Ключ
Violetblackish======== Глава 24 ========
— Ничего не понимаю, — растерянно пробормотала сестра Виттория, склоняясь над пустой папкой. Морель наблюдал, как тонкие пальцы несколько раз закрыли и открыли ветхую канцелярскую принадлежность, словно в надежде, что документы внутри внезапно чудесным образом объявятся. Хотя вряд ли, действие было чисто механическим, ибо никто не относится к чуду более скептично, чем служители Божии.
— Ну, почему же, — хмыкнул Франсуа удрученно, — всё понятно. Кто-то избавился от материалов дела. Причём сделал это весьма умно, оставив саму папку в архиве. Если бы она исчезла, это привлекло бы внимание. А так… — он пожал плечами и обречённо вздохнул, — папка на месте. Пропали только бумаги. Подозреваю, это было сделано давно.
Сестра Виттория закусила губу.
— Но кому это могло понадобиться? — непонимающе подняла она глаза на детектива. Тот пожал плечами. Разочарованию его не было предела. Однако вместе с разочарованием в груди ёкнуло — судя по тому, как ревностно кто-то охранял тайну Ангела, он на правильном пути.
— Что это? — показал он на надпись на обложке. — Тут не только имя.
— Это последний адрес ребенка — то место, где он проживал до того, как попал в приют, и дата его поступления, — объяснила монахиня.
Морель кивнул и, достав блокнот, быстро переписал данные. Следователь внутри него, слегка разомлевший от благостной атмосферы монастыря, собрался в одну тугую пружину.
— Кто-нибудь ещё, кроме меня, интересовался прошлым Анжело? — спросил он, нахмурившись.
Сестра Виттория грустно улыбнулась:
— С тех пор, как Анжело превратился в Ангела, к нам нет-нет да и пытаются прорваться журналисты. Мы привыкли. Но уверю вас, ни я, ни мать-настоятельница не допустили бы утечки информации.
— Да, но вы здесь не одни, — пожал плечами полицейский, — кого-то из ваших сотрудников, то есть монахинь, могли подкупить, подговорить или запугать, в конце концов. Вы не исключаете такую возможность?
— Вы правы, безусловно… — расстроено отозвалась сестра Виттория, — но так не хочется в это верить. Постойте! — встрепенулась она и по её лицу пробежала едва заметная тень. — Я кое-что вспомнила… Где-то через полгода после того, как Ангел уехал во Францию, к нам приходил человек. Он спрашивал о нем. Тогда группы «Панацея» ещё не существовало, и человек явно не мог быть журналистом. Матушка-настоятельница пришла в большое волнение. Они несколько часов кряду разговаривали в её кабинете. И когда мужчина ушёл, она ещё долго не могла успокоиться.
— Что это был за человек? Вы можете описать его? — напрягся Франсуа и приготовил блокнот.
— Это было давно и я его едва разглядела, — смутилась монахиня. Понятно было, что она отчаянно хочет помочь. Даже глаза прикрыла, вспоминая: — Так. Мужчина, привлекательный, высокий, темноволосый, с правильными чертами лица.
— Вы видели его раньше, или, может быть, потом? — поинтересовался Морель, расстроенный обтекаемыми формулировками. Под такое описание подходила половина Италии и две трети Франции в придачу.
— Нет, — виновато развела руками та. — Извините, я вам не очень помогла.
— Ну что вы! Моё счастье, что я вас встретил! — поспешил успокоить её Франсуа совершенно искренне, но тут же нахмурился.
— К Анжело кто-нибудь приезжал, пока он жил в монастыре? — спросил он задумчиво.
— Нет, — отрицательно покачала головой монахиня, — на моей памяти никто.
Морель достал из внутреннего кармана фотографию ключа, найденного в ладони убитого продюсера.
— Вы можете что-нибудь об этом сказать? — Сестра Виттория взяла снимок и слегка изменилась в лице.
— Откуда это у вас? — спросила она быстро.
— Так вам знаком этот предмет? — ответил Морель вопросом на вопрос, напрягаясь.
— Это — ключ Анжело. Он всегда носил его на шее, под одеждой, — ответила монахиня. Было очевидно, что предмет ей хорошо знаком.
— Зачем? — спросил детектив. Сестра Виттория посмотрела в окно.
— Он говорил, что это его защита, — произнесла она.
— Защита? От чего? — быстро спросил Морель.
— Он не объяснял, — покачала головой монахиня. — Но не снимал никогда. Никогда… — повторила она и перевела взгляд на Франсуа. — Он на нём?
— Что? — пришла пора удивиться мужчине.
— Этот ключ с его шеи. Где он сейчас? — пояснила свой вопрос сестра Виттория.
Франсуа похолодел. В памяти всплыл умоляющий голос Ангела: «Теперь вы отдадите мне мой ключ?». Монахиня, всё поняв по его лицу, побледнела.
— Ключ должен быть с ним всегда.
— Он что, волшебный? — криво улыбнулся Морель, но сестра Виттория не улыбнулась в ответ.
— Однажды я стала свидетелем того, как Анжело потерял этот ключ. Видимо, шнурок, на котором он носил его, стерся со временем и оборвался, за что-то зацепившись, — говоря это, монахиня машинально перекладывала какие-то бумаги у себя на столе. Её руки подрагивали и хотя голос звучал очень ровно, Франсуа видел, ей становится не по себе, когда она вспоминает об этом происшествии. — Ключ спустя сутки нашёлся. Его обнаружила одна из служительниц, когда подметала пол рядом с органом, но до этого момента… — Сестра Виттория замолчала. — Я никогда не видела человека в таком состоянии. Анжело был не просто подавлен. Из него ушла жизнь, — монахиня посмотрела на детектива. — Ключ надо вернуть Анжело.
— Он и правда так влияет на человека? — не веря, спросил Франсуа. — Но почему? На вид это обычный железный ключ. Разве нет?
— Он так влияет на Анжело, — всё так же серьезно ответила монахиня. — Это волшебство называется вера. Вера творит с людьми чудеса, Франсуа. Анжело когда-то давно поверил, что он должен носить этот ключ на шее и тогда всё будет хорошо. Не знаю, кто и когда сказал ему об этом, но он и правда поверил этому человеку и больше не снимал этот ключ. А это значит, его необходимо вернуть. — Сестра Виттория внезапно перегнулась через стол. — Послушайте! Анжело был очень светлым человеком. Мы все называли его нашим ангелом. Но я уверена, ему многое пришлось пережить в жизни. У матери-настоятельницы было к нему особое отношение. И она считала, что зря дала ему свое благословение на отъезд. Возможно, она была права…
— Возможно, — устало согласился полицейский и пообещал: — Я постараюсь сделать всё, что от меня зависит.
Сестра Виттория кивнула и надолго замолчала, погрузившись в размышления.
— Вы говорите по-итальянски? — спросила она Мореля, наконец, и тот смущённо развёл руками:
— Честно говоря, не очень. Моя бабушка была итальянкой, но без практики почти всё вылетело из головы, — признался он.
— Как же вы собираетесь вести расследование здесь, в Италии? — поинтересовалась сестра Виттория. Франсуа и сам не раз задавал себе этот вопрос. После провала в аэропорту его уверенность в себе слегка улетучилась.
— Я неплохо владею английским, — начал он, но монахиня только усмехнулась. Он и сам понимал, что итальянцев с французами роднит, пожалуй, только одно — уверенность в том, что именно их родной язык является самым мелодичным и прекрасным на всей планете и нежелание признавать тот факт, что весь мир давно и успешно использует английский для коммуникации. Сестра Виттория тем временем оторвала от пачки на столе квадратный жёлтый стикер и что-то написала на нём.
— Это мой телефон, — пояснила она, протягивая листок Франсуа. — Не мобильный, конечно, но вы всегда сможете разыскать меня по этому номеру. Если вам понадобится помощь с переводом или с чем-то ещё — обращайтесь.
— Спасибо, — искренне поблагодарил Морель. — А разве вам можно покидать стены монастыря?
— Ну, мы же не в средние века живём, — весело улыбнулась сестра Виттория. Эта искренняя жизнерадостная улыбка преобразила строгое лицо в обрамлении белого монашеского платка, сделав её ещё более привлекательной. — В монастыри больше не заточают по принуждению. Все, кто здесь находятся, сделали свой выбор самостоятельно и по доброй воле. Да и выходить за стены обители нам не возбраняется. Я действительно буду рада помочь, — при этих словах она слегка помрачнела, — это единственное, что я могу сделать для Анжело.
Франсуа поднялся со своего места, прощаясь. Сестра Виттория проводила его до порога. У двери Морель помедлил, глядя на прекрасную монахиню. Его снова подмывало спросить о причинах, которые привели молодую и красивую женщину в стены монастырской обители в таком молодом возрасте. Но он знал, что не вправе спрашивать её об этом. У конце концов он махнул на прощение рукой и закрыл за собой тяжёлую кованую дверь.
***
В гостиничном номере Франсуа устало скинул сумку с плеча на пол, а коробку, что вручила ему мать-настоятельница, аккуратно положил на кровать. Затем, наскоро приняв душ, позвонил Тамаре убедиться, что у них с Вадимом всё в порядке. И лишь потом, не одеваясь и оставаясь в одном махровом полотенце, обёрнутом вокруг бёдер, присел на кровать рядом с коробкой. Его пальцы подрагивали от напряжения, но он медлил, как влюблённый, добившийся наконец-то долгожданного свидания и не желающий комкать наслаждение первой близости. Он аккуратно провел рукой по крышке, но тут звонок мобильного заставил его подскочить на месте.
«Нервы ни к чёрту», — подумал Морель, но, увидев на дисплее имя Баселя, слегка расслабился. Впрочем, зря.
— Не буду спрашивать, где ты, — вместо приветствия сообщил ему Ромм.
— Тебе совсем не интересно? — отозвался майор.
— Не хочу врать старику Солюсу, когда он начнёт задавать мне вопросы, — пояснил напарник мрачно, и Франсуа понял, что проблемы начались раньше, чем он рассчитывал.
— А он будет? — поинтересовался Морель.
— Непременно, — заверил его Басель. — Кто-то слил журналистам информацию о том, что за сутки до смерти Ирэн Дассини допрашивали как свидетельницу по делу Бертолини.
Франсуа молчал, прижимая трубку к уху. Его тело медленно покрывалось испариной.
— Цветочек, ты меня слышишь? — вывел его из оцепенения голос Ромма.
— Да, — нашёл он в себе силы, наконец, — я здесь.
— Хорошо, — понизил голос Басель. — Тебе знакомо имя Жана Перье?
Детектив поморщился, как от зубной боли. Имя Жана Перье было хорошо знакомо каждому в конторе. Парень был настоящим стервятником из департамента внутренних расследований. Казалось, ему доставляет настоящее садистское удовольствие копать под своих. Упоминание его имени не сулило Франсуа ничего хорошего. Басель принял его молчание за согласие.
— Так вот, этот парень сидит сейчас в кабинете у шефа. Ты понимаешь, чем всё это пахнет?
Морель понимал очень хорошо. У него совсем не было времени. С минуты на минуту ему начнут звонить из конторы и требовать немедленного возвращения. Он потёр переносицу, раздумывая.
— Франсуа, я прикрою тебя, но тебе лучше вернуться. Твоё отсутствие вызовет много вопросов, — объяснил Басель очевидные вещи. Морель молчал.
— Франсуа… — Ромм замялся. Майор ощутил холодок под ложечкой, понимая, что самое страшное напарник оставил на потом, — есть ещё кое-что, что тебе нужно знать… — Басель помедлил. — Два часа назад Бертолини увезли в больницу в критическом состоянии. Я не знаю подробностей, но, кажется, у него была остановка сердца.
Франсуа почувствовал головокружение. Слова напарника долетали до него издалека.
— Контора плотно взята в кольцо журналюгами. Кто-то из своих постоянно сливает информацию. Пошли слухи, что это следственная группа его довела. Короче, мы на пороге грандиозного скандала, дружище, — закончил алжирец.
— Что с Ангелом? — перебил его Морель.
— Находится в реанимации. Врачам удалось его стабилизировать, но подробностей я не знаю, — ответил лейтенант.
— Я тебя понял, — отрывисто бросил Фансуа и повесил трубку. Потом сделал глубокий вдох, как перед затяжным прыжком, и открыл коробку с именем Анжело Бертолини на крышке.