Книга

Я проснулся посреди ночи от постукиваний по клавишам.

— Лили, что ты делаешь?

— Порчу себе зрение?

Я протер глаза тыльной стороной ладони, пытаясь отогнать сон.

— Помимо этого.

Она подняла голову от компьютера и повернулась ко мне. Легкий свет продолжал освещать ее пальцы, которые не отрывались от клавиатуры.  

— Мне приснился сон, я должна написать рассказ. Это оно, я чувствую.

Очередное «оно», которое принесет тебе славу. Конечно, я не сказал этого вслух. Лилит слишком ранима — она переоценивает важность моих слов. Эта мысль попала в туманный капкан, и я заснул.

Мы были женаты всего три месяца, и жизнь эта нам обоим казалась раем. Она хотела жертвовать собой, а для меня никто никогда не делал подобного. Мы полагали, что это и есть любовь.

Каждое утро я просыпался от звуков обнимающихся керамических тарелок и приятных запахов, невидимыми волнами плывущих с кухни.

Я не умел засыпать после пробуждения, и просто слушал, как она возится там для меня. Иногда напевая песню ужасно неловким взятием нот, но таким прекрасным и любимым голосом.

— Ты не спишь? Я уже все поставила, пошли.

Поцелуй в лоб, после которого она собралась обратно, пока я не потянул ее за руку и не повалил на себя.

— Ты моя вечная любовь, Лили.

Я взял ее серьезное лицо в руки, и заправил прядь волос за ухо. Мы смотрели друг на друга пару мгновений, пока она не засмеялась и не сползла с кровати. Это не было смешно, но мои признания всегда вызывали у нее безудержную радость, изливавшуюся в смех.

Пока я завтракал (она ела очень быстро), я слушал наши планы на сегодняшний день уже несколько недель подряд.

— Потом зайдем к твоей маме, мне нужно передать ей вазу, которую я тогда присмотрела в IKEA, ты еще сказал, что она не подходит к нашему интерьеру, хотя я думаю...

Она понимала, что только половина ее слов обрабатывается той частью меня, которая успела проснуться. Но ей нужно было говорить, а мне хотелось ее слушать.

— Нет, не звони.

Она остановила мою руку своей и достала зеркало из сумки.

Я нажал на звонок и она начала возмущаться. На ее детском лице это смотрелось неуместно, а потому — бесконечно мило. Когда моя мать открыла дверь, мы продолжали смеяться. Из дома доносилась гамма приятных запахов и не очень приятных звуков. Лили никогда ничего подобного не замечала. Детский плач, смех, звуки ломающихся предметов от их неосторожных движений, все это она воспринимала с легкой улыбкой, и легкими движениями приводила в порядок.

— Привет, Уилл. Брат подошел ко мне с распахнутыми руками. За ним столпились четверо его детей.

— Привет, Адам.

Я притворился, что хочу обнять его, но обогнул его правую руку снизу и охапкой поднял детей.

— Дядя Уилл, мы скучали.

— Смотри на мою куклу, на ней платье, которое ты подарил.

— Мама приготовила твою любимую курицу в сметане.

Я поймал счастливый взгляд Лили и кивнул ей. Она вручала матери вазу.

— Ну-ка, кто первый побежит мыть руки?

Когда дети помчались наперегонки в ванную, я повернулся к Адаму.

— Они замечательные.

— Может заведешь таких же?

Он спросил с полуулыбкой, но я знал, что эта тема не дает покоя никому из моих окружающих.

— Ты же знаешь, я пока не хочу.

Сегодня опять за столом поднимется эта тема, хотя каждый в доме знает, что мне это неприятно.

Так и случилось. И начало этому положила Лили.

— Они такие замечательные и воспитанные, Маргарет, хотела бы и я таких. Жена брата с любовью посмотрела на него. Я продолжил смотреть в тарелку.

— Адам, передай, пожалуйста, соус.

К слову, я ненавижу томатный соус, и все за столом знают об этом. Через пару секунд мама начала говорить о вазе.

— Зачем ты начинаешь? Ты же знаешь, что мне неприятна эта тема.

Я закрыл за нами дверь и сел на кровать.

— Я просто сказала, что...

— Я не понимаю, чего ты добиваешься? Хочешь настроить мою семью против меня и встать по одну сторону с ними?

Она ответила шепотом, боясь, что остальные могут нас услышать.

— Милый, ты чего? Я даже не думала.

На ее глазах начали заворачиваться слезы.

— Что я сказал тебе перед твоим ответом на мое предложение? Я сказал, что не хочу детей, и не уверен, что когда-нибудь захочу. Ты все равно согласилась выйти за меня. Так?

Она кивнула.

— Если ты надеялась меня переубедить, то твоя ставка не сыграла.

— Я не хочу об этом говорить.

— Вот именно. Мне осточертели эти разговоры. Хочешь детей — рожай вдоволь, но уже без меня.

Я не хотел говорить это, знал, что вспылил, но не мог остановиться.

— Не нужно быть такой же дурой, как и все остальные. Смысл жизни не в том, чтобы о ком-то заботиться. У тебя с этим явно проблемы, ты же обязана всем услужить, я даже чай себе сам не могу налить.

— Ты устал от моей заботы?

— Я удивлен, что ты так быстро сделала выводы.

— Я тебя услышала.

После того вечера, я отвез Лили домой к родителям. Она сказала, что ей нужно время. Позднее я узнал, что время - это две недели.

Утра без неё стали сырыми. Ночами шли дожди, и я не мог вспомнить, какая погода была, когда мы были вместе. Мы созванивались и переписывались. Я извинялся и приносил ей цветы. Знаю, что она их не особо любит, но я не знал, как загладить вину. Я сильно ее обидел.

Через две недели все стало, как прежде. Она готовила мне завтраки, строила планы, и делала меня счастливым. Но в ней как будто что-то надломилось. Она чаще просыпалась посреди ночи и плакала. Я обнимал ее, а после того, как она успокаивалась, то шла к столу и печатала книгу.

Не знаю, как именно до меня дошло прочесть ее записи в компьютере, я решительно убедил себя, что не обижу ее этим, ведь я хочу узнать, что происходит. Вдруг она так и не смогла простить мне тех слов? Только через пару дней я решился открыть ее ноутбук.

«Уильям, я так тебя люблю. Я пишу это посреди ночи, как сумасшедшая, потому что только что узнала, что у нас будет ребенок. Я догадывалась уже пару недель, но не была уверена. А тебе я хочу сообщить об этом сегодня вечером, когда мы соберемся у твоей мамы. Они все будут так рады, я ведь им все уши прожужжала. Я знаю, что ты не так хочешь детей, как я. Но просто представь, что у тебя будет маленькая копия меня: моя улыбка, взгляд, волосы. Ты будешь завязывать ей волосы в бант и целовать перед школой. А она будет обнимать тебя на бегу и говорить, что ты лучший папа в мире. Я знаю, что у нас будет дочь. Я даже имя ей придумала. Оно тебе обязательно понравится. Хочешь скажу? Нет, поцелуй меня и скажи, что я лучшая жена в мире, и может, я скажу.»

«Я убила ее Я убила ее Я убила ее Я убила ее Я убила ее Я убила ее Я убила ее Я убила ее Я убила ее Я убила ее Я убила ее Я убила ее Я убила ее...»

Десятки, сотни повторяющихся слов, и последние, выбивающиеся из ряда: Убила ее также, как ты убил меня.