Чашка кофе

Иногда мне кажется, что я проживаю не свою жизнь. Как на экзамене, когда ты не можешь нормально ответить на простейший вопрос, и преподаватель с укором говорит тебе: «Я считаю, что вы занимаете чужое место. Кто-то мог бы быть сейчас здесь, забирать от этого обучения все, что возможно, и получать удовольствие».

Я просыпаюсь, выпиваю стакан воды, делаю зарядку и начинаю варить кофе. Достаю кофемолку, воронку, весы. Разблокирую телефон, чтобы включить таймер. Всплывает оповещение:

«Несмотря на все. Иногда мне тебя не хватает».

Оно останется без ответа. По крайней мере, пока я готовлю себе чашку прекрасной Колумбии. В аромате чувствуются нотки экзотических фруктов, очаровательная улыбка Пабло Эскобара, минуты работ в кофейных корпорациях и утренние часы последних минувших лет.

В один из таких часов я проснулся на галечном пляже. В спину впечатались крупные круглые камни, рука затекла, поэтому пришлось поднять ее над собой и покрутить кистью. Под кожей забегали ежи, покалывая предплечье и ехидно хихикая. Мой телефон тихо напевал песни Земфиры, всю ночь стоявшие на повторе. Часы показывали 6 утра, а значит, через 8 часов надо было уезжать. Я осторожно вытащил вторую руку из-под шеи девушки, с которой мы были знакомы всю мою полноценную жизнь. Точнее говоря, четыре последних дня. Ее длинные волосы цвета американо блестели, отражая блики рассветного солнца. Поправив на ней плед, храбро защищавший нас от ветра в эту ночь, я побежал собирать вещи.

С последним человеком, с которым я мог беспрепятственно разговаривать обо всем этом мире, сейчас меня разделяет северная часть Атлантического океана. В крайнюю нашу настоящую встречу мы, по старой-доброй традиции, взяли бутылку вина, и пошли на крышу моего дома встречать рассвет. С той ночи осталось потрясающее таймлапс-видео восхода солнца, наложенное на песню Breath Me, несколько добрых фраз в голове, и тепло от плеча любимого друга. В конце весны раннее утро все еще отдает недавно прошедшими морозами, и это можно было понять по легкой дрожи, охватившей все мое тело. Опустевшая бутылка вина лежала неподалеку от нас, и ветер тихо напевал приятный мотив, время от времени залетая в длинное горлышко. 

— Так мы и познакомились. Ты помнишь все мои прошлые отношения. Я просто долгое время после этого не мог найти себе место, чувствуя необходимость, но боясь сказать, что хочу с ней встречаться. Ведь обычно это заканчивается плохо.

— И сколько эти твои метания длились?

Запищал таймер. Я снял воронку с чашки, и поставил ее в раковину. Отпив несколько глотков свежесваренного кофе, подумал: «Черт возьми, да в этот раз вышло просто замечательно!». Достал чистый лист бумаги и сел за стол. Взгляд упал на таймер. Если его не остановить, он продолжает работу в режиме секундомера, продолжая отсчитывать время после нулевой отметки. Символично.

Спустя два месяца после той ночи на пляже мы стояли под фонарем в обмороженной Москве. Ветер неистовствовал, накидываясь на случайных прохожих, но нам было не до этого.

— Я много рассказывал тебе о своей жизни. Пожалуйста, пойми одно — я просто боюсь после этого делать серьезный шаг. Обещаю тебе, это случится. Просто дай мне еще немного времени разобраться с этим страхом.

Чтобы понять, насколько неверный ход я предпринял, мне хватило одного взгляда. Будто эта фраза лишила ее всей защиты, и она осталась абсолютно беспомощна в лапах холодного ветра. Я видел, как ее глаза превращаются в маленькие бело-карие льдинки. О старой решимости ее организма пройти через любые невзгоды и гонять горячую кровь по венам напоминал только блеск этих подтаявших от последнего тепла тела льдинок, сливающийся в две слезы.

В один миг в моей голове пронесся сумасшедший табун мыслей. Увидев ее совсем по-другому, настолько одинокую в этом огромном мире, я понял, что тут нет места такому глупому страху. Кажется, в тот момент мое сердце билось так, словно хотело поддержать жизнеспособность сразу двух организмов, и его стук отдавался ударами колокола в голове. И этот колокол явно звонил по мне.

— Это все глупости. Забудь. Послушай, отношения — это всегда тяжелый ежедневный труд. Страх этого труда — ничтожный страх. — я сделал глубокий вдох, — Я готов трудиться столько, сколько будет нужно, потому что теперь точно знаю, что это того стоит.

Я крепко обнял ее. Сумка, которую она держала в руке, мягко упала на землю. Через десять минут мы вместе пошли дальше, в совершенно новый мир.

Лучи солнца пробились из-за высотных зданий. Мой друг обнял меня покрепче, хотя и знал, что потрясывать меня не перестанет.

— Ну а что было потом, ты знаешь. Я рассказывал тебе на своем дне рождения. Через два месяца после него мы расстались. Знаешь, одна девочка как-то сказала мне, что в ситуации, когда ты охладеваешь к человеку, а он готов посвятить тебе весь свой мир, стоит продолжать отношения. Но мне кажется, что это ужасно несправедливо.

— Так, а вот здесь давай поподробнее.

Иногда мне кажется, что я проживаю не свою жизнь. 

В такие моменты я думаю, что кто-то другой мог бы справиться с ней лучше. Довести дело до конца, или остановиться и никогда больше к нему не возвращаться.

Отложив лист, я подошел к кухонной столешнице и взял в руки чашку. Когда кофе остывает, его вкус сильно изменяется. Бывает, что гораздо сильнее чувствуется кислинка, или горечь. Иногда он становится слаще. Ты отмечаешь это для себя, и запоминаешь новые оттенки. А потом допиваешь, моешь чашку, и отправляешься по своим делам. И спустя какое-то время все забывается, лишь иногда давая о себе знать: когда ешь шоколад, или пробуешь новые зерна. И тогда хочется снова вернуться в то утро, и еще разок заварить для себя тот потрясающий, бодрящий душу напиток, который вытащил тебя однажды из потока серых будней. Но та пачка кофе уже давно выдохлась, или может даже закончилась. И с этим уже ничего не поделаешь.