КНИГА
СЛОВО
Молитва. Способна ли молитва изменить жизнь?
Филипп Янси
...⇓...
Глава 7. Богоборческая молитва
Молитва в Библии бывает дерзкой, настойчивой, бесстыдной, некрасивой. Ее тон напоминает скорее об уличном базаре, чем о чинном спокойствии храма.
Вальтер Винк
В моей церкви на каждом богослужении у прихожан бывает возможность помолиться вслух. За прошедшие годы я слышал сотни молитв, и — за редким исключением — их все можно было назвать вежливыми, корректными. Неудивительно, что в моей памяти накрепко засела одна молитва, полная необычайной силы чувств.
Молилась молодая женщина. Голос ее дрожал, но слова были слышны отчетливо: «Господи, когда меня изнасиловали, я возненавидела Тебя. Как Ты мог допустить такое?» Окружающие разом затихли. Прекратились разговоры, шуршание бумаги, скрип стульев. «Всех, кто пытался утешить меня, я тоже возненавидела. Я не желала утешения. Я хотела мести. Я стремилась отплатить болью за боль. Боже, я благодарю, что Ты не отвернулся от меня! Ты ни от кого не отворачиваешься. Ты не покинул меня, и вот — я возвращаюсь к Тебе и прошу: исцели мою душу!»
Из множества молитв, которые я когда-либо слышал, молитва молодой прихожанки была больше всех похожа на библейскую. Молитвы, подобные этой, часто срывались с уст Божьих избранников — Авраама и Моисея.
Еще об одной типично библейской молитве я прочитал в автобиографии Нельсона Манделы, первого чернокожего президента ЮАР:
«…Все эти долгие годы я хранил в сердце молитву одного священника. В трудные времена она поддерживала меня, служила мне источником силы. Сначала священник поблагодарил Бога за Его щедрость и доброту, за милосердие и заботу обо всех людях. Но потом он смело напомнил Господу, что некоторые из Его чад испытывают на себе тяжкий гнет — настолько тяжкий, что порой им кажется, будто Бог не обращает на них никакого внимания. И если Господь ничего не сделает для того, чтобы привести бедного негра ко спасению, то негру придется самому взяться за дело. Аминь».
За сто лет до Нельсона Манделы чернокожая американка, Соджернер Труф, которая родилась рабыней, но впоследствии возглавила борьбу за отмену рабства и за избирательное право для женщин, без колебаний высказывала в молитвах все, что накипело у нее на сердце. Когда сын Соджернер тяжело болел, она взывала к Господу: «Боже, ты знаешь, как сильно я страдаю: я Тебе об этом только и твержу. Боже, помоги мне спасти сына! Если бы Ты оказался в беде, а у меня была бы возможность Тебе помочь, разве я не помогла бы Тебе? Боже, Ты ведь знаешь, что помогла бы!» Когда у нее случались финансовые затруднения, она молилась так: «Господи, Ты знаешь — у меня нет денег. Но Ты можешь сделать так, чтобы люди помогли мне, и Ты должен это сделать. Боже, я не отстану от Тебя, пока ты этого не сделаешь».
Ее дерзкие молитвы, родившиеся в девятнадцатом и двадцатом веках, звучат в унисон с древними молитвами из Библии.
Торг с Богом
Авраам — человек, славный прежде всего своей верой. Ангелы гостили в его шатре, Сам Бог разговаривал с ним в видениях. Господь манил Авраама чудесными обещаниями, одно из которых особенно запало в душу библейского героя: Бог пообещал, что Авраам станет родоначальником великого народа. Аврааму было семьдесят пять лет, когда он услышал это обещание впервые. В последующие годы Господь несколько раз подтверждал Свои слова и напоминал Аврааму о потомстве, многочисленном, как морской песок и как звезды в небе.
Между тем жизнь шла своим чередом, а Авраам, достигший весьма преклонного возраста — пора бы правнуков на коленях качать, — все еще оставался бездетным. Он знал, что на обзаведение потомством у него осталось совсем немного времени. В одно из Божьих посещений Авраам намекнул, что готов уже произвести наследника — он возьмет служанку в наложницы. В восемьдесят семь лет он так и сделал, последовав совету своей бесплодной жены Сарры.
У служанки родился мальчик, Измаил. В отроческом возрасте Измаила, ставшего жертвой ревности Сарры, вместе с матерью изгнали в пустыню. Но Господь настойчиво повторял Аврааму, что у него будет потомство, причем именно от Сарры. На этот раз Авраам в ответ Господу лишь рассмеялся. Его слова, обращенные к самому себе, полны сарказма: «Неужели от столетнего будет сын? и Сарра, девяностолетняя, неужели родит?» (Быт 17:17). Горько усмехнулась и Сарра: «Мне ли, когда я состарилась, иметь сие утешение? И господин мой стар» (Быт 18:12).
Наверное, Божий ответ стал для Авраама одновременно и хорошей, и плохой новостью. Да, Авраам будет отцом — но лишь после того, как выполнит некую хирургическую операцию на органе, необходимом для продолжения рода. Так Авраам стал не только отцом Исаака, но и отцом всех обрезанных.
На фоне этих событий и волнений — Авраам то поднимался, то падал перед Господом: звучит замечательная молитва — развернутый диалог между Богом и Авраамом. «Утаю ли я от Авраама, раба Моего, что хочу делать!» (Быт 18:17) — говорит Господь, как бы давая понять, что хорошие партнеры при принятии важных решений должны советоваться друг с другом. И Бог открывает Аврааму Свой план, предусматривающий разрушение Содома и Гоморры — городов, известных своей развращенностью, тлетворно влиявших на живших там родственников Авраама.
Авраам понимает свою роль — роль Божьего соработника — и не скрывает возмущения: «Не может быть, чтобы Ты поступил так, чтобы Ты погубил праведного с нечестивым, чтобы то же было с праведником, что с нечестивым; не может быть от Тебя! Судия всей земли поступит ли неправосудно?» (Быт 18:25).
Тут между Авраамом и Богом происходит настоящий торг, словно на ближневосточном базаре:
— Не может быть, чтобы Ты поступил так, чтобы Ты погубил праведного с нечестивым, чтобы то же было с праведником, что с нечестивым; не может быть от Тебя! Судия всей земли поступит ли неправосудно?
— Будь по-твоему, если найду пятьдесят праведников, пощажу весь город.
Авраам вдруг вспомнил, с Кем он торгуется:
— Вот, я решился говорить Владыке, я, прах и пепел… — но все же он уговаривает Бога снизить количество праведников, требующихся для спасения города, до сорока пяти.
— Сорок пять? Без проблем!
— Да не прогневается Владыка… вот, я решился говорить Владыке… — Авраам кланяется, расшаркивается, но продолжает гнуть свою линию. Сорок? Тридцать? Двадцать? Десять? Каждый раз Бог уступает без споров, и в конце концов соглашается: «Не истреблю ради десяти» (Быт 18:25–32).
И хотя в Содоме не нашлось даже десяти праведников, Авраам добился того, чего хотел: жизни Лота и его дочерей были спасены. Читатель остается в смущении: а что если бы Авраам продолжил торг и попросил пощадить весь город ради одного праведника — ради племянника Лота? И почему Господь так легко соглашался с Авраамом? Может быть, Он и Сам хотел явить милость, и просто искал заступника, который осмелился бы просить Его о милосердии?
Вот что понял Авраам: когда мы взываем к Божьему милосердию и состраданию, страшный карающий Бог исчезает, и появляется Господь, который «долготерпелив и многомилостив, прощающий беззакония и преступления и грехи» (Чис 14:18). Бог милосерднее, чем мы можем себе представить, и Он хочет, чтобы мы взывали к Его милосердию.