуская контроль, всё быстрее и резче начинает сновать в ней...
Потом он целует её заплаканные глаза, успокаивая:
— Больно было? Очень?
Маша мотает головой, как-то по-детски вытирая мокрые от слёз щёки. И тогда Олег Игоревич ныряет головой туда, где только что был сам. Не испытывая никакой брезгливости, он языком смывает ту небольшую боль, что осталась в разбитых Машиных воротцах...
Маша сидит у него на коленях, доверчиво свернувшись в его объятьях и щурясь, а он негромко шепчет ей на ушко все ласковости, что приходят ему на ум...
Именно такими их и застаёт уборщица, пришедшая мыть полы.
— Ой! — роняет она швабру. — А я это... Попозже тогда...
Маша испуганно смотрит на неё, переводит взгляд на Олега Игоревича. А тот вдруг расплывается в широчайшей улыбке:
— Кто лежал на моей кроватке и помял её?
Не выдержав, Маша прыскает.